Пикассо - Роланд Пенроуз

Летом 1942 года Пикассо создает несколько эскизов, послуживших основой для одной из его самых крупных скульптур. Для ее завершения ему потребовалось более года. По замыслу скульптора, она должна была представлять бородатого пастуха, держащего на руках испуганную и старающуюся вырваться из рук овцу.

На следующее лето Пикассо попросил одного из друзей-испанцев достать ему глину, которую в то время было не так-то легко заполучить, чтобы он мог приступить к воплощению своей идеи. Друг-испанец, желая услужить знаменитому земляку, привез гору глины, которой хватило бы на десяток задуманных художником фигур. Избавившись от ненужной части доставленного ему материала, Пикассо принялся за дело. Оно шло поразительно быстро, потому что он четко представлял себе замысел. По мере продвижения работы скульптура становилась все более тяжелой для скреплявшей ее арматуры и чуть было не рухнула. Пришлось закрепить ее с помощью веревок. Позднее овца выпала из рук пастуха; потребовалась проволока, чтобы удержать ее в прежнем положении. Видя, что все эти временные приспособления не спасут скульптуру, он пригласил друга-скульптора, который снял слепок из гипса с глиняной фигуры. Когда гипс застыл, Пикассо внес несколько изменений, и в таком виде скульптура, возвышаясь над всеми остальными, простояла в студии вплоть до конца войны, когда она была отлита в бронзе.

Вскоре после освобождения Парижа в 1944 году Поль Элюар в письме одному из друзей писал о Пикассо: «Он оказался одним из немногих среди художников, которые держались и продолжают держаться стойко». Он намекал на то, что ряд художников позволили немцам с помощью подачек привлечь их на свою сторону. Пикассо же, когда к нему обращались с просьбой, никогда не отказывался укрыть у себя участников движения Сопротивления, даже когда он абсолютно не знал их.

Смерть Макса Жакоба

Хотя Пикассо ни разу публично не заявлял о своих взглядах, он, не колеблясь, появился весной 1944 года на похоронах Макса Жакоба. Поэт, долгие годы проживший в аббатстве Сен-Бенуа на положении не посвященного в монахи беглеца, был арестован только за то, что он еврей. Его бросили в концлагерь в Дранси, где он вскоре скончался. Пикассо уже в течение долгого времени не поддерживал с ним отношений. Общими между ними остались лишь воспоминания давнишних лет и уважение, которое Пикассо питал к когда-то близкому другу и которое выражалось в редких визитах художника к этому затворнику в его обитель. Но смерть друга, особенно в таких нечеловеческих условиях, потрясла Пикассо. С Жакобом оборвалась нить, связывавшая его с прошлым и еще раз напоминавшая ему о его собственном бренном существовании на этой земле.

По мере того, как четыре года лишений подходили к концу, студия, где работал Пикассо, заполнялась полотнами, которыми были заставлены все стены. Из-за наваленных на полу скульптур негде было ступить и шагу. Значительную часть образовавшейся богатой коллекции составляли виды Парижа. Основными объектами на полотнах стали здания, мимо которых он проходил каждый день вдоль берега реки, омывавшей Иль-де-ля-Сите. Его любимыми композициями стали виды Нотр-Дам со стороны набережной, окаймленной аркой одного из каменных мостов, и статуя Генриха IV, спрятавшаяся среди деревьев в конце острова. Он перенес на полотна крыши расположенных ближе к дому зданий, которые были видны из окна его студии. Иногда на переднем плане он помещал растения — томаты со столь желанными в тот период плодами. В этих знакомых видах особо выделялись серые камни и углы стен и крыш, что делало очертания города похожими на грани бриллианта.

Расположенный неподалеку от студии Пикассо на улице Гран-Огюстен маленький ресторанчик «Ле Каталан», названный так в честь художника, служил местом ежедневных встреч художников, поэтов, друзей. «В течение многих месяцев, — вспоминал впоследствии Пикассо, — я обедал в „Ле Каталан“, и в течение всех этих месяцев смотрел на стоявший там буфет не более как на элемент мебели. Однажды я решил сделать из него картину, и сделал ее. После этого на его месте зияла пустота. Очевидно, я унес его с собой во время создания картины». Этот забавный рассказ иллюстрирует связь между творением его рук и реальностью. Главное доя Пикассо в минуты созидания — это «овладеть объектом», не временно, как вор или покупатель, а на всю жизнь, как творец.

Освобождение

Рано утром 24 августа 1944 года Париж был разбужен огнем снайперов с крыш домов и уханьем выстрелов отступавших немецких танков. В городе царила атмосфера всеобщей приподнятости: парижане поняли, что наконец-то настал день освобождения, который каждый стремился как-то приблизить. Отрезанный от префектуры лишь Сеной и несколькими домами, Пикассо оказался в центре разразившейся перестрелки. Друзья пробирались к его студии, чтобы сообщить о ходе боев, в то время как в самой студии оконные стекла разлетались на куски от случайных пуль и взрывов. Даже в эти напряженные минуты Пикассо, пренебрегая опасностью, продолжал трудиться. Он возвращается к методу, который применял еще в конце первой мировой войны: достав фотографии и наброски позировавших ему когда-то натурщиц, он использовал этот оказавшийся под рукой материал в более свободной, чем обычно, манере. Работая, он пел во весь голос, стремясь заглушить грохот, доносившийся с улицы.

Стоило умолкнуть стрекоту автоматов, как в студии стали появляться друзья, служившие в войсках союзников. Сообщения, которые получал внешний мир о Пикассо во время войны, были скупы и ненадежны. Даже те, кому было известно лишь его имя, стремились узнать о его судьбе. Всех опередила забравшаяся по узкой винтовой лестнице Ли Миллер, работавшая военным корреспондентом журнала «Boyr». Пикассо прослезился, увидев ее, и был несказанно удивлен тем, что первым увидевшим его «солдатом» была женщина. Каждый день приходили все новые и новые друзья. И хотя порой в студии бывало тесновато, все живо обменивались новостями о тех, кого не было в Париже, или вспоминали о тех, кто был убит. Каждое утро ведущая в студию длинная узкая комната на нижнем этаже превращалась в прихожую, где собиралось несколько десятков человек, ожидавших появления художника. Он приглашал их группами в студию на том же этаже. Иногда он вел их на этаж выше, где хранились собранные им картины. Ему пришлось буквально каждый день откликаться на эти неожиданные проявления внимания к нему со стороны поклонников, одетых в форму разных армий, которые порой не могли объясниться ни на французском, ни на испанском языках. Его твердая походка, неизменная сигарета в зубах, небольшая сбитая фигура, излучающие неиссякаемую энергию черные глаза, голос, жесты, выражающая любопытство улыбка — все это производило глубокое впечатление на сотни людей, посетивших его в первые месяцы после освобождения города. Даже люди, не до конца понимавшие смысл его исканий, были потрясены полотнами, скульптурами и атмосферой в студии этого чародея кисти и резца.

В первые месяцы освобождения новизна от обрушившегося шквала поклонников после четырех лет одиночества воодушевляла его. Он принимал порой организованные группы по сорок-пятьдесят человек одетых в военную форму мужчин и женщин, засыпавших его вопросами и делавших сотни снимков студии и его самого. Но даже при таком стечении народа ему удавалось организовать свой день так, что он мог побыть наедине со своими мыслями и встретиться с друзьями. Радость встреч, подарки в виде продуктов и других предметов первой необходимости, в которых тогда ощущался острый недостаток, дополнялись теперь долгими беседами о более важных проблемах. В конце концов освобождение Франции не привело к освобождению его родины. Находившиеся в Испании друзья все еще оставались пленниками Франко. Впечатляющие победы союзников не заслонили от него царящие в мире несправедливость и безрассудство.

Обретение новой родины

Большинство друзей художника, которые вместе с ним разделяли годы тревог и опасений и проявляли героизм в движении Сопротивления, являлись членами коммунистической партии. К этому времени компартия окрепла. Даже ее политические противники не могли не отдать должного ее членам за их беззаветную преданность родине. Среди ее новых сторонников, вступивших в нее, твердо веря в то, что коммунизм представляет собой единственный путь, который избавит мир от потрясений, был Поль Элюар. Он стал членом партии в 1942 году, когда для этого требовалась особая смелость. Теперь престиж компартии был необыкновенно высок. В ее рядах находились многие выдающиеся личности — представители интеллигенции, художники.

Через месяц после освобождения Парижа Элюар сообщил мне: «Еще неделя, и будет объявлено о том, что Пикассо вступил в коммунистическую партию». Сразу же после его вступления начались догадки о последствиях такого шага. Всех интересовало, сохранит ли Пикассо право создавать такие полотна, какие ему хочется, или ему придется изменить свой стиль и начать исповедовать принципы социалистического реализма.