Улей. Книга 3 (СИ) - Джиллиан Алекс Алекс Дж

— Потому что игра закончена, — прикрыв глаза, выдыхает она. — Моя дочь свободна, враги обезврежены, а я хочу провести остаток жизни, наблюдая, как ты медленно умираешь.

— А что потом? Ты уже придумала конец истории? — поглаживая узкую спину, задумчиво спрашивает Кронос. Мария напрягается, но не торопится с ответом и тогда он додумывает сам: — Персефона дождется смерти мужа, покинет Аид и вернется к свету?

— Свет не для меня, Уилл. Я слишком глубоко погрузилась во тьму, — отмирает она. — Должна признать, что мне будет не хватать наших игр.

— Игры с человеческими жизнями вызывают смертельную зависимость. Так было всегда и так будет. Ничего не закончилось, Мари. Улей откроет новый сезон совсем скоро.

— Сначала придётся набрать новый состав обитателей, назначить короля и королеву, восстановить базу гостей…, но, надеюсь, этого никогда не случится, — приподняв голову, Мария злорадно ухмыляется. — Если бы Дэрил узнал, что я пустила газ в соты всех уровней, он убил бы меня еще в вертолете по пути сюда.

— Спасибо, что дала ему шанс, — неожиданно благодарит Кронос. — Жаль, что Дэрил им не воспользовался.

— Тебе жаль? — Мари вопросительно сводит брови, лениво блуждая указательным пальцем по металлическому ошейнику на его шее. — Стареешь, Уилл. К тому же я не давала Дэрилу никакого шанса. Это ты поставил его перед выбором….

— Диана могла сделать этот выбор за него, — перебивает Кронос.

— И она сделала, — впиваясь пальцами в плечи мужа, раздраженно шипит Мария. — Каждый получил ровным счетом то, что заслужил. Теперь они оба свободны от груза ответственности, который ты, Уилл, собирался переложить на их плечи. Не сомневаюсь, что Дэрил бы потянул, но не наша дочь. У нее нет моих способностей к выживанию.

— Диана дошла до финала и выжила. Мы воспитали ее с мыслью, что она рождена, чтобы править, — снова возражает Кронос.

— Мы? — закатив глаза, смеется Мари. — Ты умеешь только дрессировать и ломать, Уильям. Ее отцом был Виктор.

— Потому что я назначил его на эту роль.

— Ты вообще не хотел, чтобы твоя дочь родилась, — с затаенной злостью напоминает она.

— Потому что знал, чем это может закончиться, — бесстрастно аргументирует Уилл. — Ты пошла против моих правил, а отсутствие правил принесло хаос в наши жизни. Твоя ошибка стоила слишком дорого. Нам обоим.

— Мир появился из хаоса, Уилл, а совершенные ошибки толкают прогресс и способствуют развитию цивилизаций, — туманно улыбаясь, Мари проводит ладонью по его щеке. — Или к разрушению. В день, когда ты умрешь, я утоплю Улей и взорву Полигон. Это будет моим прощальным подарком. Твоя империя отправится в ад вместе с тобой.

— А ты? Ты пойдешь со мной? — вкрадчиво спрашивает Кронос, медленно обводя овал ее лица тыльной стороной ладони.

— Может быть, — не задумываясь, печально отвечает Мария. В ее застывших глазах отражается черная бездонная пустота. — Я не знаю, как жить без тебя.

— Ты никогда меня не простишь? — он крепко удерживает ее подбородок, когда она пытается отвернуться.

— Мое прощение тебя убьет, — женские пальцы в белых кожаных перчатках накрывают его ладонь. — Смерть — это свобода, Уилл. Ее еще нужно заслужить.

— Со смертью тоже можно поиграть, — туманно ухмыльнувшись, произносит Кронос.

Мария отрицательно качает головой и перевернув его кисть, осторожно касается глубоких уродливых шрамов, тянущихся от запястья к основанию ладони. Он мог удалить их еще много лет назад, но оставил, как напоминание, что однажды уже проиграл.

— Ты уже пытался, — на ее лице проскальзывает неподдельное сожаление. — Не вышло. Столько жертв можно было бы избежать…. — протяжено вздыхает Мари. — Почему у тебя не хватило смелости довести дело до конца?

— Отец тоже считал, что я трус, но мне было шестнадцать, Мари, и я падал в обморок от вида крови, — откинув голову назад, Кронос хрипло смеется. — Падал в обморок от вида крови…, — нараспев повторяет он. — Ты можешь себе такое представить?

— Чтобы избавиться от этой слабости, ты годами купался в чужой крови, — с презрением выплевывает Мария. — Почему ты не убил меня? У тебя было миллион возможностей. Ты и сейчас можешь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Могу, — мрачно ухмыльнувшись, соглашается Уильям, молниеносным движением накидывая цепь на тонкую женскую шею и затягивая ее петлей на хрупком горле. Не настолько сильно, чтобы она задохнулась, но болезненно царапая ржавыми звеньями тонкую кожу. Их взгляды встречаются в повисшей напряженной тишине. Время замирает, пока он по-звериному жадно слизывает выступивший пот с ее лба. Настороженно наблюдая за Кроносом, Мария неподвижно лежит в его объятиях, прекрасно понимая, что малейшее дёрганье может стать для нее фатальным.

— Я не шутил, когда сказал, что со смертью тоже можно поиграть, — тронув языком бьющуюся венку на ее виске, ласково шепчет он.

— Отпусти или убей, — быстро втягивается Мари. — Выбор, как всегда, прост и ограничен. Тебе хватит пяти секунд на размышление?

— Я сделал его еще до того, как ты вошла, — глядя ей в лицо с улыбкой произносит Кронос. — На самом деле ты не оставила мне выбора.

— Ты снова меняешь правила? — она озадаченно вскидывает бровь, и напрягается всем телом, услышав скрежет открывающейся двери и грохот приближающихся шагов. Кронос натягивает цепь, не позволяя ей увидеть вошедшего в камеру человека, но она и так узнает его по звуку тяжелого дыхания и пробивающемуся через тюремную вонь древесному запаху лосьона для бритья.

— Я не смогу убить тебя сам. И ты тоже не сможешь, — удерживая заметавшийся в панике взгляд, Кронос толкает ее в дьявольскую бездну своих глаз, в которых когда-то давно она похоронила свои душу и сердце. — Ты слабость, ради которой я живу, Мари, — сухие губы обжигают ее висок. — Но нам пора возвращаться в ад.

— Все должно быть не так… — сдавленно шепчет она, смаргивая набежавшие слезы. — Это нечестно, Уилл.

— Ты забыла, Мари. В этой игре нет никаких правил. — Кронос задерживает дыхание и прижимается к ее лбу своим. Мария едва заметно кивает и печально улыбается. Когда раздаётся щелчок предохранителя, она уже точно знает, что сегодня умрет, а значит нужно успеть сказать:

— Я не прощу тебя даже в аду, — вцепившись пальцами в окаменевшие от напряжения плечи, Мария прячет голову на его груди, не замечая, что цепь больше не сковывает горло.

— Неважно, Мари. Мы будем гореть там вместе, — обещает он, согревая дыханием ее затылок. — Пора, генерал, — его уверенный голос ставит финальную точку в затянувшейся игре.

Мария Демори закрывает глаза, слушая грохот бьющегося напротив сердца, в котором теряются звуки автоматной очереди. Она не чувствует ни боли, ни страха, когда свинцовый дождь насквозь прошивает их тела. Все заканчивается слишком быстро. Слишком легко.

«Мы этого не заслужили», — проносится в ее голове последняя осознанная мысль, прежде чем ад гостеприимно распахивает свои врата.

Опустив автомат, генерал какое-то время буравит застывшим взглядом забрызганную кровью стену. Медные густые подтеки сливаются с пятнами плесени, образуя причудливые узоры. Если смотреть с его ракурса, то они чем-то напоминают раскинувшиеся крылья с черно-красными перьями…

От жуткого сравнения, рожденного явно нездоровым воображением, по спине генерала пробегает неприятный озноб. Одинцов никогда не был суеверным человек, хотя родился и вырос в фанатично религиозной семье, но сейчас, в этом пропахшем нечистотами, кровью и смертью карцере он впервые в жизни явственно ощущает чужеродное присутствие.

Словно нечто потустороннее, темное и разрушительное витает над изрешечёнными пулями телами. Они по-прежнему крепко держат друг друга в объятиях, будто даже после смерти боятся, что явившиеся по их души демоны приготовили для них разные котлы.

Поежившись, Одинцов отступает назад, стараясь не смотреть на проклятые пятна на стене, но взгляд так и тянется именно туда. Напитываясь кровью, размытые контуры приобретают все более отчетливые формы двух распахнутых демонических крыльев. Багровые перья зловеще мерцают, пульсируют, словно вот-вот вырвутся из бетонной стены.