Война за "Асгард" - Кирилл Бенедиктов

Снова драматическая пауза. Двадцать минут из отпущенных Басмановым на разговор тридцати растворились в темноте. Влад кашлянул.

— Послал я ему весточку, — собравшись с силами, продолжал старик.

— Велел собираться в дорогу и слушать зов хаомы. Нюх у него слабей, чем у тебя, но он учуял. Только опять он, баран безрогий, все не так сделал. Взял с собой девку свою, а она всю родню потащила. Сестер, братьев, отца с матерью. Такой толпой разве пройдешь? По темной дороге в одиночку ходить надо. Вот и заплутали…

— Это они там, у колодца?..

— Они. Много дней шли, устали очень. Плохую воду пили, заболели. Олжас до самой двери дополз, а открыть не смог. Там рычаг был, чтобы дверь открывать, только он про него не знал. Так и умер, солнца не увидев…

— Что ж ты, старик, внука по-человечески не похоронил? — не сдержался Басманов. — Остальных-то по лавкам разложил, обряд свой отпущальный устроил… А внучка любимого как собаку у дверей бросил?

Не ответил Талгат. А Басманов, мысленно выругавшись, сказал себе, что лезет не в свое дело.

— Не как собаку, — уронил наконец старый кам. — Как стража ворот. Я тебя ждал, тебе знак подавал. Скажи, если бы я Ол-жаса вместе со всеми положил, узнал бы ты его? Запомнил бы?

— Ладнй, дед, давай о деле поговорим. Что значат твои слова? Откуда ты обо мне узнал? Зачем ждал?

Он почувствовал, как сгущается тьма вокруг. Словно весь подземный мир смотрит на него единым черным глазом.

— Потому что ты — светлый батыр, насяльник, — торжественно сказал Талгат. — Тебя большая судьба ждет. Духи тебя любят, насяльник. Поведут тебя темной дорогой до самой великой Стены. И отомстишь ты тогда и за Олжаса, и за девку его, кобылу недоеную, и за всех, кто помер, не увидев солнца. — Он неожиданно ловким движением отцепил с пояса кисет и кинул его Басманову.

— Возьми хаому с собой.

Влад помотал головой, отгоняя наваждение.

— Слушай, дедушка… Если ты все про меня знаешь, как же ты так легко мне в руки дался? Неужели не видел, где я тебя в засаде поджидаю?

Старик довольно противно захихикал.

— Я же не такой хитрый, как ты, насяльник, в темноте не вижу. Да и не знал я, что встречу тебя так скоро. Отпущальный обряд сотворил, хаому пожег, к красному камню сходил, грибов набрать… Просил духов, чтобы они привели мне батыра светлого… Думал у колодца тебя найти, дорогу подсказать, а ты вот где уже оказался. Быстрый ты, однако, быстрый, как джейран…

Басманову показалось, что кам хотел по привычке добавить эпитет “безрогий”, но в последний момент сдержался.

— Хорошо, — сказал Влад, сытый по горло духами, батырами и различными парнокопытными, — допустим, ты меня позвал. Я пришел. Мне действительно нужно оказаться около великой Стены. Можешь показать дорогу?

— Дорогу тебе духи покажут, — сварливо отозвался старик. — Я только дверь открываю. А дальше уже тебя темная дорога сама выведет.

— Нет, — покачал головой Басманов. — Так мы не договоримся. Давай-ка ты мне все по порядку расскажешь — куда этот коридор ведет, есть ли повороты, где ближайшие выходы на поверхность. Вот тогда и решим, пойду я этой дорогой или по горам двинусь.

Талгат прошипел что-то — видно, ругался на своем языке.

— Пройдешь еще столько же, сколько от колодца шел. Там увидишь красный камень, у которого грибы растут. Это дверь вторая.

— Апервая?

— А в первую ты уже вошел, ее мой Олжас сторожил… Я тебе вторую дверь открою, за хаомой пойдешь. Дальше — не знаю, хоть и ходил по темной дороге, но для всех она разная. Самая длинная темная дорога за великую Стену уходит, но можно и в степи вылезти. Я духов буду просить, чтобы они тебя долго под землей не водили, нет у тебя времени бороду отращивать. А лучше — сам смотри, когда тебе наверх выбираться. Больше я тебе, насяльник, ничего не скажу. Не веришь мне — твое дело. Только если по горам пойдешь, подстрелят тебя, как козла…

— Ну-ка, дед, — неожиданно сказал Басманов, — повернись-ка ты спиной да фуфайку свою подними… Спину твою посмотреть хочу! — рявкнул он, видя недоумение Талгата.

Номера под лопаткой у старика не было.

— Да ты не думай, — криво усмехнулся кам, — я с американами дел никаких не имею. Они — сами по себе, я — сам по себе. Однако ты же сам видел, как они все перевалы облепили. Не пройти тебе в горах, белый батыр.

— А где ты живешь-то, Талгат? — продолжал допрос Влад. — Неужели в пещере? Сам же говорил—вода здесь плохая…

Старик посмотрел на него, как на неразумного ребенка.

— В ущелье домики есть, — сообщил он. — Насяльники жили. Теперь я живу.

— И американы не трогают?

— А чего им меня трогать? Они в ущелье-то не спускаются. Так, разве что для порядку… Так я и схорониться на время могу. Мне это ущелье — как дом родной, я здесь все схроны знаю.

— Ладно. — Басманов поднял руку, показывая, что разговор окончен.

— Уговорил ты меня, дедушка. Пойдем к твоему красному камню.

Встал, убрал флягу, закинул на спину рюкзак-контейнер. Старик не пошевельнулся, сидел, привалившись к сырому камню, смотрел на трепещущий огонек свечки.

— Кстати, дед, а что это ты без света по здешним коридорам лазаешь? Сам же говорил — в темноте не видишь. Неужели свечки кончились?

— Не кончились, — неожиданно строго ответил Талгат — У меня свечек много Только зачем жус-аты сердить понапрасну ? Я лучше так, за стеночку, дорога-то ведь известная.

— Кого сердить? — не понял Басманов, но кам ответить не пожелал.

Влад помог старику подняться, задул свечку, сунул огарок в карман рюкзака.

— Ну, пошли, Сусанин…

— Я с тобой только до второй двери, — снова предупредил Талгат. — Дальше сам добирайся, я буду у камня сидеть, хаому жечь.

В коридоре не видящий в темноте старик уверенно развернулся в ту сторону, откуда пришел полчаса назад. Руками он действительно держался за стенку, но передвигался довольно ловко, не задерживаясь на одном месте и не спотыкаясь о выступавшие из наклонного пола камни

— Твоя паутина-то, насяльник? — недовольно спросил он, когда миновали порванную сигнальную сеть Басманова. — Я уж думал, заплутал в темноте. Туда шел — никакой паутины не видел, обратно иду — ах, шайтан! — такая паутина, словно здесь сто лет никто не ходил…

— Моя, — отозвался Влад вполголоса. Он следовал за камом на расстоянии пяти шагов, присматриваясь и делая выводы. Старик определенно хорошо ориентировался в здешних пещерах. Возможно, он и вправду знал, где находится ход, ведущий за великую Стену, хотя Басманов сомневался в возможности существования подземелья, тянущегося на сто с лишним километров и неизвестного надзирающим за Стеной спецслужбам. Было бы огромной удачей, если бы удалось пройти под горами и выйти в степь, лежащую за внешним кольцом Ближнего периметра. В степи должны быть тайные тропы, по которым, скорее всего, и пробирались сюда беглецы из трэш-контингента. И тем не менее верить старику полностью он не собирался. На Востоке доверие — драгоценность куда как редкая. Его надо не только заслужить, но и постоянно поддерживать, этика здесь колеблющаяся, зыбкая, словно мираж над пустыней. А Талгат пока не совершил ничего такого, что заставило бы Басманова ему поверить. Беглецы все как один были мертвы, спросить не у кого. Вот еще загадка — почему, выводя их пещерными лабиринтами, старик не догадался подсказать любимому внуку, где находится рычаг, отворяющий каменные врата? Хорош провожатый, нечего сказать… Заботливый дедушка.

Вслух, конечно, ничего такого Влад не произнес. Шел молча, прислушиваясь к звукам пещерного мира. Большая часть этих звуков производилась стариком: шуршание войлочных туфель, старческая одышка, кряхтение. Иногда где-то поблизости падала с потолка тяжелая капля — но не звонко, а приглушенно. Один раз Владу почудилось, что он слышит сзади шаркающие шаги, но довольно быстро ему стало ясно, что это своеобразное эхо.

Коридор тянулся и тянулся, никаких ответвлений от него Басманов не замечал. Изредка попадались темные дыры в стенах, но это, скорее всего, были просто боковые тупички-кармашки вроде того, в котором он спал и допрашивал старика. Потом в какой-то момент пол довольно резко пошел под уклон, а еще метров через тридцать Басманову пришлось последовать примеру Талгата и взяться рукой за стену — иначе на круто уходящей вниз плоскости, усеянной мелким скользким щебнем, было не удержаться. Старик, как ни странно, скакал в своих войлочных туфлях между острыми осколками породы с резвостью, достойной представителя излюбленной им местной фауны. Дистанция между ними даже несколько увеличилась Внезапно Талгат замер, оторвался от стены, взмахнул рукавами своей хламиды и спрыгнул куда-то вниз, исчезнув из поля зрения Басманова.

— Насильник, — позвал он откуда-то снизу, — прыгай, не бойся, тут невысоко…