Предупреждение Эмблера - Роберт Ладлэм

— Так чего еще вы от меня хотите? — с напускным равнодушием спросил Эмблер.

Нить Ариадны, куда ты приведешь?

— Намечается один по-настоящему захватывающий проект. Но не торопитесь, кое-что еще требует уточнения. А пока у меня для вас небольшое поручение.

— Еще одно?

— Есть человек, которого действительно надо убрать как можно скорее. Сразу хочу предупредить, это будет не просто.

— Вот как...

— Скажу больше, ОКО уже отдал приказ о его ликвидации. Сформирована спецгруппа из лучших оперативников. Но когда становится особенно жарко, когда в воздухе пахнет гарью, они всегда обращаются ко мне. Привлекайте к делу Фентона, и успех гарантирован. Лучшие — у меня. И в данном случае это вы.

— Расскажите об объекте.

— Речь идет о высококлассном профессионале, прошедшем специальную подготовку. Настоящий ас. Но, как говорится, сорвался с поводка.

— Похоже, у кого-то серьезные неприятности.

— Точно. Хуже не придумаешь.

— Кто он?

— Психопат, много лет выполнявший важнейшие правительственные задания. Огромный опыт работы. Имел доступ к самой секретной информации. — Фен-тон покачал головой. — Знает все: пароли, коды доступа, оперативные процедуры... И при этом, представьте, сумасшедший. Настоящая угроза для страны. Пока он жив, мы все не можем спать спокойно.

— Спасибо, что просветили. Но я бы предпочел для начала знать хотя бы имя.

— Разумеется. Конечно. — Фентон кивнул. — Имя объекта — Харрисон Эмблер.

Эмблер побледнел.

Фентон вопросительно вскинул бровь.

— Знаете его?

Эмблер сделал глубокий вдох.

— Скажем так, приходилось встречаться.

Часть III

Глава 19

Лэнгли, Вирджиния

Вернувшись к доставленному утром пакету с личным делом загадочного пациента, Клейтон Кастон бегло просмотрел небольшие цветные фотографии. Приятное, но не запоминающееся лицо с резкими, угловатыми чертами, в которых словно затаилось что-то жестокое, беспощадное. Впрочем, задерживаться на снимках он не стал — Кастон был не из тех, кто пытается читать по лицам, воображая, что может проникнуть в «душу». Электронные подписи и финансовые отчеты говорили ему куда больше, чем снимок, из которого следовало лишь то, что у объекта расследования есть два глаза, нос и рот.

— Эдриан?

— Да, шифу. — Молодой человек сложил ладони в молитвенном жесте и с насмешливой почтительностью склонил голову. Шифу, насколько знал Кастон, буквально означало «инструктор» — так ученики обращались к наставнику в фильмах про боевые искусства. Довольно странное чувство юмора, подумал Кастон.

— Есть что-то новое по пациенту из палаты 4В?

— Ничего. Но у вас ведь есть 1133А, верно?

— Да, получил. Невероятная оперативность.

— Плюс к тому, как видите, я раздобыл копию личного дела с его фотографиями.

— Вижу.

— Что касается списков персонала... мне сказали, их нужно уточнить.

— Нас они устроят в любом виде.

— Я именно так и сказал. Ничего не вышло. — Эдриан задумчиво прикусил губу, под которой поблескивал золотой лабрет. — Надо признать, разговор был трудный. Они буквально задраили все люки.

Кастон приподнял бровь.

— "Буквально" означает в прямом смысле или фигурально?

— Не беспокойтесь, я еще не сдался.

Кастон с едва заметной улыбкой покачал головой и откинулся на спинку стула. Беспокойство не уходило. Наоборот, оно только усиливалось. Что-то в полученной информации было не так. Похоже, ее уже «пережевали». Обработали. Подчистили. Словно специально для него. Материалов по Таркину было много, и все они касались его работы в Подразделении политической стабилизации Отдела консульских операций. Но нигде, ни в одной бумажке, не содержалось и намека на то, кто же такой на самом деле этот Таркин. Точно так же не было в них и ответа на вопрос, как он попал в психиатрическую клинику Пэрриш-Айленда. Обычно такая процедура сопровождается немалым бумагопотоком. В данном же случае какие-либо документы, касающиеся заключения Таркина, просто-напросто отсутствовали. Клиника Пэрриш-Айленда была закрытым правительственным учреждением, но как ни старался Кастон получить доступ к личным делам медицинского и обслуживающего персонала клиники, перед ним снова и снова вырастала глухая стена. Разумеется, возводили эту стену не простые клерки. Сомнения вызывало и то, что препятствия расследованию мог чинить кто-то на уровне среднего звена Госдепартамента. А если так, то саботажник находился на каком-то другом уровне: либо столь низком, что его, как сказал бы Эдриан, и радар не брал; либо очень высоком, где запросы из ЦРУ просто-напросто игнорировались.

Телефон на столе негромко тренькнул двойным тоном, означавшим внутренний звонок. Провода донесли голос Калеба Норриса. Звучал он невесело. Просьба прийти больше походила на приказ явиться немедленно.

Заместитель начальника разведки встретил его хмурым взглядом.

Норрис сидел за столом, сложив на груди узловатые руки с торчащими из-под манжет рубашки черными волосками. Широкое лицо выражало крайнюю степень недовольства.

— Позвонили сверху. Приказано свернуть расследование. — Говоря это, Норрис смотрел мимо Кастона. — Вот так-то.

— Ты что такое говоришь? — удивился Кастон.

— Сам знаешь. Директор поговорил кое с кем из Госдепа. На своем уровне. — Влажный от пота лоб Норриса блестел в косых лучах клонящегося к горизонту солнца. — Нам ясно дали понять: расследование мешает проводимой прямо сейчас сверхсекретной операции.

— И что это за операция? Тебя в нее посвятили?

Норрис выразительно пожал плечами. Лицо его потемнело от негодования, направленного отнюдь не в сторону Кастона.

— Сверхсекретная, понимаешь? Чтобы что-то узнать, требуется специальный доступ. Нам такие сведения не доверяют. — Он вздохнул. — Говорят, Таркин в Париже. Там они его и подберут.

— Подберут? Или уберут?

— Черт его знает. Короче, дверь захлопнули. Прямо перед носом. Больше мне ничего не сказали.

— Когда тебя что-то возмущает, надо возмущаться.

— Ты разве не понял, Клей? У нас нет выбора. Это не игра. Сам Директор говорит: руки прочь или голова с плеч. Ты меня слышишь? Сам Директор.

— Этот сукин сын не знает разницы между полиномом и полипом, — бросил Кастон. — Дело в другом.

— Я и сам знаю, что в другом! — вскинулся Норрис. — У них там, наверху, все решают, кто главнее. Никто не желает признавать, что ЦРУ — это Центральное разведывательное управление. И без поддержки главнокомандующего и Сената мы им ничего не докажем.

— Вообще-то я не люблю, когда мне ставят палки в колеса. Расследование начато...

Норрис раздраженно посмотрел на него.

— Что ты думаешь или что думаю я, это их меньше всего волнует. У них там речь идет о процедурных принципах. Директор принял решение, и наше дело взять под козырек и встать в строй.

Некоторое время Кастон молчал.

— Ты не думаешь, что это все ненормально?

Норрис поднялся со стула и прошелся по кабинету.

— Да уж.

— Совершенно ненормально. И мне это не нравится. Есть должностные инструкции...

— Мне тоже не нравится. Но нравится или не нравится — от этого ничего не изменится. Так что мы с тобой собираем бумажки, складываем в стопочку и чиркаем спичкой. А потом забываем, что вообще что-то видели и слышали. Таков приказ.

— Совершенно ненормально, — повторил Кастон.

— Клей, сражения надо уметь выбирать, — тоном проигравшего изрек Норрис.

— А ты не думаешь, — ответил аудитор, — что получается всегда наоборот? Что это сражения выбирают тебя? — Он повернулся почти по-военному и шагнул к двери. — И вообще, черт возьми, кто тут отдает приказы?

Вернувшись в кабинет в мрачном настроении, он еще долго обдумывал услышанное. Непоследовательность есть нарушение установленного порядка, отступление от нормы. Один шаг в сторону может повлечь за собой... Возможно, на непоследовательность нужно отвечать тем же. Взгляд его переместился на далекий от идеального рабочего порядка стол Эдриана, и колесики в голове пришли в движение.

Говорят, Таркин в Париже. Там они его и подберут.

Он пододвинул к себе лист бумаги и начал составлять список. Пепсобисмол. Ибупрофен. Маалокс. Имодиум. В путешествие не отправляются неподготовленным. Кастону приходилось слышать жуткие рассказы о тех, кто не принял предусмотрительно элементарных мер предосторожности. Кастон поежился, представив, что летит в самолете. Он не боялся высоты, не боялся, что самолет разобьется, не боялся оказаться в замкнутом пространстве. Страх вызывало то, что дышать придется одним воздухом с теми, у кого может оказаться туберкулез или какая-нибудь другая передающаяся воздушно-капельным путем инфекция. Там же такая антисанитария. Возможно, ему достанется кресло, с которого всего час назад вытерли чью-нибудь рвотную массу. Вытерли, но не продезинфицировали. Микробы способны затаиться где угодно. Ему дадут одеяло с оставшимися на нем пораженными спирохетой волосами. В нижнем ящике стола лежал медицинский справочник «Мерк мэньюал», и Кастону стоило больших усилий не взяться за него прямо сейчас.