Проходной балл - Владимир Константинович Константинов

не буду.

Ш у р и к. Разве я тебя об этом прошу? Играть будет другой.

В а л е н т и н  С е р г е е в и ч. Кудрявцев?

Ш у р и к. В Новосибирске один Кудрявцев, а здесь другой?! Я нашел прекрасную замену. Вахтер Дома ученых. Оказалось — перворазрядник. Верно говорят: удивительное рядом!

В а л е н т и н  С е р г е е в и ч. Так что же ты от меня хочешь?

Ш у р и к. Старик, у Мишки сегодня распределение. Оганянц уже дал ему записку. Но если она встретит здесь настоящего Кудрявцева, ты представляешь, что будет? Матч аннулируют, и все рухнет! Ты должен пойти к ней в гостиницу и сказать, что ты любишь ее, что ты не Кудрявцев, а Тюрин, что вынужден был обманывать ее из-за Мишки. И что если она кому-нибудь расскажет об этом, бедный мальчик замерзнет на леднике, умрет от жажды в пустыне. Она поймет — как женщина, как мать!

В а л е н т и н  С е р г е е в и ч. У нее нет детей!

Ш у р и к. Но будут же, если ты ее любишь.

В а л е н т и н  С е р г е е в и ч. Никуда я не пойду! Она и слушать меня не станет.

Ш у р и к. Ну хорошо — сперва пойду я. Подготовлю ее, а потом, минут через пять — ты с цветами! (Вынимает из вазы цветы, подаренные Анне Петровне.) Поехали!

В а л е н т и н  С е р г е е в и ч. Прямо сейчас?

Ш у р и к. Я на такси. И счетчик отбивает сейчас не только рубли — он отбивает минуты! До распределения остался час!

Входит  А н н а  П е т р о в н а  с подносом.

А н н а  П е т р о в н а. Чай готов.

Ш у р и к. Потом, Анна Петровна, потом. Мы уезжаем.

А н н а  П е т р о в н а. Опять в Сибирь?

Ш у р и к. Ближе, в гостиницу «Ладога». Бежим, старик!

В а л е н т и н  С е р г е е в и ч. Дай хоть рубашку переодеть, я же прямо с работы. (Уходит в спальню.)

А н н а  П е т р о в н а. Что вы опять затеяли, Шурик?

Ш у р и к. Вы хотите нянчить внуков, Анна Петровна?

А н н а  П е т р о в н а. Я мечтаю об этом!

Ш у р и к. Считайте, что ваша мечта уже сбылась. Мы едем делать предложение.

А н н а  П е т р о в н а. Предложение? И он ничего не сказал мне, своей матери! Кто она, откуда?

Ш у р и к. Из Новосибирска. Он безумно ее любит.

А н н а  П е т р о в н а. Ее зовут Вероника?

Ш у р и к. Да.

А н н а  П е т р о в н а. Я так и думала! Но когда он успел ее полюбить? Он же был там всего два дня. Нет, я не разрешу!

Ш у р и к. Но он три года с ней переписывался!

В а л е н т и н  С е р г е е в и ч (выходя из спальни). Я готов, поехали!

А н н а  П е т р о в н а. Никуда я тебя не пущу! Твой отец ухаживал за мной восемь лет!

Ш у р и к. Анна Петровна, через восемь лет надо уже будет ухаживать за ним!

В а л е н т и н  С е р г е е в и ч. Мама, ты зря волнуешься. Я еще не знаю, согласится ли она.

А н н а  П е т р о в н а. То есть как это не согласится? Где она еще найдет такого? Не пьешь, не куришь, всю получку до копейки отдаешь матери…

Ш у р и к. Поехали, счетчик щелкает.

В а л е н т и н  С е р г е е в и ч. Пусть щелкает! Такси за мой счет! Мама, дай мне трешку.

А н н а  П е т р о в н а. На тебе десять!

Ш у р и к  и  В а л е н т и н  С е р г е е в и ч  уходят. Слышно, как хлопнула входная дверь, и сразу раздается крик совы.

Ну что ты фырчишь? Это Валя ушел, я осталась! Сейчас я тебя напою. (Уходит на кухню. Звонок. Она выбегает из кухни со стаканом воды, открывает дверь.)

Входит  Ю р а.

Ю р а. Тюрин здесь живет?

А н н а  П е т р о в н а. Здесь.

Ю р а. Где он?

А н н а  П е т р о в н а. Мой сын? Только что ушел.

Ю р а. А дочка у вашего сына есть?

А н н а  П е т р о в н а. А кто вы такой, молодой человек?

Ю р а. Это неважно. Есть дочка или нет? Не торопитесь, подумайте. В Новосибирске, двадцать лет, рост сто шестьдесят семь, глаза синие, временами голубые. Особые приметы — родинка на левой щеке, ресницы, два сантиметра каждая, и ямочки…

А н н а  П е т р о в н а. Вы что-то путаете, молодой человек. У него в Новосибирске не дочка, а… как бы это сказать… невеста. Сегодня она прилетела, и он поехал делать ей предложение… Что с вами, молодой человек? Выпейте водички!

Ю р а. Она… она была моей невестой!

А н н а  П е т р о в н а. Вероника?

Ю р а. Не запутывайте следствие! Ее зовут Таня. Он встречался с ней в гостинице под чужим именем. Сочинил версию, что он не Тюрин, а Кудрявцев, ее отец! Но мы все это проходили на третьем курсе! Фиктивное алиби — вот как это называется.

А н н а  П е т р о в н а. Не может быть, не верю!

Ю р а. Выпейте воды! Я тоже не хотел верить. Но когда узнал, что сегодня она вылетает к своему мнимому отцу, сел в следующий самолет и… Где он?!

А н н а  П е т р о в н а. В гостинице «Ладога».

Ю р а. Номер!

А н н а  П е т р о в н а. Не знаю.

Ю р а. Я найду его в любом номере! Я убью его! (Убегает.)

А н н а  П е т р о в н а. Подождите, я с вами! (Выбегает за дверь, но раздается крик совы. Анна Петровна возвращается, берет из спальни клетку.) И с тобой, с тобой тоже! (Убегает.)

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Номер в гостинице «Ладога», очень похожий на номер в новосибирской гостинице, только вместо «Мишек» на стене «Три богатыря». У журнального столика за шахматной доской — В е р а  П а в л о в н а. Стук в дверь.

В е р а  П а в л о в н а. Войдите.

Т а н я. Здравствуйте, Вера Павловна.

В е р а  П а в л о в н а. Танечка?!

Т а н я. Все гостиницы обзвонила, пока вас нашла. Не удивляйтесь, я тоже сегодня прилетела. Я должна его увидеть, непременно должна. Прилетела, а в институте сказали — он в Кишинев уехал на симпозиум.

В е р а  П а в л о в н а. По охране природы. Меня тоже приглашали, я отказалась.

Т а н я. Встречаться с ним не хотели?

В е р а  П а в л о в н а. Да.

Т а н я. Я тоже… Зачем — если он сам от меня отказался? А потом стала думать — что-то тут не так. Если человек животных любит, не может он плохим быть. Знаете, как он с вашим Филимоном возился — в три часа ночи его поил… И глаза у него добрые… Вы не одолжите мне рублей тридцать, я не рассчитала. Я ведь в Кишинев решила лететь. Туда билет взяла, а вот домой долететь теперь не хватит.

В е р а  П а в л о в н а. Пожалуйста! (Дает ей деньги.)

Т а н я. Спасибо! Я вам дома сразу отдам. До свидания… Передать ничего не надо?

В е р а  П а в л о в н а. Нет. А впрочем… (Открывает сумочку.) Вот эти два последних письма. И скажите, чтоб он больше мне не писал, все равно я их не читаю.

Т а н я. А может, там что-нибудь важное?

В е р а  П а в л о в н а. Абсолютно ничего! Кроме глупых вопросов: почему вы молчите, как дела с диссертацией? Как будто он не знает, что я поменяла тему. А стиль! Ни одного живого слова! «Здравствуйте, коллега…»

Т а н я. Так это в письменном виде. А устно, устно, знаете, как он вас называл? Лебедем!

В е р а  П а в л о в н а. Лебедем? Когда?

Т а н я. Когда узнал, что вас Цаплей зовут. Возмущался страшно! Какая она, говорит, цапля! Она чайка!

В е р а  П а в л о в н а. Вы сказали — лебедь.

Т а н я. И чайка тоже.

В е р а  П а в л о в н а. Танечка, а может, вам тридцати рублей мало? У меня еще есть.

Т а н я. Нет-нет, спасибо.