Исчезнувшая - Сьюзан Хаббард

Отчасти мне хотелось быть такой, как она, — восхитительной без усилий, светской, элегантной. Девочка в розовой кофте мечтала стать женщиной в красном платье.

Уолкера не было видно.

Я направилась в бар, где предъявила свое фальшивое удостоверение личности и заказала бокал «пикардо».

— Два, пожалуйста, — произнес голос у меня за спиной.

Мне не нужно было оборачиваться. Даже если бы я не узнала его голос, удовольствие, которое я почувствовала, сказало мне, что он принадлежит Нейлу Камерону.

ГЛАВА 15

В номер я добралась часам к двум ночи, но Бернадетта с Рондой еще не спали, а сидели на ковре и болтали. За спиной у них мигал телевизор, весь свет в комнате был включен. Он были пьяны.

Они мутно улыбнулись мне, Бернадетта — впервые за несколько месяцев.

— Пунш пробовала, Ари? — спросила она. — Он о-бал-ден-ный.

— О-буль-ден-ный. — Ронда вытянула руки над головой и помахала пальцами.

— О-бал-денный.

Обе захихикали.

Кто-то замолотил в дверь. Я взглянула на них, но они не шелохнулись. Я подошла к двери и посмотрела в глазок. Там стоял Уолкер, голубые глаза казались еще ярче на фоне бежевых стен и ковра. Но это был не мой Уолкер. Вид у него был слегка безумный — веки набрякли, глаза почти закрыты, нижняя челюсть отвисла.

Я не хотела впускать его, но дверь открыла.

— Ари, — сказал он, — эй, Ари. Какого черта? — Он произнес это совершенно беззлобно, растягивая слова.

Он тоже был пьян.

— Я искал тебя. — Теперь он едва не плакал. — Все искал и искал, а потом увидел, как ты разговариваешь с тем парнем, Камероном. — Он глубоко вздохнул. — Не пойми меня неправильно, я понимаю, почему ты разговариваешь с таким парнем. Но я, я… — Он потерял нить рассуждений.

— Ты пунш пил?

Он криво улыбнулся мне.

Интересно, что они в этот пунш подмешали?

— Уолкер, возвращайся в свой номер. — Я говорила четко и медленно. — Мы можем поговорить утром, когда ты поспишь.

Он постоял еще минуту, переминаясь с ноги на ногу. «Мой стройный бойфренд». Даже пьяный он был очарователен.

— Я отведу тебя. — Я вернулась в номер за ключом и сказала остальным, куда я иду, хотя и непонятно зачем. Они снова смеялись, уже громче, запрокинув головы.

Пока я вела Уолкера на третий этаж, он сказал:

— Ох.

Когда мы дошли до его двери, он сказал:

— Ох. Ты такая хорошая.

Его повело вперед, и он бы упал, не подхвати я его за плечи и не прислони к стенке. Я постучала в дверь. Открыл Ричард. Хотя бы он был трезвый.

— Еще один пьяный? Круто. Теперь у нас их двое.

Он втащил Уолкера в комнату. Я пожелала ему спокойной ночи и направилась обратно к лифту. Но вместо того, чтобы поехать наверх, я поехала вниз.

Комната, где проходил прием, была теперь пуста. Чего я ожидала? Я прошла в угол, где простояла рядом с Нейлом Камероном больше двух часов, ведя вежливую беседу с ним и его сторонниками, наслаждаясь каждой секундой его присутствия. Я не особенно помню, о чем мы говорили (помню, я сказала, что мне нравится его костюм, а он сказал, что тот сделан из бамбукового волокна; он спросил меня, чем занимаются во Флориде мои родители, а что я ответила, не помню), но я живо помню ощущение, которое испытывала каждый раз, когда его взгляд пробегал по моему лицу.

Может, так и ощущается любовь? Мне очень хотелось позвонить маме или Дашай и спросить у них. Но мае была недосягаема, а будить Дашай было уже слишком поздно.

Я медленно направилась обратно к лифту и поднялась в четыреста восьмой номер.

Когда я на следующее утро скользнула на свое место на конференции Справедливой доли, Ричард явно был удивлен моим появлением.

— Я полагал, что ты заспишь это дело, как и все остальные.

Я только что покинула Бернадетту с Рондой, сладко спящих в номере.

— Что произошло вчера вечером?

— Сначала был пунш на приеме, — сказал он. — Не спрашивай меня, что в нем было. Я не пью. Потом все собрались в одном из студенческих номеров и, полагаю, еще выпили, и кто знает, чем еще занимались. Я не пошел.

— И я тоже.

Я оглядела зал, но Камерона не было. Не было и женщины в красном платье. Я снова надела свой брючный костюм, но в это утро потратила время, чтобы накрасить ресницы и нанести солнцезащитный крем с оттенком загара. Ричард бы в жизни не признался, но думал, что я красивая.

Ведущая семинара в то утро дала краткий обзор истории партии Справедливой доли, которая появилась два года назад, после провала попыток ужесточить законы о защите окружающей среды в нескольких штатах. Ричард слушал скептически. «Эти законы провалились по уважительным причинам», — думал он. Подключиться к его сознанию было все равно что войти в стерильно чистый, ярко освещенный ресторан. Там ничего не возбуждало аппетита.

Главным приоритетом Справедливой доли являлось, по словам ведущей, обеспечение большей заметности партии на уровне страны.

— К моменту начала предварительных президентских выборов в следующем году мы должны быть на слуху, — говорила она. — К счастью, у нас есть кандидат, который обеспечит это.

— Кто этот кандидат? — шепотом спросила я Ричарда.

— Вероятно, тот парень, которого мы слышали вчера вечером, — ответил он, машинально набрасывая американский флаг на полях блокнота. — Камерон. С тем же успехом он мог бы назваться социалистом. Говорил он именно так.

В представлении Ричарда природа существовала как промышленный ресурс, и только так. Она самовозобновится, полагал он. Это «естественный ход вещей». Я на миг задумалась, как неуместно он должен чувствовать себя здесь и в Хиллхаусе, где большинство страстно заботилось о сохранении окружающей среды. Но Ричарда не волновал статус аутсайдера — по сути, он наслаждался им. Он был уверен, что превосходит всех нас.

— Вчерашняя речь была уроком, как лгать с помощью статистики, — сказал он.

Кто-то шикнул на него, и спикер повернулась к нам.

— Но если мы хотим достучаться до американского народа, нам понадобится поддержка всех и каждого из вас.

— Дохлый номер, — сказал Ричард.

— Тогда зачем вы здесь? — спросил его сидевший рядом мужчина.

— Вы когда-нибудь слышали выражение «Врага надо знать в лицо»?

Я сделала вид, что меня здесь нет. Как правило, проделывая это, я уносилась мыслями на Ямайку, в место, которое знала только по описаниям Дашай. Я мысленно произнесла слова «Монтего-бэй» и оказалась там: белый песок, лазурная вода, никаких Ричардов.

Остаток дня, за исключением перерыва на обед, мы просидели в конференц-зале отеля. Мы узнали, как организуется начинающая политическая партия и как она находит свое место в представлении общества. Аудитория состояла из студентов и добровольцев всех возрастов. Говорившие были людьми практичными, но их речи были призваны звучать оптимистично. Благодаря усилиям рядовых членов и их сплоченности, партия Справедливой доли получит всеамериканскую известность. Камерон привлечет больше голосов, чем кандидаты основных партий. Средства массовой информации сначала будут упираться, но, когда по результатам предварительных выборов станет ясно, что ПСД может выиграть, подключатся и они.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});