Нет покоя в 'корейских лесах'. (Шаг третий) - Happalo

сказала, что отец улетел в Санкт-Петербург. Занятый иными мыслями, не придал её словам значения. Ну, улетел и улетел. Первый раз, что ли? Она ещё предупредила, что они с дедом и бабулей в гости «упилили» к её родителям на пару дней. Опять же, я не против. Скатертью дорога! К слову, причиной столь скорого отбытия ДжэУка явилась какая-то там ошибка в планировании строительства завода, как я понял. Днём учёба, вечером писал книгу, затем сбегал до клуба и вот сейчас, сидя здесь, после пары-тройки часов интенсивных занятий под чутка лирическую мелодию, загрустил, вспомнив о том, куда конкретно улетел отец. Так, перелистывая фото, и подраскис, не зная, что делать.

— Вот бы глянуть, какая она тут — Россия? Эх! — перевёл взгляд на широченное во всю стену окно.

Редкие звёзды на небе да луна были на месте. Город скрывал большинство небесных тел своим постоянным светом.

— Парням-то сейчас хорошо. Отрываются в клубе по полной программе, а я здесь… хандрю. Выпить чего-нибудь градусов этак под сорок? — окинул себя оценивающим взглядом и понял: — Сдохну на хрен, если подобный градус попробую на грудь принять. Вот ведь засада.

Как только зашёл в студию, сразу закрыл за собой дверь на ключ. Чисто на всякий случай. За это время никто меня не побеспокоил. Слышал пару раз, когда делал перерывы, как по коридору шастают люди. Такие же, как и я «танцоры», что тренируются в соседних помещениях. Надо отдать должное строителям и проектировщикам — стены здесь толстые. Или может просто звукоизоляцию сделали качественную? Вот и не слыхать почти ничего из того, что творится у соседей.

— Может и правда домой топать? — убрал телефон в карман, поднялся на ноги и осмотрелся. — М-да. И чего я ожидал увидеть?

Естественно, студия была пуста. Хоть «Ау!» кричи — нет никого. Плюс темнота навевала некоторые воспоминания.

— Мёртвые с косами вдоль дороги стоят… и тишина, — спародировал я кого-то из советского кинематографа, хоть убей не вспомню кого, и улыбнулся.

Меланхолия, накатившая то ли от усталости, то ли ещё от чего, вся в слезах и соплях уползла на дальние задворки разума, оставив меня в покое. Посмотрел на дверь белого цвета. Голову посетила странная мысль:

— «Прям как в Сиянии.»

Передёрнул плечами, бросив пялиться на закрытую дверь, скудно освещаемую переливами уличных неонов, и потопал к шмоткам, валяющимся в другом углу помещения, чтобы переодеться. Вообще-то здесь есть отдельная раздевалка для девочек, где обычно переодеваюсь. Но сейчас смысла там переодеваться не было, вот и скинул шмотьё прямо тут. Данное занятие много времени не заняло, и вот я уже стою у выхода и тянусь к дверной ручке. В это-то мгновение прямо перед внутренним взором предстала рожа Джека Николсона из того древнего ужастика.

(Фильм «Сияние».)

Причём реалистично так выпялилась сквозь дверь. Я дёрнулся…

— Вашу ж Машу! — … и запрыгал, пятясь назад. — Ух ху-ху-у-у!

Стало крайне неуютно. Вдоль позвоночника пробежал табун мурашек. Замер, пытаясь привести сознание, выкинувшее непонятный фортель, в порядок. Медленно вдохнул и столь же медленно выдохнул.

— Чертовщина какая-то…

Пока соображал, что не так, вспомнил, как запер дверь на ключ и полез за ним в карман.

Звучный и довольно сильный удар сотряс створку. Я отпрыгнул спиной вперёд. За первым ударом последовал второй, а затем и третий. Волосы на затылке зашевелились, начав жить собственной жизнью. Ладошки вспотели. Рефлекторным жестом обтёр их о джинсы. Через силу сглотнув собравшийся в горле комок, задал тривиальнейший вопрос:

— Кто там?

Из всего словесного потока, что полился из-за двери, расслышал только: «Лалиса», «Я» и что-то вроде «благодарить». Хотя вот конкретно насчёт последнего слова уверенности не было. Я скорее додумал, нежели действительно расслышал. Судя по голосу, за дверью был ДжэДжун.

— Тьфу! П-п-придурок! — выругался и отпер замок.

Распахнув дверь, зло уставился на стоящего в коридоре брата, что сейчас напоминал «опойка» со злачного района.

Увидевший меня ДжэДжун раскинул руки в стороны и сделал шаг навстречу, пытаясь говорить на ходу. Сей процесс, попытка вербальной коммуникации, двигался с явными затруднениями.

— Я…ак тя…улю!

В момент соприкосновения его рук с моими плечами, эта пьяная в уматень «образина» начала заваливаться вперёд, по всей видимости, уйдя в астрал. Кажись даже глаза закатились в процессе.

— Э-э-э! — только что и успел вякнуть я, автоматически стараясь поймать падающего. Но куда там?

Брат мой, чтоб этой скотине на карачках следующую неделю ползать, причём исключительно задом вперёд, был мало того, что выше на голову, а то и на полторы, так он ещё и весил значительно больше. Результатом встречи, очевидно желанной для одного субъекта и совершенно нежеланной для другого, стало падение двух тел.

Лежу. Справа, передавив мне ремнём шею, из-за чего голова сама без моего на то изволения повернулась в ту же сторону, расположилась спортивная сумка, что совсем ещё недавно висела на плече. Сверху, как ни в чём небывало, распластался ДжэДжун, раскинувший руки и ноги в стороны. Троюродный родственничек на самом деле ушёл в «аут». И судя по размеренному дыханию, благоухающему, исключительно по моим ощущениям, всеми цветами помойки, выходить из оного не намерен.

— ДжэДжун, — ткнул его кулаком под рёбра.

Никакой реакции. Выдохнул и ткнул посильнее.

— Оппа!

Оппа умчался в поля охоты и обещал вернуться нескоро. Ну, судя по отсутствию какой-либо реакции на мои действия.

— Что за чёрт? — скривился я и начал выбираться из-под бессознательного тела.

По всей видимости, как следует накачавшись в клубе, ДжэДжун, в безмерной своей любви ко мне и переполненный столь же безмерной благодарностью, счёл первостепенной задачей приехать сюда и поблагодарить сестру за подарок. В очередной раз поблагодарить, но уже более обстоятельно и от всей широты корейской души.

Ощупал себя, после того как выбрался на «волю».

— «Вроде всё цело и ничего не болит», — ещё разок провёл по себе взглядом. — Ну да.

Перевёл взор на будущего «Айдола Всея Кореи» распластанного на полу. Нагнулся, чтобы удостовериться в том, что жизнедеятельность тела продолжается, а не помахала ручкой миру. А то он как-то странно притих. Только приблизился к лицу, как тело хрюкнуло, давая понять, что оно с нами.

— Мать…! — рефлекторно дёрнувшись от неожиданности, свалился на задницу.

Поднялся на ноги и постоял пару минут, рассматривая пьяную «образину». Ласково пнул её в бок.

— Оппа, вставай!

Соприкосновения посторонней