Точка-джи-эл - Борис Долинго

– Ну, тогда я уверен, что сможешь помочь ей снова стать человеком.

Юноша с недоумением посмотрел на питерского бизнесмена:

– А она что, не человек?! Она всё вспомнит, я постараюсь!

Юрий мягко улыбнулся:

– Я наблюдал за вами. То, что ты безумно влюблён, это видно. А вот она явно не совсем так же к тебе относилась, это было слишком заметно, особенно – со стороны. А теперь, подумай – возможно, у тебя появился интересный шанс! Возможно, она, потеряв память, сможет тебя полюбить по-настоящему, а? Как совершенно новый человек.

– Я вас не вполне понимаю!..

Юрий снова улыбнулся:

– Чего же непонятного? Ты сможешь сделать её таким человеком, какой нужен тебе! Ты, как Пигмалион, сможешь вдохнуть в неё часть собственной души!

– Какой Пигмалион?.. – поднял брови Павел.

Юрий потрепал его по плечу:

– Был такой миф, про скульптора древнегреческого, он статую оживил! И, говорят, неплохо получилось.

* * *

Администратор и начальник земной службы КСИ просматривали видеоотчёт.

Когда запись закончилась, Остапенко щёлкнул пальцами и сказал:

– Мне нравится твой парень, из него выйдет классный сотрудник. Конечно, чересчур эмоционален, но артистичен, чёрт возьми! Это полезное качество.

Пиманов кивнул: ему было приятно.

– Да, он добрая душа. Это хорошо, но в нашем деле иногда вызывает сложности.

– Именно поэтому надо совершенствовать его уровень как специалиста. Советую послать парня поработать вне Земли. Здесь его слишком тянет сойтись с местными.

– Он же землянин, ясное дело! – усмехнулся администратор.

– Вот-вот! Сейчас работники очень нужны на О-Мене, не меньше, чем на Земле. Думаю, парню не повредит поработать в тамошней сложной обстановке годик-другой. Пусть собирается: опыта наберётся и отточит умение управлять эмоциями!

Администратор покивал и улыбнулся немного грустно: ему было жаль расставаться с Русланом, но он понимал, что для самого парня это продвижение по службе.

– Ну а мне отчёт писать, – Кирилл Францевич ткнул пальцем вверх. – Операция продолжается. И назову-ка я её – «Пигмалион».

Пиманов снова покивал: для агентуры КСИ теперь открывалась интересная возможность половить «на живца». Зомби камалов не ликвидирован, его хозяева ничего не знают о стирании программата. Значит, могут искать с ним контакт, и тут их можно попробовать взять. Здорово, если законспирированного камала или какого иного альтера – будет возможность лишний раз сделать серьёзную предъяву противнику на дипломатическом уровне.

– А почему Пигмалион? – спросил Леонид шефа.

– Миф такой был в древности у греков. Скульптор влюбился в статую настолько, что вдохнул в неё жизнь.

Администратор российского сектора усмехнулся.

– Да, что-то есть схожее. Но тогда уж – Новый Пигмалион.

– Верно, – согласился Кирилл Францевич, помотав указательным пальцем в воздухе. – Так и озаглавлю в отчёте: операция «Новый Пигмалион»!

Пока я помню

Девушка в чёрной униформе сама была чёрной и, вдобавок, толстой.

Пошивалов подумал: «негритянка», но тут же с иронией поправил себя: «афроамериканка», не вздумай вслух иначе сказать!

Ему вспомнился фильм «Брат-2» и то, что когда-то в школе он считал, будто неграм в США плохо живётся. Пошивалов улыбнулся, глядя на таможенницу.

Толстая таможенница тоже заученно улыбнулась, но глаза её оставались холодными и настороженными: к приезжим в США давно относились с повышенным вниманием.

– У вас все вещи с собой, так мало? – поинтересовалась таможенница.

Пошивалов снова улыбнулся:

– Люблю путешествовать налегке. И разве это проступок, мало багажа?

Эбеновая жрица американской таможни чуть прищурилась:

– Вы не первый раз в США?

– Пока первый, но я прекрасно вас понимаю. Я видел по телевизору, что сейчас здесь досматривают всех. Угроза терроризма! Увы, у вас, как и у нас, пытаются бороться со следствием, а не с причинами…

Он подивился сам себе – своему беглому английскому: система обучения языкам у его наставников работала здорово. Кроме того, его научили легко ориентироваться во многих местах, где он ранее ни разу и не бывал.

– Откуда так хорошо знаете язык? – В голосе таможенницы скользнул человеческий интерес.

– Мне иностранные языки для работы необходимы, – сообщил Фёдор. – Вот и учу.

Таможенница, кривовато усмехнулась жирными лиловыми губами, шлёпнула штамп в паспорт и протянула документы Пошивалову:

– Желаю приятно провести время в Америке!

Произнесла – словно сплюнула…

Желательно было подождать, пока пассажиры его рейса рассосутся. Фёдор послонялся по холлу, постоял у нескольких справочных дисплеев, купил «NY Gerald» и только затем вышел из здания терминала.

Обещали, что в Нью-Йорке тепло, но погода, как часто случается, наплевала на прогнозы синоптиков: не так давно шёл дождь, и температура не радовала: максимум градусов пять-шесть тепла, если по привычным «цельсиям». Правда, пока было рано – всего семь утра, и могло потеплеть.

Времени имелось вдоволь, и Фёдор прошёлся под нависающим козырьком мимо плотного ряда припаркованных автомобилей. Со стороны могло показаться, что прогуливается никуда не спешащий менеджер средней руки, вернувшийся из отпуска или из необременительной командировки.

Если за ним кто-то и следил в аэропорту, то сейчас слежка в пределах визуального контакта отсутствовала. «Нет-нет, – сказал сам себе Фёдор, – никто не может знать, что я приехал. Ни-кто! Даже Антон, и тот ничего не знает, я должен его сам найти».

При воспоминании об Антоне и от предвкушения встречи на душе потеплело. Он остановился, бросил взгляд на мутно-серое небо, одновременно лишний раз прощупывая людей, высыпающихся из дверей ближайшего терминала и ныряющих внутрь. Всё спокойно – и сам он спокоен. И он увидится со старым другом!

Но расслабляться не стоило: – ведь его послали всё проверить…

Обогнув невысокую белую колонну, поддерживавшую крышу перехода, он направился к стоянке. Тёмнокожий таксист из ближайшего «йеллоу-кэба» поймал его взгляд, и Фёдор вопросительно дёрнул подбородком. Таксист кивнул и хотел выйти, чтобы открыть багажник, но Пошивалов указал на свой небольшой саквояж:

– Это всё, приятель!

Он бросил сумку в салон, и уселся сам.

Видимо, его внешний вид вызвал у таксиста определённое доверие. Афроамериканец опустил разделительное стекло и поинтересовался:

– Стало быть, налегке путешествуете, сэр?

– Именно! – подтвердил Фёдор. – Налегке удобнее.

Мужчина засмеялся и поинтересовался, куда ехать – Пошивалов назвал адрес.

– Манхеттен, – кивнул таксист, мягко трогая машину с места. – У вас там офис, сэр?

– Нет, я приезжий, – ответил Пошивалов, рассеянно оглядывая уплывающие назад постройки JFK. – Приехал по делам фирмы.

Таксист покосился в зеркало заднего вида – пассажир, похоже, не особо был склонен поддерживать беседу. Тем не менее, парень спросил, откуда он.

– Из Вашингтона…

– Из города? – Таксист не дал Пошивалову закончить фразу.

– Да нет, из штата! Из Сиэтла.

Пошивалов назвал этот город, так, на всякий случай. Просто совсем недавно прибыл и самолёт из Сиэтла. Бережёного бог бережёт: если, мало ли что, будут искать и выйдут на таксиста, не сразу подумают на рейс из Европы.

Он усмехнулся:

– А почему вы обрадовались, если бы я приехал из столицы?

– Да у меня там брат, тоже таксист. Я сам там вырос, а потом сюда перебрался. В общем, родной город.

– Понятно, – кивнул Пошивалов и достал наладонник.

– Дела? – подал голос водитель.

– Совершенно верно, – подтвердил Фёдор. – Вы меня, пожалуйста, провезите через Бруклинский мост – хочу на него взгляд бросить, а я пока почитаю документы.

Таксист понимающе кивнул и с некоторым сожалением замолчал.

Пошивалов запустил на экране простенькую программку «Калейдоскоп», и под плавно меняющиеся хороводы узоров и геометрических фигур, специально подобранных для снятия напряжения, задумался.

Позади осталось восемь месяцев подготовки – да такой, какой он никогда не получал, даже в ВДВ. Кирилл Францевич действительно происходил «не от мира сего» – в самом прямом смысле: тренировки организовывали, главным образом, далеко от Земли.

Новый наставник Фёдора, а теперь и главный начальник, оказался прав: его душевную боль удалось если не вылечить, то сильно сгладить. Самое главное, к Пошивалову вернулось осознанное существование. Никто не вернёт жену и дочку – даже орхане не умели поворачивать время вспять и воскрешать мёртвых, но ощущение собственной нужности ему вернули. Нужности всем людям, хотя они, люди Земли, об этом и не догадывались.

Фёдор сейчас даже жалел чёрную таможенницу. Она, как и многие из так называемых афроамериканцев – термин, придуманный в угаре шизофренической политкорректности – пока не могла избавиться от комплекса неполноценности. Потому и делила мир на белых и чёрных, в отместку европейцам за годы рабства своих прабабушек и прадедушек. Она, как и многие другие земляне, занятые «домашними» распрями, не понимала, что за стенами дома под названием Земля людей подкарауливают куда более серьёзные проблемы.