Школа адвокатуры. Руководство к ведению гражданских и уголовных дел - Рихард Гаррис

И что у лошади был недоуздок на шее?

Кажется, что-то вроде этого говорил; наверное только и этого не могу сказать.

Почему же нет? Попытайтесь-ка. Надо правду говорить.

Ну, сказал.

И что сел верхом, чтобы прокатиться? Свидетель наконец видит, к чему клонится допрос, и улыбается; за ним улыбаются присяжные, улыбается и судья. Судья:

Сказал он это или нет, свидетель?

Пожалуй, что и сказал, милорд.

А конь его и увез?

Общий хохот. Блюститель порядка качает головой.

Ведь он ускакал? Вы сами сказали.

Ускакал, это верно.

Кто ускакал?

Свидетель погружается в размышление и долго поглаживает подбородок. Хохот продолжается.

Должно быть, конь.

А не объяснял ли вам подсудимой, что он не мог остановить лошади, потому что недоуздок бы у нее на шее, а не на морде?

Кажется, говорил; только не наверное.

Отчего же не наверное? Ведь сказал? Свидетель (с силой):

Ну, сказал, коли вам нужно.

Я не могу, конечно, передать тон этих вопросов; но все вместе взятое привело присяжных в самое благодушное настроение.

Судья в своем напутствии не слишком настаивал на уликах. Подсудимый был механик, временно потерявший заработок. Можно думать, что кражи и на самом деле не было, как бы подозрительны ни казались факты. Его знали в округе за честного рабочего; с другой стороны, выяснилось, что у лошади было большое знакомство в том городе, где происходила ярмарка.

А самое главное, у подсудимого было безупречное прошлое, у лошади — сомнительное.

Нет, не виновен.

6. ИСК ОБ УБЫТКАХ, ПРИЧИНЕННЫХ ЛОЖНЫМ ДОНОСОМ

Некий г-н Золотой познакомился с неким г-ном Цветистым; из медоточивых речей последнего он узнал об изобретенном им чудодейственном способе приготовления диетических и пищеварительных бисквитов и лепешек. Цветистый очень желал получить от Золотого все то неопределенное количество свободного капитала, которое могло бы у него оказаться за все время операций общества лепешек и бисквитов.

Со своей стороны, Золотой, сгорая желанием содействовать улучшению производства бисквитов и лепешек на пользу народа, но мечтая вместе с тем оградить себя от материальной ответственности в качестве участника предприятия, купил книгу, признанную за лучшее руководство для выводки адвокатов домашними средствами. Книга эта называется «Я могу обойтись без адвоката!» Следуя указаниям этого руководства, Золотой стал пускать судебные ростки и рос в своем собственном парнике не по дням, а по часам. Нет ничего удивительного, что он очень скоро созрел. Оставалось только срезать его и отправить на рынок. Этот рынок носил название «Национальное общество для производства диетических и пищеварительных лепешек и бисквитов».

Приобретенные юридические сведения внушили ему мысль заключить с Цветистым договор о ссуде, который исключал всякое предположение о его участии в деле на правах товарищества, с одной стороны, а с другой — всякую возможность требовать от Цветистого возврата переданных ему сумм. Во исполнение этого договора он на первый раз передал своему контрагенту 260 фунтов стерлингов. Эта сумма была тем яйцом, из которого при надлежащем уходе Цветистого, как паровой цыпленок, должно было вылупиться «Национальное общество для производства диетических и пищеварительных лепешек и бисквитов». Следует также иметь в виду, что Золотой выговорил себе по договору право ссужать обществу деньги в неограниченном количестве, не стесняя себя никакими обеспечениями.

Он сделался не только своим собственным поверенным, но и поверенным Цветистого. Последний великодушно предоставил ему полную свободу к приисканию денег в любую нужную для него, Цветистого, минуту. При этом было установлено, что проценты будут определяться соразмерно доходности предприятия; о сроке уплаты их не упоминалось.

Когда Цветистый явился в банк с чеком Золотого, чтобы открыть текущий счет на имя «Национального общества для производства диетических и пищеварительных лепешек и бисквитов», банкир разумно указал ему, что для образования общества недостаточно одного лица. Послали за счастливым обладателем искусства обходиться без адвоката. Тот явился, и Цветистый объяснил ему откровенно, что «в виде простой формальности» ему необходимо числиться одним из «владельцев» знаменитого «Национального общества для производства диетических и пищеварительных лепешек и бисквитов». За 260 фунтов стерлингов скоро последовала целая тысяча; Цветистый подыскал управляющего, некоего Утешительного. Утешительный по своей профессии не был специалистом по бисквитной или иной съедобной части; у него была контора объявлений, в которой он торговал бессмертной известностью. Утешительный проявил необыкновенные способности в ведении дела и в несколько недель успел настолько расширить операции общества, что понадобилось еще полторы тысячи фунтов стерлингов. И эта сумма также перешла в руки Цветистого на указанных выше договорных условиях и была израсходована до последнего пенса. Несмотря на это, из яйца ничего не вышло; не вышло даже лепешки. В эту минуту Утешительный обнаружил, что пятьсот фунтов стерлингов исчезли неизвестно куда, не оставив за собой ни малейших следов. Не будь общепризнанной частности всех участников дела, можно было бы подумать, что деньги просто украдены. Это обстоятельство открыло глаза Утешительному (до того они, по-видимому, оставались закрытыми), и он пришел к мудрому решению отказаться раз и навсегда от заведования делами общества, если только ему не будет предоставлена чековая книжка лично на его имя. Цветистый долго не решался согласиться на это, но Золотой, как человек, столь же решительный, как и дальновидный, убедил его передать бразды правления в более опытные руки Утешительного.

Дело снова двинулось вперед, на новых основаниях. Золотой дал еще денег, и Утешительный (получавший тридцать шиллингов в неделю) согласился ссудить обществу 200 фунтов стерлингов из своих собственных средств с личным ручательством Золотого за возвращение ссуды в дополнение к обязательству общества. Надо заметить, что, когда денежный фонд был переведен на имя Утешительного, Золотой еще раз расписался в банковых книгах как «владелец» предприятия.

Прошло немного времени, и Утешительный опять убедился, что денег нет, и, ссудив еще 50 фунтов стерлингов, решил обратить взыскание за все вообще долги общества на Золотого. Он предъявил ему требование об уплате 200 фунтов стерлингов. Золотой уплатил; Утешительный потребовал с него уплаты 50 фунтов стерлингов, как с участника предприятия; Золотой отказался платить.

Он объявил Цветистого несостоятельным, предъявив к нему взыскание на сумму 300 фунтов стерлингов. Утешительный подбил некоторых других кредиторов национального общества обратить свои взыскания на имущество Золотого, как участника предприятия. Первый иск разбирается в местном суде. Утешительный удостоверяет самым решительным образом под присягой, что Золотой никогда не отрицал своего участия в предприятии. Цветистый подтверждает это показание. Суд признает иск подлежащим удовлетворению. Умение «обойтись без адвоката» погубило клиента. После этого все кредиторы накинулись на Золотого; к несчастью, однако, им пришлось предъявить свои иски в суде высшей инстанции. Золотой, разуверившись в своем «умении», нанял живого адвоката, и все иски кредиторов были разбиты наголову, несмотря на категорические присяжные показания Утешительного, выступавшего в качестве главного свидетеля по каждому из этих исков к Золотому. Он проиграл и свой собственный иск в сумме 50 фунтов стерлингов.

Тем временем против Утешительного было возбуждено уголовное преследование за дачу ложного показания под присягой в местном суде. Полицейский судья прекратил дело, но Золотой перенес его в камеру предания суду (Grand Jury), настаивая на обвинении своих бывших друзей в предъявлении к нему недобросовестных исков (Vexacious Indictment). Цветистый и Утешительный были преданы суду, но оба были оправданы присяжными.

На тучной почве всех этих гражданских и уголовных разбирательств вырастает в конце концов иск Утешительного к Золотому об убытках, причиненных ложным доносом. Нельзя не сказать, что на первый взгляд недобросовестность обвинения представлялась явной и несомненной; где было искать оснований к добросовестному заблуждению? Делец-стряпчий, конечно, назвал бы это «хорошим делом», вроде того как юные врачи называют «прекрасным случаем» какой-нибудь особенно сложный перелом костей или иное тяжкое телесное повреждение. Дело представлялось настолько безнадежным, что единственным благополучным исходом для Золотого казалось мировое соглашение с истцом, иными словами — ему оставалось броситься в море, чтобы облегчить груз своего корабля.

Как же быть, Джонс? — сказал старший поверенный своему младшему товарищу.— Что скажете? Придется проиграть дело?