Триллион долларов. В погоне за мечтой - Андреас Эшбах

всей моей жизни, – заявил Маккейн, двигая мощными челюстями, – помогать вам, способствовать исполнению вами пророчества Джакомо Фонтанелли. Не больше и не меньше. Все, что я делал до сих пор, – учеба, создание этой фирмы, – было только подготовкой к этой задаче, только тренировкой, упражнением, боем с тенью. Мне нужно было научиться обращаться с деньгами, с большими деньгами. Если я хочу быть вам полезным, то должен уметь плавать в море крупных капиталов. Причиной было только это. Богатство меня не интересует. Езжу я на «ягуаре» или вынужден ходить пешком – мне все равно. Тогда, двадцать пять лет назад, я получил свободу, которую дает человеку абсолютная одержимость целью, видением. С тех пор я знаю, зачем появился на свет. Я убежден в этом настолько же твердо, как и в том, что завтра утром снова взойдет солнце, что не случай привел меня во Флоренцию, а провидение. Сегодняшний разговор я мысленно проводил уже тысячи раз. Двадцать пять лет я работал на этот день, этот момент. Все, что у меня было, – это дата, 23 апреля 1995 года, и номер телефона. Номер телефона комнаты для гостей, уже тогда подготовленной на вилле. Я нашел его в списке телефонных техников, которые прокладывали линию и в подвал конторы. Я знал, что семья Вакки не изменит этот номер. И теперь, – почти с экстатическим удовлетворением добавил он, – ожидание завершилось. Вы здесь.

Джон судорожно сглотнул, не зная, что ответить. Этот человек был либо полным безумцем, либо гением. Или и тем, и другим одновременно.

– Откуда, – спросил он, – вы знали, что Вакки не изменят телефонный номер?

На лице Маккейна промелькнула мрачная улыбка, но глаза остались серьезными.

– Что ж, символичность числа 23 очевидна. Назначенный день. И им было неизвестно, что я знаю номер. Я старался, чтобы это не всплыло. Я понимал, что должен действовать втайне.

– Почему же?

– Потому что мои намерения ставили под вопрос их полномочия. – Он вздохнул настолько глубоко, то Джону показалось, будто с начала их разговора Маккейн не дышал. – Я скажу вам сейчас то, что должен сказать, с неприятным ощущением, поскольку понимаю, что вы, вероятно, испытываете очень теплые чувства по отношению к семье Вакки. Они сделали вас богатым человеком, изменили вашу жизнь к лучшему, как вы и представить себе не могли, – и ничего за это не попросили, никакой ответной услуги, даже благодарности. Они довольствуются тем, что выполнили завет своего предка. Поистине благородные люди, так можно подумать.

Джон кивнул.

– Да. Я действительно вижу это так.

– Но на самом деле, – заявил Маккейн, – у них есть свои теневые стороны. Они, ничего не спрашивая, совершили невероятное, этого у них не отнять. Но именно то, что сделало их способными на это, мешает им теперь. Вакки, мистер Фонтанелли, – это люди, ориентированные на прошлое, полностью сосредоточенные на сохранении, сбережении, традиции. В своей деревне они создали себе маленький рай, Шангри-Ла, где они стали некоронованными королями. Но если вы спросите себя, стараясь быть совершенно непредвзятым, что конкретно сделали Вакки, то обнаружите, что они не могут помочь вам. В том, что касается пророчества и его исполнения. Наоборот, они все свои надежды связывают с вами. Вы справитесь. Вы наследник. Вы тот, кого видел в своем сне Джакомо Фонтанелли, вы вернете человечеству утраченное будущее – как-нибудь. Вы остались с этим в одиночестве, не так ли? Вакки защитили вас от мира, оградили, отвлекли вас всеми игрушками, которые может дать богатство. В глубине души они совершенно не хотят перемен. Это не злая воля. Вакки просто неспособны на такие желания. Это качество привело к тому, что в семье Вакки на протяжении пятисот лет рождались ученые юристы, в каждом поколении, которые никогда не испытывали искушения оставить деньги себе. Но то же самое качество делает их неспособными помочь вам свершить необходимые перемены. – Он вскочил, бросился в глубину комнаты, остановился в центре ковра, обернулся, вскинул руки в отчаянном жесте, который был бы к лицу ветхозаветному пророку. – Теперь вы понимаете план? Этот потрясающий поворот судьбы, посвятивший в тайну не кого-нибудь, а именно меня, как раз вовремя, чтобы сделать необходимые приготовления, чтобы суметь помочь наследнику? Кого-то, кто мыслит, чувствует и действует совершенно иначе, чем те, кто сохранил состояние? Все идет именно так, как должно. Колесики цепляются друг за друга. Я ждал, двадцать пять лет я ждал вас, ждал и готовился, и вот теперь вы здесь. Наконец-то. Сегодня – тот день, о котором однажды скажут, что с него началось будущее.

Джон смотрел на него, потом вынужден был отвернуться и прикрыть глаза рукой.

– Многовато впечатлений для меня, – признался он. Казалось, его сердце принадлежит старику, который уже не в силах волноваться. – В первую очередь, я все еще понятия не имею, каков ваш план относительно будущего. Прошлое – ладно. Это я понял. Но что вы собираетесь делать? Что конкретно вы собираетесь делать с триллионом долларов, чтобы спасти будущее?

– Минуточку, – вставил Маккейн, поучительным жестом подняв палец. – В этом и заключалась мыслительная ошибка семьи Вакки. Верить в то, что кто-то может взять и сразу проанализировать невероятно сложное положение дел в мире и прийти к уже существующей идее, каким образом нужно решить проблемы. Никто этого не может. Ни вы, ни я, да и Альберт Эйнштейн тоже не смог бы. Но не забывайте – у меня было четверть века на то, чтобы подумать. А большое количество времени уравнивает недостаток гениальности. У меня было время думать и планировать, у меня было время, чтобы посмотреть, что думали по этому поводу другие. И смотри-ка: полчища высокоинтеллектуальных ученых уже давно осветили эту проблему со всех сторон. Нет никакой необходимости придумывать какую бы то ни было гениальную идею – все необходимые идеи уже найдены, опубликованы, доступны. Проблема не в том, что люди не знают, что делать, а в том, что они этого не делают. Все, что сделали люди, – это позволили времени течь, не используя его.

Джон наблюдал за тем, как он бросился к книжному шкафу, поискал там что-то. Во рту у него пересохло. Похоже, Маккейн не собирается ему ничего предлагать. Вероятно, он исходит из того, что все люди столь же непритязательны, как он сам, по крайней мере, самые важные.

– Вот. – Маккейн показал ему книгу, названия которой издалека было нельзя разобрать. – Эту книгу я взял бы в качестве начала. До этого существовали только разрозненные пугающие сочинения, в большей части противоречащие друг другу, написанные недостаточно систематично мыслящими публицистами. После этого появились серьезные исследования и настоящие открытия. «Границы роста». Таково название книги, которая вышла в начале семидесятых. Авторами были Деннис Мидоус и Джей В. Форрестер. Форрестер был профессором Массачусетского технологического института, он разработал теоретические предпосылки системной динамики – подобласти кибернетики, в которой исследовалось поведение сложных систем. Мидоус превратил это в компьютерную программу под названием «WORLD 2», которая была еще очень простой и ограниченной, но уже показывала, как в общих чертах будет выглядеть будущее человечества, и на основании которой можно было исследовать, как различные мероприятия отразятся на этом самом будущем. – Маккейн снова сел и положил книгу на стол. Джону никогда прежде не доводилось видеть настолько зачитанной книги. Должно быть, Маккейн годами клал ее под подушку. – Вы поймете, что мне как программисту пришлось по душе это применение. Не забывайте, тогда программирование компьютеров представляло собой легендарное тайное знание. Я списал программу Мидоуса, чтобы поэкспериментировать с ней самому. Тогда мне понадобилось для этого машинное время за большим компьютером университета, мне приходилось таскать целые ящики перфокарт и вставать в час ночи, потому что студентам давали бесплатный доступ к компьютеру только в это время. Сегодня это можно сделать на любом ПК за тысячу долларов. Вот только сегодня этого не делает никто.

Он открыл книгу, подвинул к нему, чтобы молодой человек мог рассмотреть напечатанные в ней диаграммы. Джон спросил себя, почему Маккейн никогда не думал о том, чтобы купить себе новый экземпляр. Почти каждое предложение было подчеркнуто или выделено иным способом, некоторые страницы выпадали из переплета.

– Это так называемый «стандартный ход», – пояснил Маккейн, постучав пальцем по казавшейся примитивной диаграмме, где в форме волн поднимались и опускались пять линий. – Развитие пяти важнейших параметров: численности населения, качества жизни, загрязнения окружающей среды, запасов сырья и инвестируемого капитала при условии, что не проводятся никакие решающие мероприятия. В 1975 году, как видите. Сегодня мы знаем, что до сих пор ничего решающего не произошло, значит, это действительное отражение хода событий. Видите здесь линии,