Кто суккуба? Я суккуба?! - Антонина Львовна Клименкова

между грудей, раскалился от вобранных излишков магических сил.

Суккуба была почти счастлива.

Как она добралась до дома, Клава запомнила еще хуже. Кажется, парни толпой пошли ее провожать, но на площади их встретил Флаф. Мальчишки разбежались, испугавшись шипящего ругательства инкуба, а Клава лишь хрюкала смешками — до того казалась нелепой обиженная моська ревнующего приятеля.

15

Утро не оказалось для Клавдии добрым. Лучи солнца резали глаза, так как, вернувшись навеселе от переизбытка сексуальной энергии, она забыла зашторить окно в спальне, а теперь этот недочет исправлять было уже поздно. Желудок сводило от голода, ибо давеча она пообедала парой жалких пончиков в гостях у дроу, а поужинала еще более жалкой печенькой в компании компьютерщиков, потом закусила несколькими глотками «натурального протеинового коктейля» в спортзале. К тому же нещадно болела натруженная спина, саднила попа, першило в горле, тянуло в паху, словно она с разбега садилась на шпагат…

Кое-как проснувшись, она с трудом сообразила, что звенит не только у нее в голове, но и браслет на запястье. Кто-то решил обрадовать ее с утра пораньше срочным вызовом? Бурча ругательства и пытаясь сфокусироваться на слишком блестящих кристалликах-кнопках коммуникатора, Клава без дружелюбия ответила на звонок.

И подскочила в кровати, мгновенно покрывшись холодным потом: позвонила медсестра — с Персиком произошел несчастный случай.

Не помня себя от беспокойства, Клава пулей вылетела из постели, кое-как оделась, торопливо привела себя в порядок — и понеслась бегом в лазарет. Всё это время медсестра не разрывала связь, через коммуникатор присматривая за нею, чтобы она в состоянии шока сама не угодила в неприятности, не скатилась бы с лестницы и хотя бы не забыла надеть обувь перед выходом из дома.

Как успела рассказать медсестра, непоседливый кот решил обыскать весь городок в поисках Пумы. Успев облазить всё кругом не по разу, Персик в конце концов пробрался на территорию Школы, где его понесло за каким-то лешим прямиком на площадку для практических тренировок первоклашек. Он перелез через трехметровый кирпичный забор — и попал под выстрел магической энергии. Иными словами, в него случайно срикошетило не пойми какое заклинание, выполненное учеником с грубейшими ошибками. Разумеется, малолетний растяпа сразу же был привлечен к ответственности, но даже присутствовавший при инциденте учитель не может распознать, какие чары пришли в действие. Следовательно, не получается подобрать «противоядие», чтобы вернуть несчастного кота в исходное состояние.

Рыдая на бегу, Клава успела вообразить себе самое ужасное! От страха за пострадавшего любимца в голову лезли жуткие кошмары, один другого хуже. Поэтому, когда она ворвалась в палату и увидела, что Персик жив! Пусть расстроен, но при этом цел! Не превратился в страхолюдное чудовище, не отрастил клешни, стрекала и лишний десяток членистых ног! Клава чуть не рухнула на пол на колени, готовая в слезах благодарить всех богов за чудесное спасение своего хвостатого обормота.

Персик не услышал ее громкого вздоха облегчения, он большим нахохленным полосатым клубком свернулся на кровати, на которой не так давно лежала сама попаданка, и, спрятав ушастую голову под подушкой и придерживая ее когтями, в голос причитал:

— У-уу!.. Мамуленька больше меня не будет любить такого-о! Она больше никогда не возьмет меня на ручки-и! Не посадит к себе на плечо-о! Не разрешит лежать у нее на коленках и спать на животе! Она никогда больше не почешет меня за ушком! Не похвалит мой пушистый хвостик! Не расчешет меня щеткой-ёй-ёй-и-и!..

— Маленький мой, как же я испугалась! — в ответ запричитала Клава.

Она присела рядышком на край постели и попыталась прижать своего котика к груди. Но почему-то не получилось сделать это, как обычно — длины рук как будто не хватило. Почему-то вправду не удалось поднять кота, то ли она обессилила, то ли он крепко держался за простыню. Но Клава не обратила на это внимания.

— Мамуленька? — Персик сверкнул на нее влажным глазом из-под подушки, дернул сопливым носом, шевельнул усами. — Не надо, не трогай меня. Я не хочу тебя поранить своими колючками или искрами молнии.

— Что? — растерялась Клава. — Персик, солнышко, деточка, лапочка… Ты плохо себя чувствуешь, это понятно. У тебя галлюцинации, да? Не бойся, это пройдет, всё будет хорошо, я тебе обещаю, мама рядом…

Она убрала подушку, хоть Персик, упрямо цепляясь, чуть не порвал наволочку когтями, и всё-таки прижала его круглую, как кочан капусты, голову к своему сердцу. Принялась гладить по взъерошенному загривку и широкой полосатой спине.

— Мамуль, как ты можешь? — всхлипнул Персик, прижимаясь к хозяйке. — Я стал мутантом! Чудовищем! Монстром!

— Ш-ш, лапусь, не выдумывай, — утешала его Клава, сама чуть не плача от жалости к перенервничавшему до легкого бреда любимцу.

— Разве ты не замечаешь, как я изменился? — повысил голос страдающий Персик. — Я теперь совсем не такой, как был! Не тот, кого ты любила!!! Теперь ты меня разлю-ю-би-ишь! Ы-ыы!..

— Масечка, я тебя никогда не разлюблю! — зарыдала, не выдержав, Клава.

— Мамулечка, не бросай меня! — брызнул слезами Персик.

— Ты мой самый-самый любимый, самый-самый лучший котик на свете! — продолжала клясться Клава.

— Ты у меня единственная в мире, мамулечка! Во всех мирах и измерениях! — не отставал Персик.

— А я думала, ты заинтересовался Пумой?

— Я ни на кого тебя не променяю, мамуля!..

Он так усердно терся о Клавин живот, что повалил ее на кровать и плюхнулся сверху, придавив не хуже, чем давеча волк-оборотень. Но Клава не замечала обрушившегося на нее немалого веса, просто дышать стало трудновато и в глазах черные мушки заплясали. Но она всё равно продолжала обнимать навалившуюся на нее груду меха, всхлипывающую и дрожащую.

— Ты вправду не замечаешь за своим котом изменений? — подошла к ним медсестра, всё это время тактично стоявшая в сторонке. — Персик, милый, слезь уже с нее, иначе придавишь или придушишь. Ты ведь не хочешь ее смерти, да?

— У-у! — взвыл с новой силой кот, отпрянув от обмякшей под ним хозяйки. — Я стал чудовищем!..

Он забился в угол кровати, накрылся от горя тонким больничным одеялом, с головой и поникшими ушами, но вяло дергающийся хвост остался снаружи.

— Ты в порядке? Дышать можешь? — уточнила у Клавы медсестра.

Та кивнула. Отдышалась, приподнялась на локтях поглядеть, как там котик — и обомлела. У нее в ногах сидел, накрывшись одеялом, если не тигр, то пантера, не меньше! И полосатый хвост был толщиной с ее локоть. Видимо, ее материнские инстинкты привыкли воспринимать Персика крошечным котенком, таким он навсегда остался для нее с момента их первой встречи. И таким будет до конца их