Рейтинговые книги
Читем онлайн Крысолов - Михаил Ахманов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55

Когда мы расправились с ним, Дарья спросила:

– Что ты так поздно, Димочка? Много дел?

– Много великих дел, – уточнил я. – Великих, но неприятных. Пришлось мир спасать, солнышко. Сначала – западную демократию, потом – восточную. Хоть она убога и хромонога, но все-таки наша, российская… И я, подумав, решил ее тоже спасти. Так, заодно… Как ты считаешь, это патриотический поступок?

Но она, не ответив, лишь улыбнулась:

– И это – все? Все, чем ты сегодня занимался?

– Не все. Спасение мира было глобальной задачей, а кроме того, я поработал с моей агентурой из ЦРУ и ФСБ. У них, понимаешь, возникли разногласия по одному вопросу… очень серьезные разногласия. К счастью, консенсус был достигнут. Само собой, не без потерь, но все же…

Дарья прижала ладошку к моим губам, а другой рукой дернула за ухо. Голос ее звучал укоризненно.

– Димочка, милый!.. Ну, когда ты серьезным станешь? Когда, выдумщик мой?

Карр-рамба! Крровь и кррест! Она мне тоже не верила, но я был согласен ее простить.

Эпилог

Двенадцатого, в воскресенье, мне никто не звонил; не позвонили в понедельник и в другие дни, будто Хорошев Дмитрий Григорьич, со всеми чадами и домочадцами, не исключая попугая, переселился в иное измерение, где не было ни КГБ, ни ФСБ, ни генерала Зубенко, ни остроносого полковника Скуратова. Зато через пару месяцев, когда в серых петербургских небесах затанцевали первые снежинки, я обнаружил в «Плейбое» красотку на полный разворот, с лунными розами в самом интимном месте. То была весточка от Бартона; значит, он еще оставался жив, в здравом уме и полной ментальной дееспособности, хоть неизвестно, надолго ли. Впрочем, зулус, парень бывалый и тертый, мог поостеречься и не заглядывать в коричневый футляр, подброшенный экс-генералом; тогда его шансы на садик в Калифорнии становились вполне реальными.

Итак, ловушки захлопнулись, и все постепенно устаканилось. Все, кому надо забыть, забыли; все, кому надо помнить, помнят. Министр Икс, политик Игрек и полководец Зет, как все их заокеанские коллеги, сидят по кабинетам, подогревают народ на митингах и выступают в парламенте с патриотическими речами, то есть трудятся на благо родины, не жалея языков и сил. Не знаю, честен ли их труд, и как его воспримут потомки, но о глобальных переменах ситуации вроде бы пока не слышно. Скажем, чтобы продвинуть в президенты генерала Зет… И то хорошо! Beneficium latronis non occidere, как говорили латиняне: благодеяние разбойника – не убить.

Георгий Саныч Зубенко пашет на ниве металлов и сплавов, торгует, жиреет и богатеет; недавно распространился слух, что он займется в скором времени благотворительностью и через год-другой, заработав надлежащий имидж, сядет в губернаторское кресло в одном из хлебных регионов. Остроносый Иван Иванович, вместе со всей своей бравой командой, занят полезным делом – ловит шпионов, наркодельцов и террористов на необъятных российских просторах. Судя по всему, ловить их не переловить! Они – как сказочный дракон: вместо отрубленной головы сразу вырастают три новых, гарантируя Скуратова от безработицы.

Жанна, вдова Сергея, отплакала свое и утешилась, выяснив, что, кроме квартиры-люкс, ей принадлежит сберкнижка в финском «Окобанке». Гнев ее родичей тут же пошел на убыль, и Жанна из позора семьи сделалась вдруг кормилицей и поилицей целого клана голодных горцев; ну а кто кормит и поит, тот и заказывает музыку. Пока что она не сняла вдовий траур, но Саид-ата уже вступил в переговоры с лучшими семьями петербургских магометан, а Жанна кокетничает с претендентами, капризничает и выбирает. Конечно, теперь и речи нет, чтобы обрить капризницу наголо или подвесить за уши к люстре.

Ловушки захлопнулись, и я тоже попался в назначенный мне капкан. Живу я по прежнему адресу, однако в просторных апартаментах: четыре комнаты, прихожая, две кухни плюс один нахальный попугай. Я бы спровадил его в кастрюлю, да только супруга не разрешает, а мне ее огорчать не хочется – как и держать ответ перед братцем Колей, который все еще странствует в южных морях. За год счастливого супружества я дочитал словарь (последний термин – «яшма», пестрый поделочный камень), связался с банком «Хоттингер и Ги» (сто тысяч долларов мне, к сожалению, улыбнулись) и даже научил Петрушу произносить «мерр-си». Правда, как говорилось выше, от сухогрузного жаргона он не избавился и временами вместо «мерр-си» вопит «мерр-твяк!..» и «мерр-зость!..», так что я загоняю его в туалет, чтоб не шокировал моих клиентов. Видимо, черный гипноглиф власти не действует на птиц, или же наш Петруша – кадр с особым менталитетом, пернатый монстр и охальник, не поддающийся колдовству.

Но люди гипноглифу покорны. Люди повинуются ему и могут умереть или уснуть, забыть и вспомнить, выдать тайну, лечь под нож, предать, убить, сойти с ума, метаться в беспричинном страхе, впасть в ярость или млеть от счастья… Но главное все-таки – забыть! Забыть то, что должно быть забыто. Я знаю. Проверял! Один лишь раз, после тех опытов с моими топтунами, с Бартоном и мормонышем… Меня подвигли на сей эксперимент последние слова Зубенко – о той вещице, что редуцирует ментальную активность, об амулете-парализаторе. Я посовещался сам с собой, потом взял в союзники дьявола и сделал то, что сделал.

Грех? Возможно. Но в результате научные интересы профессора Косталевского разительно переменились: теперь он исследует мозг приматов, держит при кафедре обезьяний питомник и разъезжает по конференциям с прелестной юной самочкой шимпанзе. Она не так умна, как попугай Петруша, но все-таки умеет говорить целых пятнадцать слов – и, заметьте, никакого сухогрузного жаргона! Если ей нужен банан, она говорит «пна», а если груша – «ша». Очень отчетливо и разборчиво.

Так что профессор счастлив и ни о чем не тревожится, чего не могу сказать о себе. Моя ловушка – не мой дом и даже не брачные узы; капкан, в который я попал, неощутим, невидим и не скреплен стенами и печатями, но он существует, он так же реален, как человеческие чувства, как моральный долг, любовь и ненависть, горе и радость – и, разумеется, страх.

Да, я боюсь! Боюсь, что Косталевский – не последний гений в нашем мире, боюсь, что найдутся другие, умные, но не столь щепетильные и благородные, как он, боюсь, что деловые интересы возобладают над совестью и разумом – и тогда всем нам крышка, всем нам придется плясать под дудочки новых гамельнских крысоловов. А временами мне кажется, что открытие Косталевского уже где-то повторили, что кто-то тайно владеет им, использует его, подталкивая всех нас к пропасти; что мир вот-вот сойдет с катушек, и генералы станут самолично резать инородцев, прокуроры – бегать по шлюхам, шлюхи – ловить президентов на живца, а президенты – прятать в подвалах своих дворцов обогащенный уран и контейнеры с ядовитыми газами.

И тогда я достаю тот дьявольский соблазн, амулет власти, черную обсидиановую спираль с мерцающими в глубине серебристыми искрами, и гляжу на нее в смутной надежде, что все эти страхи мне примерещились, что мне не надо никого спасать, не надо никуда бежать, поскольку ничего чудовищного, жуткого в мире еще не случилось. Пока не случилось. Но если случится, если кто-то когда-то перешагнет запретный рубеж, я до него доберусь. Доберусь вместе с черным гипноглифом власти!

В конце концов, у меня тоже имеется свой деловой интерес.

Примечания

1

Witch – ведьма (англ.). Бартон прав: в мире полно колдунов и ведьм, только мы, из страха или по недомыслию, не хотим признавать этот факт. (Здесь и далее примеч. Дмитрия Хорошева.)

2

В массе, иными словами – интегрально.

3

There is a time to speak and a time to be silent – есть время говорить и время соблюдать молчание (английская поговорка).

4

Этот термин я изобрел с ходу, от английского «listen in» – подслушивать. Что же касается Интернета, то он – волшебное словцо, которого все лихоимцы-чиновники, законники-беззаконники и политические проститутки боятся с каждым днем все сильней и сильней.

5

Первый медицинский институт, ныне – Санкт-Петербургский Медицинский университет им. И. П. Павлова (примечание издателя).

6

Я должен заметить, что Машенька, Мария или Марьям – не слишком подходящее имя для девочки по мнению правоверных, ибо значит оно «горькая». Марзия гораздо лучше: это эпитет Фатимы, дочери пророка Мухаммеда, который переводится с арабского самым ласковым образом – «приятная», «любимая».

1 ... 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Крысолов - Михаил Ахманов бесплатно.

Оставить комментарий