«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!». «Сталинский сокол» № 1 - Евгений Полищук

В подтверждение этой мысли он привел несколько примеров из своей боевой практики. Потом перешел к другому вопросу: почему летчикам-истребителям не засчитывают те сбитые самолеты, которые падают на вражеской территории. Получается так: истребители будут встречать немецкие бомбардировщики на подходе к линии фронта, сбивать их, а им не будут засчитывать эти сбитые самолеты. Неслучайно многие летчики стремятся завязывать бой над своей территорией.

Поднял он и ряд других вопросов, как, впрочем, и его товарищи.

Вершинин всех внимательно выслушал, сделал себе пометки в блокноте, поблагодарил летчиков и объявил совещание закрытым. Летчики поднялись и направились к выходу. Тут командующий остановил Покрышкина и попросил его остаться.

Когда все вышли, он предложил Александру сесть за стол и сам сел напротив.

– Я слышал, что вы разрабатываете новые тактические схемы ведения боев и заносите их в специальный альбом? – спросил Вершинин, и в уголках его рта появилась легкая улыбка.

– Так точно, товарищ генерал, – охотно согласился Александр и достал из планшета предусмотрительно взятый альбом.

Вершинин стал внимательно его рассматривать, изредка обмениваясь с Покрышкиным короткими репликами. Они понимали друг друга с полуслова. То, над чем капитан бился месяцами, генерал решал тут же, на ходу, несколькими точными замечаниями.

Беседуя с капитаном, командующий по привычке исподволь к нему присматривался. Он сразу понял, что многое из того, что предлагает капитан, было уже известно. Воюя на крайнем южном крыле огромного фронта, проходящего через всю страну с Севера до Юга, Покрышкин, естественно, не мог знать, что там, на Севере, одновременно с ним другие, такие же ищущие, творчески мыслящие летчики думали над теми же тактическими вопросами.

Например, летом сорок второго летчики Юго-Западного фронта, летая на «ЛаГГ-3», тоже отказались от троек и стали применять пары, выравнивали их фронтом над полем боя, эшелонировали патрули по высоте; пользуясь несовершенной техникой, они уже тогда применяли вертикальный маневр. Сама жизнь учила летчиков, и часто они, воюя порознь на разных фронтах, одновременно приходили к одинаковым выводам.

Теперь, по мнению командующего, настало время собрать воедино все эти отдельные разрозненные крупицы боевого опыта и объединить их в строгую систему тактических приемов.

После Гражданской войны генерал около десяти лет служил в стрелковых частях, увлекся авиацией, сначала заочно окончил Академию имени М. В. Фрунзе, потом добился разрешения и поступил в Академию имени Н. Е. Жуковского, а будучи начальником оперативного штаба авиабригады, сумел убедить начальство отпустить его на учебу в авиационную школу в Каче, обучаясь в которой освоил пилотирование всех типов самолетов.

Так что Константин Андреевич со знанием дела всматривался в Сашины схемы и, задумчиво перелистывая альбом, нет-нет да бросал:

– Вот эта этажерочка нам пригодится. Только превышение я бы дал поменьше. Представьте себе: если нижней паре потребуется прийти на помощь верхней, она потеряет много скорости при наборе высоты… Тругольник хорош… Но вот здесь, на третьем развороте, я ставлю пока вопросительный знак: хвостик вы здесь все-таки подставили солнцу, а?

Потом Саша, с учетом замечаний генерала, внесет необходимые поправки в свои тактические схемы.

Так генерал переходил от одной схемы к другой, и беседа эта больше напоминала разговор двух специалистов, заинтересованных в поисках истины, но никак не разговор командующего армией, генерал-лейтенанта, и подчиненного ему командира эскадрильи, капитана по званию.

Особенно подробно они обсуждали вопросы применения радио в бою. Теперь, когда советские летчики получили истребители с прекрасной радиосвязью, ее, по мнению командарма, следовало научиться активно использовать во время боевых действий.

Беседу они закончили во второй половине дня. Прощаясь, Покрышкин передал генералу просьбу старшего лейтенанта Олиференко.

– Какой же из него истребитель? – удивился Вершинин.

– Товарищ генерал, разрешите взять его в мою эскадрилью и помочь ему переучиться. Он хочет стать истребителем. Главное, что человек стремится к цели, а остальное все преодолимо.

– Что ж, я не возражаю, – подумав, сказал Вершинин и добавил: – Но смотри, капитан, он ведь привык летать на «кукурузнике». Хорошенько проверь его, прежде чем решишь посылать в бой.

Когда Саша приехал на аэродром, Олиференко, с нетерпением его дожидавшийся, от волнения даже не решался спросить о результатах разговора с командующим.

– Ну все, готовься сдавать эскадрилью, – сообщил ему Покрышкин и неожиданно улыбнулся своей широкой, доброй улыбкой.

– Серьезно? Вы не шутите? – Олиференко не верил, что его судьба может так быстро измениться.

– Какие могут быть шутки. Командующий отпускает тебя.

– Спасибо, большое спасибо, – дрожащим от волнения голосом проговорил старший лейтенант. Другие слова ему в этот момент не приходили в голову.

Потом он сам вызвался доставить Покрышкина в Поповическую на своем «Пе-2». Наблюдая за ним в полете, Саша думал: «Надо же. У человека «теплое» место, мог бы сидеть тут до лучших времен, а он нет, сам рвется в пекло. Да, это настоящий русский человек. Патриот в подлинном смысле этого слова».

От этих мыслей на душе стало тепло – они принимали в свое воинское братство достойного воина.

2

– Господа, на фронте наступило временное затишье, – начал свое выступление на совещании летного состава третьей группы 52-й эскадры люфтваффе ее командир капитан Гюнтер Ралль. – Усилия вермахта в районе Новороссийска успехами не увенчались. В течение всего этого сражения перед нашей группой стояли две задачи: защита с воздуха пехоты вермахта и прикрытие собственных бомбардировщиков от атак советских истребителей. В обоих случаях нам вначале противостоял малочисленный противник. Кроме того, летая с удаленных аэродромов, русские не могли долго находиться в воздухе. Мы базировались, как вы знаете, в 40-50 километрах от Новороссийска. Все это позволяло нам на первых порах господствовать в воздухе.

Ралль замолчал и стал внимательно всматриваться своими черными глазами в лица собравшихся в палатке. На него смотрели суровые, обветренные лица воинов. В первом ряду сидели известные в люфтваффе асы – Ганс Даммерс, Альфред Гриславски, Иозеф Цвернеманн, Вальтер Крупински и другие. Из-за их спин выглядывали лица «детишек» – молодых летчиков, еще не имевших столько побед, чтобы считаться асами. Все были сосредоточенны, в палатке стояла тишина, лишь отдаленный гул работающего на аэродроме двигателя приглушенно доносился сюда.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});