Стальной лабиринт - Александр Зорич

Обезболивающие препараты сделали из Растова-воина беспечного поэта.

В общем, майор не стал прятаться. Он остался стоять. И вот что он увидел: с севера — оттуда, где катила свои чистые воды река Птичья и где перерезали автостраду А-1 скрученные фермы разбомбленного моста — к Стальному Лабиринту протянулись дымные щупальца.

Дым этот не был похож на тот, что образуется в результате горения. Он больше напоминал некую взвесь, аэрозоль, скорее всего, бесцветную от природы, но видимую глазом за счет разницы в коэффициентах преломления.

Затем взгляд Растова выхватил летящие в голове каждого такого «щупальца» ракеты.

Точнее было бы назвать их не ракетами, а беспилотными зондами. Были они непривычно широкими, имели развитое оперение и, в отличие от боевых ракет, двигались относительно медленно. Неудивительно, что зенитный огонь гарнизона сразу же пожал обильную жатву.

«Что это вообще за гребатория?! — возмутился Растов. — Какие-то летающие баки! Что они распыляют?! Химоружие? Бактерии? Или, может, зороастрийскую праведность? Авось друджванты нанюхаются и оружие сложат…»

Пять «летающих баков» все-таки смогли прорваться.

Четыре из них ударили в невидимую с площадки, где стоял Растов, северную стену Лабиринта, а пятый прошел над «Гекконами» и ухнул в стальное ущелье.

Взрыв от падения был на удивление слабый. Растов окончательно уверился в мысли, что клоны решили применить какую-то подозрительную «химию».

К тому же выводу явно пришел и Мурадов. По гарнизону сыграли химическую тревогу.

Велениям химической тревоги Растов последовал, хотя и без всякой радости.

Достал противогаз и надел его, отмечая, что в боевой обстановке делает это впервые в жизни, хотя в академии упражнял этот навык сотни раз. Сразу вслед за тем Растов тяжелой трусцой побежал к «Геккону».

Им двигало то элементарное соображение, что пассажирский отсек «Геккона» герметичен. Там наконец он сможет сдернуть с себя этот идиотский противогаз!

Противогаз был таким старым, что вместо нормального обзора через камеры и экран синтезированной реальности был снабжен обычным стеклом — «для школьников их, что ли, понашили?». И, само собой, противогаз заужал поле зрения раза в два. Поэтому Растов не видел, как с севера пришла неотразимая огненная смерть…

Перемещаясь по потенциалу наименьшего сопротивления, заданному аэрозольной взвесью, на Стальной Лабиринт обрушились шестиметровые плазмоиды.

Шести. Метровые. Плазмоиды.

Они были выпущены малосерийными клонскими плазменными орудиями особой мощности «Ваджра».

Четыре плазмоида ударили в северную стену Лабиринта и прожгли в нем бреши, каждая размером с тоннель метро. Плазмоиды, пройдя почти отвесно нулевой и первый этажи насквозь, нашли себе успокоение в плотном грунте. При этом каждый плазмоид испарил по несколько тонн песка, и ударные волны сотрясли все исполинское сооружение.

Пятый же плазмоид перерубил у основания один из стальных утесов. Тот рухнул, разбив вдребезги ближайший к Растову «Геккон». Тот самый, в отсеке которого майор планировал отсиживаться!

Только в эту секунду майор в полной мере осознал, что Стальной Лабиринт оказался под обстрелом самого мощного неядерного оружия Великорасы из числа наземных.

А еще Растов осознал, что, будь он порасторопнее и отправься он сразу к своему «Геккону» — как на том настаивал полковник Дидимов-Затонский, — его, такого вот несчастного и всеми покинутого Кости Растова, уже не было бы на белом свете.

А был бы он где? Где-то там. В мреющем фимиамом храмовых курительниц тумане.

В следующую секунду на разбитом «Гекконе» взорвалось топливо.

Взрывной волной Растова отшвырнуло назад.

Майор сам не понял, как очутился двадцатью метрами ниже, на дне стального ущелья. И самое удивительное, ничего себе при этом не сломал!

Захлебывались лаем автоматические пушки.

Рвались из пусковых контейнеров зенитные ракеты.

В наушниках надрывались осназовцы.

— Снова летят!

— Всем покинуть крышу!

— Уходим вниз, вниз! На второй этаж!

— Быстро!

— М-мать…

И так далее.

Растов слушал все это, стоя на четвереньках и не испытывая ни малейшего желания встать в полный рост.

Ему было интересно и совершенно не страшно. «Легкая контузия», — сказал бы фельдшер Коркин. «Действие анестетика еще не закончилось», — добавил бы доктор Десятинов.

Так Растов мог бы постоять и полчаса. Но новая серия взрывов разительно переменила декорации.

Бушующий стальной лавой вулкан разверзся прямо перед майором. Нагретая до белого каления материя с металлургической мощью била в стены ущелья, размягчая их и унося с собой целые куски железного пластилина.

В нескольких сантиметрах от кончиков пальцев Растова с колокольным гулом раскрылась трещина шириной в ладонь. Из трещины вырвалась порция раскаленного газа.

Не будь на Растове противогаза, раскаленное дыхание бездны наверняка обожгло бы ему лицо. А так, как говорили танкисты, «отделался легким инфарктом».

Только этот «легкий инфаркт» и заставил обленивевшее тело Растова выработать достаточно адреналина для того, чтобы вскочить на ноги и отпрянуть назад.

«И что теперь?! Куда бежать?!»

Фонтанирующий огненный гейзер вдруг импотентски опал, и вновь открылся вид на стальное ущелье.

По нему метались люди. Бойцы волокли раненых товарищей. Высокий тощий осназовец тащил станковый пулемет, а полуголый крепыш в шлеме вертолетчика — большую рацию, закутанную в издырявленный осколками брезент. Ну а поверх всего этого, раздвинув белые цилиндры-колеса на телескопических штангах так, чтобы надежно упираться в стены ущелья, не похожий более не то что на кита или креветку, но даже и на транспортное средство, степенно перемещался «Белый кит», управляемый профессором Тереном.

Робот проскользил над клокочущим сталью вулканом и, притормозив перед Растовым, выбросил из правой скулы кабины-черепа легкий трап.

В створе показалась ехидная, в лучиках морщин вокруг глаз, физиономия профессора.

— Садитесь, Костя, покатаемся.

— Серьезно, что ли? — с пьяной улыбкой спросил Растов.

— Наверное, здесь мне нужно бы пошутить… Но я, как назло, забыл все смешные домашние заготовки!

Глава 6 СИМ-СИМ ОТКРЫЛСЯ

Июнь, 2622 г. Стальной Лабиринт Планета Навзар, система Кай Тир

В этот раз «Белый кит» двигался чуть ли не вдвое быстрее, чем позавчера. Оно и не удивительно. Ведь тогда истекающему кровью Растову удалось вставить в робота только два аккумулятора, а теперь робот ехал на полном комплекте.

И если бы за рулем сидел не перестраховщик Терен, «Белый кит», вероятно, сумел бы даже разогнаться километров до сорока в час.

— Ни в коем случае нельзя ехать туда, куда упал зонд с маркерным дымом! — прокричал Растов в самое ухо Терену.

— Я знаю, — кивнул ученый. — И это, к слову, не маркерный дым, а специальный путепрокладчик для плазмоидов.

— Что? — не понял Растов.

— Ну, такое специальное вещество, которое как бы пробивает тоннель в атмосфере… Чтобы по этому тоннелю мог с минимальными энергопотерями пройти сгусток плазмы.

— Клоны, что ли, недавно изобрели? — спросил Растов с ревнивой настороженностью хорошо осведомленного милитариста.

— Да-да. И надо заметить… — Терен собрался поведать еще нечто поучительное, но вместо этого воскликнул: — Ага, вот оно!

И, ничего не объясняя Растову, ученый в несколько прикосновений к планшету, подключенному к приборной панели робота, запустил на воспроизведение некую аудиозапись.

«Белый кит» разразился прерывистым, кашляющим мяуканьем. Растов уже знал, что примерно так звучит фраза на языке хозяев Лабиринта.

— Что это значит? — спросил майор.

— Сейчас мы произнесли нечто вроде сказочного «Сим-сим, откройся», — самодовольно скалясь, отвечал Терен. — И если только проклятые клонские плазмоиды не выжгли в Лабиринте что-нибудь критически важное, он впустит нас… Должен впустить.

— Куда впустит?

— В святая святых.

— Дидимов-Затонский говорил мне про какой-то детонатор… Это и есть ваша «святая святых»?

— Наверное, да, — беспечно отмахнулся Терен. Чувствовалось, что он слушает Растова невнимательно, поскольку о чем-то напряженно размышляет.

Результатом ученых размышлений стал запуск еще одной аудиозаписи поверх предыдущей.

Теперь уже невидимые кошки мяукали на два голоса.

«Вот это будет номер, если выяснится, что хозяева Лабиринта — сирхи, — подумал Растов. — Или еще круче: что сегодняшние сирхи — не результат эволюции тупых кошаков до кошаков технически грамотных, а результат деволюции некогда могучей космической суперрасы… Интересно, что скажет Терен…»