Чистое небо - Сборник

Я кубарем скатился со своего насеста, больно при этом ударившись головой о дощатый пол вагона. Уже собирался подняться, как вдруг ясно различил рокот двигателя вертушки. В следующий момент дверь вагона, визжа, распахнулась, и его залил свет прожектора. Я зажмурился, после долгого времени, проведенного в темноте, глаза нещадно резало, заставляя их слезиться. Прикрыв лицо ладонью, я разглядел, что лежу за своеобразной баррикадой из мешков, и меня не видно со стороны двери. Я был в относительной безопасности, пока кто-нибудь не полезет в вагон. Послышался шорох. Пол дрогнул и прогнулся под вошедшим. Я выругался про себя. Накаркал! Оставался все же шанс, что осмотр будет поверхностным.

– Ну че там, Петруха? А?

– Да хрен его знает. Щас посмотрю, погодь.

Говоривший начал медленно обходить вагон, ворочая мешки. Мои последние надежды рухнули. Помню, я лихорадочно придумывал, чем бы его таким треснуть, как вдруг снаружи раздались выстрелы, и кто-то завопил.

– Петруха! Давай сюда! Тикають, гады! Тикають! – Петруха с грохотом пронесся рядом со мной и выпрыгнул из вагона. Вскоре крики и выстрелы стали удаляться, и поезд вновь тронулся. Но перед этим дверь вагона вновь лязгнула, и опять воцарилась темнота. Но теперь я был ей рад. Рад и тому, что так легко отделался. Просто у кого-то нервы сдали раньше, чем у меня. Больше мой сон ничто не нарушало.

...Местность стремительно меняется. Еще вчера это был лес, а сегодня уже поле. Пару часов назад снова видел ее. Далеко, но это точно она. Босая, в белом платье, с длинными, до пояса, светлыми волосами. И она снова смеется! Как же ее зовут? Я должен это узнать...

Ну, вот и прибыли. Сначала ехали на грузовике. Потом еще долго шли пешком. Когда наконец показался лагерь, обнесенный оградой из бетонных плит, я уже настолько устал, что едва переставлял ноги. Рюкзак казался непомерно тяжелым, а от его лямок ныли плечи. Последним испытанием оказался начальник лагеря. На его небритом, усталом лице застыло странное выражение. Он долго мерил нас взглядом, а затем коротко и сухо изложил правила «проживания» в его лагере. После этой праздничной линейки все вновь прибывшие, как один угрюмые и помятые, расползлись по домам, занимая свободные углы. Спал без задних ног.

КПК заглючило. Часть данных потерял случайно. Все, что осталось, тут.

1

День первый. Не самый веселый. Похороны. Бедолагу нашли недалеко от лагеря, всего в каких-то двухстах метрах. Немного не дошел. Как оказалось, он отыскал чей-то схрон с артефактами. Ну и на радостях понацеплял их все на себя разом. Только не учел, что фонят они так, что чуть ли не светятся в темноте. Вот и загнулся – дурик. Его и обнаружили-то случайно, счетчик у Тишки зашкалил.

Могилу отметили крестом с памятной табличкой. Всю ночь пили водку, поминая Ваську и заодно выводя радионуклиды из организма. Борьба с радиацией удалась.

2

Пропал Пашка. Давно нет. Сегодня наши ушли на поиски. Надеюсь, найдут, а то жалко парня.

3

Пашка вернулся сам. Сильно потрепало его. Исхудал – просто жуть. Одни глаза и нос остались. Где был, говорить отказывается. Удалось выяснить только, что ходил он не один, а еще было человек восемь. Все полегли на каком-то поле пожирателей. Что за поле и что за пожиратели, неясно. На все вопросы Пашка только прятал голову в колени и бормотал что-то несвязное. Да, и еще. Он с собой принес неплохой хабар. Скинул его за полцены. Все, кроме небольшой черной коробки. Которую он ни на секунду не выпускал из рук. Кто-то из сталкеров попросил посмотреть, но Пашка так ощерился, словно не человек, а зверь дикий. Чуть в горло зубами не вцепился. Еле оттащили.

Проследил за ним. Совсем чокнулся парень. Коробку свою он кутает в тряпье, словно куклу. Качает на руках, поет ей песенки и часами разговаривает с ней. Ужас! Что Зона с людьми делает! Лучше бы сразу убила.

4

В Зоне что-то происходит. Вчера видели стадо диковинных животных, старожилы утверждают, что это грумы. По мне, так название дурацкое и непонятное. Оказывается, его дали за тот звук, который они производят. Грум-грум. Ну, я понимаю, там, кровососы или мозгоеды, на худой конец. Но грумы? Ну и ладно. Так вот, они обитают где-то глубоко в Зоне, и здесь их быть не должно. Что-то их спугнуло, и они мигрируют. Не к добру.

Пашка не выходил из своей норы уже два дня. Со мной держится как-то странно, постоянно ловлю его взгляд на себе. Такой печальный, вопрошающий. Как будто он от меня чего-то ждет. К вечеру он все же выполз. Всклокоченный, глаза красные. Взгляд дикий. В руках тряпье с коробкой. Увидал этих грумов и враз побелел. Потом с криками бросился обратно к себе.

Укрепляли лагерь до темноты. С севера идет гроза, небо заволокло тучами, эх и надоел же это дождь!

5

Даже не знаю, с чего начать. Если и есть такое место, как Ад, то оно уж точно находится в Зоне. Сегодня стали тому свидетелями. К полудню небо потемнело, и заморосил дождь. А потом и вовсе перешел в грозу. Стоять в такую погоду в карауле нелегко, поэтому я и еще двое ребят засели в домике на краю лагеря прямо у центрального входа. Развели костер, сидим греемся, анекдоты травим. Как вдруг Петька вскакивает и к окну.

– Чуваки, там бандюга! – Репутация у Петьки никакая. И кликуха у него соответствующая – Брехло.

– Да ладно, брось заливать! Нас на такое фуфло не купишь. Где это видано, чтоб бандюганы в такую погоду шастали? Они, млин, нежные для этого слишком. Да и долговцы навряд ли без веской причины выползли бы из своей норы.

– Да не вру я!

– Ну если развел, смотри!

Я выглянул в окно. Никого. Только бесконечные потоки воды, падающие с неба.

Уже собираясь дать оплеуху Петьке, я в последний момент разглядел темную фигуру сталкера. Он еле брел по дороге, раскачиваясь и постоянно спотыкаясь.

– Точно. Кто-то идет.

К нам подошел Василий. Посмотрев на незваного гостя сквозь мутное стекло, констатировал:

– Че-то странно идет. Может, где-то контролер засел?

– Думаешь, зомби? – Петька потянулся к карабину.

– Да навряд ли. Хотя можем проверить.

– Ты что, хочешь туда выйти?

– А у тебя есть соображения получше?

– Да нет.

– Ладно, мы с Петькой к баррикаде. Васек, ты нас прикрываешь. Если чего, поднимай тревогу.

Добравшись до баррикады, стараясь перекричать шум дождя, я окрикнул незваного гостя.

Никакой реакции. Я попробовал еще раз привлечь его внимание. Тщетно. Он продолжал тупо вышагивать к лагерю. Делать было нечего. Пульнув сперва в воздух, потом я прицелился и выстрелил. В прицел было видно, как пуля прошла навылет сквозь правую ногу. Хоть бы хны. Слева раздались выстрелы. Петька так же опробовал незваного гостя на прочность. Бесполезно. Мы взялись активно поливать его огнем. Это немного замедлило его продвижение, но и только. Когда на теле зомбака уже не осталось живого места, его вдруг забила мелкая дрожь, и, упав на колени, он запрокинул голову. Было видно, как под кожей у него забегали огоньки, и тело изнутри начало светиться. В следующую секунду оно взорвалось. В небо ударил ослепительный столб белого света. Он начал вращаться вокруг своей оси, постепенно ускоряясь и закручивая колеблющийся вокруг себя воздух. Набрав максимальную силу, это явление природы двинулось на лагерь, круша все на своем пути. Мы побежали. И вовремя. Наша баррикада, которую мы строили всю последнюю неделю, была сметена в считаные секунды. Огромные бетонные плиты какое-то время парили в воздухе, а затем, со свистом проносясь мимо, стали падать. Тех, кого миновала участь быть раздавленным, эта воздушная аномалия хватала многочисленными отростками и затягивала внутрь. Какое-то время люди болтались внутри ее, как тряпичные куклы, а затем их выбрасывало. Падая, они разбивались о землю. Те, кому посчастливилось приземлиться более удачно, пытались отползти подальше от беснующейся стихии. Вихрь не спеша передвигался по лагерю, методично перебирая людей. Словно ища кого-то. Отбраковав очередную партию, он вдруг замер. Вращение практически остановилось, и теперь это стало опять похоже на окутанный дымкой световой столб. Его щупальца нервно подрагивали, словно он принюхивался, как собака, почуявшая след. По столбу прошла рябь, и интенсивность свечения изменилась. А потом он вдруг обрушился на один из еще уцелевших домов, разбирая его по кирпичику. Из окна дома выбрался Пашка и побежал. Сразу несколько отростков ухватили его и поволокли по направлению к вихрю. Извиваясь словно уж и упираясь, Пашка цеплялся за все подряд, пытаясь хоть как-то замедлить свое продвижение. Он уже даже не кричал, а рыдал взахлеб. Оказавшись рядом со мной, он замешкался, но потом протянул мне руку, и на его перекошенном, бледном как смерть лице застыла мольба. Недолго думая, я схватил его повыше локтя и потянул. В следующий момент я ощутил нечто, похожее на удар электрического тока. Тело свела судорога, меня тряхануло, а потом отбросило на несколько метров. Перекувырнувшись несколько раз, я ударился головой о бетон. Когда я пришел в себя, Пашка был уже внутри этой штуки и его потрошили. В прямом смысле слова. Рассекая его тело сотней невидимых скальпелей, рубя и кромсая, невидимая сила выдирала из него органы, измельчала их, заставляя безумно страдать еще живую жертву. Это было похоже на гигантскую центрифугу, в которой отжимают белье. Наконец, превратив несчастного Пашку в фарш, она разметала останки по всему лагерю. Некоторое время эта адская мясорубка стояла в центре лагеря без движения, а затем раздался звук, похожий на гудок парохода. Низкий и протяжный. Потом еще несколько, и вот из восточного конца лагеря раздался ответный детский плач. В ту же секунду в том направлении устремились сверкающие щупальца и извлекли из-под завала ту самую черную коробку, которую принес с собой Пашка. Повиснув внутри столба, она, вдруг лопнув, превратилась в младенца. Радостно что-то лопоча, он барахтался воздухе и, казалось, нисколько не боялся завладевшей им аномалии. Напротив, он был рад неожиданному спасению. Чтобы рассмотреть все получше, я выбрался из-под плиты, где лежал все это время, и подошел поближе. Не успел я опомниться, как меня с ног до головы опутали световые щупальца. «Каюк!» – подумал я тогда. Меня потянуло к центру столба, туда, где висел ребенок.