Сопрано. Закулисная история легендарного сериала - Майкл Империоли

преодолеть это. Было очень трудно и слишком смешно. Но я правда дорожу этим воспоминанием.

У нас есть миллион историй о Нэнси Марчанд. Она была единственной в своем роде. Замечательная актриса и прекрасный человек. Трудно выбрать одну историю, которая отражает ее сущность, но мне нравится та, что рассказал нам мой приятель Джон Вентимилья. Она напоминает мне о щедрости ее духа, ее сдержанном остроумии и язвительной улыбке, которая остается с нами, как у Чеширского кота, еще долго после ее смерти.

– Майкл

Джон Вентимилья: У нас была сцена в ее больничной палате. И в промежутке между дублями она читает газету и молчит. Я не хочу ее беспокоить. Она же Нэнси Марчанд! В те дни на съемочной площадке можно было курить, так что я просто жду, дымлю сигаретой, а она говорит: «О, вот очень интересная история» – и начинает пересказывать мне некролог какого-то члена семьи циркачей, который только что умер в возрасте девяноста с чем-то лет. Она говорит: «О, эта семья была известна своими акробатическими талантами». А потом я встал, прошелся и наконец посмотрел на газету. Там не было некролога. В тот момент она просто все выдумала, чтобы развлечь меня. Сделала это для моего блага в каком-то смысле. Меня очень тронуло то, что она так поступила. Такова была Нэнси.

Один из самых трогательных моментов в третьем сезоне – появление Джеки Априле во флешбэке. Мы поговорили с Майклом Рисполи о том, каково это – вернуться на съемочную площадку спустя два года. Он рассказал, как перестроился его подход к персонажу и как изменились мы.

– Майкл

Майкл Империоли: Прежде всего, я должен отметить, как мощно вы сыграли в этой серии. В первом сезоне вам пришлось изображать Джеки больным и умирающим, но здесь мы видим его таким живым и энергичным. Какой выбор вы сделали, когда вернулись?

Майкл Рисполи: Все именно так, как вы сказали: первый сезон я начал больным, а потом собирался умереть, но здесь я полностью жив, всем управляю и все контролирую. В этом и была сила. Я хотел убедиться, что моя энергия совершенно иного качества, чем раньше. Я уверен в том, что делаю, и во всем происходящем, потому что обо мне говорили: «О, он был великим лидером» и «О, если бы Джеки был здесь, он бы знал, что делать». Пришлось продемонстрировать это по возвращении.

Стив: Так каково было вернуться, Майкл? Что изменилось?

Майкл Рисполи: Я расскажу вам одну очень короткую историю. Съемки на Silvercup Studios закончились, и я должен был прийти на читку. Когда я делал это в первом сезоне, то просто приходил, все садились вокруг стола, проговаривали сценарий, все выглядело немного неформально.

В этот раз я вошел, а там два охранника. Прежде это был просто парень на телефоне, а теперь, два года спустя, двое сотрудников службы безопасности, и они спрашивают: «Как вас зовут?» – «Майкл Рисполи, я пришел на читку». – «Распишитесь вот здесь, дайте удостоверение личности, пройдите по этому коридору, первый поворот направо, первый поворот налево, павильон тридцать два». Я сказал: «Хорошо».

Мне захотелось отлить, так что я шел по длинному коридору и должен был повернуть направо, но туалет находился слева. Я иду в сторону уборной и слышу из коридора, не подозревая, что за мной следят: «Вам сказали – направо». Он наблюдал, чтобы я не забрел в офис или еще куда-нибудь. Я говорю: «Эй, мне нужно отлить, вы не против?» [Смеется.]

Потом нужно было подписывать сценарии. Их требовалось прятать, потому что многие пытались узнать сюжетную линию. Когда я вошел, у них были сценарии, и я должен был расписаться. Потом мы прочитали свои реплики, я собрался уходить, взял свой экземпляр, положил в сумку, а мне говорят: «Ты должен его сдать». Я спрашиваю: «Как я могу его отдать? Я должен выучить свой материал». – «Нет. Сценарии не выносят из здания».

Майкл Империоли: Они очень озаботились сохранением сюжета в тайне. Так поступить пришлось, потому что пресса сходила с ума.

Майкл Рисполи: Точно. Никто не вел себя как мудак или что-то в этом роде. Просто все стало более официально. Я расскажу вам еще одну вещь. Первая сцена, в которой мне пришлось сниматься, была в Эсбери-Парке, в закусочной. Мы сняли эпизод, и я кое-что сымпровизировал. Не хочу сказать, что я много говорил отсебятины в первом сезоне, но прежде было больше одобрений типа: «О да, попробуй так» или «Могу ли я попробовать этак?» – «Да, давай, посмотрим». Но теперь все стало серьезно. Сериал превратился в культовый. Я добавил от себя реплику, Джимми посмотрел на меня, когда мы закончили, улыбнулся и сказал: «Тебе не позволят ее оставить». Я спрашиваю: «Почему? Это отличная фраза, черт возьми», а он: «Да, все так, но тебе не позволят ее оставить». Конечно, редактор сценария подошел ко мне и сказал: «Вы не можете ничего добавлять, просто придерживайтесь сценария».

Так я почувствовал отличие от первого сезона, который казался немного рыхлым, потому что его все еще собирали воедино, теперь это была точно отлаженная машина. Но это не означало недостатка теплоты или чего-то в таком духе – здесь все еще царила прежняя дружелюбная атмосфера.

Авторы Митч Берджесс и Робин Грин рассказали нам то, чего мы никогда не знали о серии третьего сезона, где Ральфи Сифаретто в исполнении Джо Пантольяно убивает стриптизершу – еще один из самых противоречивых эпизодов сериала, вызвавший у меня странные воспоминания.

– Майкл

Стив: Эта серия, несмотря на наличие убийств в сериале, сильно задела зрителей.

Робин: Да, преступление было действительно ужасным. Но вот какая история. Мы были в комнате сценаристов, и возникла идея, что Ральфи совершает нечто ужасное: убивает собаку.

Митч: Мы пытались сделать Ральфи плохим и разыграть это так, чтобы вы увидели, что он ужасен. Потому что мы стремились представить его по-настоящему злым.

Майкл: Чрезмерно злобным, сравнить его с Тони и сделать Ральфи намного хуже.

Митч: Да. Мы пытались придумать, что тот мог бы сделать, чтобы оказаться плохим. Я сказал: «Ну, он должен убить одну из собак стриптизерши». Дэвид ответил: «Он не может этого сделать».

Робин: Он не может убить собаку, люди сойдут с ума.

Стив: Тогда вы сказали, что можно убить стриптизершу.

Робин: Пусть убьет стриптизершу.

Митч: Серьезно, если он убьет собаку – это перевернуло бы сюжет.

Майкл: Расскажите мне об