Бумажный грааль - Джеймс Блэйлок

Говард поспешил вперед, помахивая над головой рукой в надежде нащупать потолок туннеля. Ничего, пустота. А потом вдруг ступени закончились, и под ногами у него заскрипел гравий, который разлетелся, да так, что Говард плюхнулся на пятую точку, оцарапав ладони. Переведя дух, он встал и, отряхивая руки, снова двинулся вперед. Теперь он шел медленнее, осторожно нащупывая дорогу: надо спешить, но ступать приходилось медленно, высоко поднимая ноги, чтобы не поскользнуться снова. Будь он в ботинках, так побежал бы – воры непременно побегут, – но наступать на острые камни босыми ногами (носки не в счет) очень больно.

А вот и они. Говард услышал шарканье и несколько фраз оборванного разговора. Слова эхом отражались от стен туннеля, и, казалось, их произносил бестелесный призрачный голос. И никак не определить, с какой стороны он доносится. Слава богу, есть перила: хотя бы можно за что-то держаться, и, если только Джиммерс не сбрендил окончательно, выход из туннеля не преграждают никакие валуны, о которые можно разбить пальцы. Шум океана – теперь ясный и близкий – подсказывал, что никакой двери там нет.

Проход внезапно выровнялся, и впереди Говард увидел кусок плохо различимого в надвигающихся сумерках каменистого берега. Он ступил на песок, скрипучий и мокрый от отступившей волны отлива. С океана прямо в лицо бил холодный ветер. Солнце почти лежало на горизонте, вот-вот его поглотит океан. Стена валунов справа скрывала разбитый «студебекер», зато не позволяла увидеть вход в туннель с луга. Слева от него вертикально поднималась в самое небо скала, осыпающаяся и склизкая – вскарабкаться на нее невозможно. Вероятно, он сумел бы залезть повыше, чтобы бросить на голову кому-нибудь камень, но у Говарда не было настроения кидаться камнями.

Поэтому он вошел в приливную заводь, охнув, когда холодная вода закружилась у колен, а оттуда выбрался на узкий уступ – по сути, садик для вяло обвисших актиний. Оступившись на скользких листьях, он ударился ногой о зазубренный выступ скалы и, соскользнув в еще более глубокую заводь, намочил правую штанину по пояс. Дыхание перехватило, он едва не вскрикнул, но подавил крик и, подтягиваясь на руках, стал выбираться из ледяной воды. Наконец, хватаясь за актинии, Говард вскарабкался на небольшой плоский выступ размером с обеденный стол.

Вот тут-то из отверстия туннеля появились двое мужчин и принялись беспокойно оглядываться по сторонам. У одного в руках была палка – наверное, ножку стола отломал, – и он то и дело ею замахивался, готовый в любую минуту раскроить кому-нибудь череп. Они запрокинули головы посмотреть, не залез ли Говард случайно на скалу. Никого не увидев, постояли, переговариваясь вполголоса. Один покачал головой.

Говард скорчился в тени валуна. Вдруг накатила волна и, поднявшись ему почти до пояса, попыталась толкнуть вперед. Он едва не охнул от леденящего холода, а потом вода отступила, чуть было не смыв его на глубину. Прилив поднимался, и ноги Говарда тщетно заскользили в пустоте в поисках опоры.

Океан отступил, а он остался – мокрый до нитки, прильнув к валуну. Встав на колени, Говард пополз на уступ повыше, не рискуя выпрямиться – ведь тогда его заметят те двое, которые, стоя на берегу, все еще глупо оглядываются по сторонам: они снова осмотрели обрыв, потом вперились в океан, уставились почти прямо на него. Перебравшись на валуны, они попытались заглянуть за скрывавшую «студебекер» стену. Но для этого пришлось бы несколько футов проплыть или хотя бы пройти по воде, а судя по их осторожным шажкам, ни одному не хотелось мочить штаны.

Они показывали друг другу следы Говарда на песке и оглядывали бухточку. Говард не решался пошевелиться, только наблюдал за ними в щель между двух камней, благодаря небо, что солнце садится и тени вытянулись. Но если они пойдут в его сторону, то увидят его, а тогда вариант один: войти в воду и плыть прямо в океан. Вода холодная, но не настолько, чтобы причинить ему серьезное беспокойство, во всяком случае – в первые четверть часа.

Теперь воры спорили. Один указал на океан, и Говард услышал, как второй очень громко ответил: «Да плевать!», потом повернулся и пошел назад в туннель. Второй постоял еще минуту, по всей видимости, обдумывая ситуацию.

Вода накатила и снова залила Говарда по пояс, прижала к валуну, лениво развернула его на сто восемьдесят градусов. Говард изо всех сил вцепился в камень и стал пережидать, проклиная вора, который не спешил уходить, выискивая жертву. Вода была холоднее, чем казалось вначале, а теперь еще ветер подул, и на воздухе Говард мерз больше, чем в воде. Потом вор внезапно исчез – ушел в темноту.

Говард выжидал. Что, если они затаились в тени и выжидают, когда он покажется? Они, возможно, в большем отчаянии, чем он думал. Конечно, с их точки зрения, Говард вполне мог найти рисунок на чердаке и забрать его с собой. Он внезапно пожалел о тех крутых словах в духе гангстерского кинофильма, которые произнес, столкнувшись с вором в парике. Не следовало ему упоминать про рисунок.

Минуты шли. Вода поднималась и опадала. Ступни Говарда превратились в две тяжелые, онемевшие губки, обернутые сырыми носками, с каждой волной вздувавшимися у его щиколоток. Теперь силуэты двух мужчин стали видны наверху: они расхаживали по чердаку, мерили шагами стену перед окном. Значит, путь через туннель закрыт, разве что он решил непременно сдаться «врагу».

Не тратя больше времени, Говард осторожно, чтобы не потерять равновесия, встал. Его прошиб озноб, но он перебрался по валунам в сторону моря, чувствуя, как липнут к ногам мокрые штанины. Ему пришло в голову, что переплыть бухточку, возможно, не удастся и на лодке при высоком приливе. Даже отсюда было видно, как бьется у волноломов белая пена.

Говард оглянулся на маленький клочок пляжа, где округлый вход в туннель лежал, погруженный в тени и тишину. Теперь был виден лишь узкий полумесяц отверстия, а минуту спустя его скрыли скалы. Наконец-то он в безопасности! Воры могут увидеть его из чердачного окна, если удосужатся посмотреть, но к тому времени, когда они спустятся, его уже и след простынет. Только не останавливаться. Через полчаса, пообещал он себе, он будет в гостиной Джиммерса; в камине будет реветь огонь, и он получит назад свои ботинки. Хорошо бы воры к тому времени уже сгинули.

Порванные на острых камнях носки превратились в драные тряпки. Он почти ничего не чувствовал от холода. Ну и к лучшему, ведь на ступнях уже появилось несколько кровоточащих порезов. Заставляя себя не спешить, Говард ступал как мог осторожно. Он устал, его пошатывает, и если начнет спешить, то неминуемо поскользнется и упадет. А вывернутое колено сулит ему серьезные неприятности.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});