ТАРНСМЕНЫ ГОРА - Джон Норман

Один пошел прямо ко мне, а другой солдат шел чуть сзади и левее от него. Первый в случае необходимости мог схватиться со мной и тогда второй мог ударить меня копьем. Офицер и еще один солдат шли в нескольких ярдах от них. Офицер шел сзади, чтобы руководить боем в случае, если его солдатам придется отступать, так как я окажусь не один. Он также сможет прикрыть их копьем. Я оценил мудрость этого маневра, который был выполнен быстро и безмолвно, чисто автоматически. Такое высокое военное искусство объясняло, почему Тарн все еще существовал в окружении враждебных городов, несмотря на правление женщин.

– Нам нужна женщина, - сказал офицер.

Я мягко освободился от девушки и легонько толкнул ее назад, себе за спину. Воины поняли эту перегруппировку, как мою готовность к бою.

Глаза офицера сузились.

– Я Торн, - сказал он, - капитан Тарна.

– Почему вам нужна женщина? Разве в Тарне не относятся к ним с почтением?

– Это не земля Тарна, - с тревогой в голосе ответил офицер.

– Почему я должен отдать ее вам?

– Потому что я капитан Тарна.

– Но это не земля Тарна.

Девушка прошептала жарким шепотом:

– Воин, не нужно умирать за меня. Конец будет все равно один и тот же, - и она громко сказала офицеру: - Не убивай его, капитан Тарны. Я пойду с тобой.

Я рассмеялся.

– Она моя и вы не получите ее.

Девушка удивленно вскрикнула и посмотрела на меня.

– Если вы не заплатите за нее определенную цену… - добавил я.

Девушка опустила глаза, ее руки безвольно повисли.

– Какая еще цена? - спросил Торн.

– Ее цена - сталь, - сказал я.

Благодарность прояснила лицо девушки.

– Убейте его, - сказал Торн своим людям.

 Глава 7

ТОРН, КАПИТАН ТАРНЫ 

Три меча одновременно появились из ножен - мой, офицера и того солдата, который был ближе всех ко мне. Он ждал атаки своего товарища, чтобы нанести удар копьем. Самый дальний солдат только поднял копье, готовый бросить его, как только появится просвет.

Но первым напал я.

Я резко повернулся к солдату с копьем и с быстротой горного ларла прыгнул на него, увернулся от нерешительного удара и вонзил ему меч между ребер. Тут же высвободив оружие, я мгновенно повернулся, чтобы отбить атаку его товарища. Наши мечи скрестились всего-лишь шесть раз и он тоже рухнул на землю у моих ног, цепляясь за стебли травы пальцами в предсмертных судорогах.

Офицер, бросившийся вперед, вдруг остановился. Он, как и его люди, попятился назад. Хотя их было четверо против меня одного, я осмелился напасть. Офицер немного опоздал, и теперь между ним и мной был мой меч. Солдат, который стоял за офицером, приготовил копье и приблизился на расстояние в 10 ярдов. С этой дистанции ему было трудно промахнуться, а если копье пробьет мой щит, то мне придется отбросить его и я окажусь в весьма невыгодном положении. Да, ситуация оставалась достаточно серьезной.

– Ну, Торн из Тарны, - сказал я, подкалывая его, - давай померимся силой.

Но Торн отступил назад и приказал солдату опустить копье. Он снял шлем и сел на корточки. Солдат возвышался над ним. Торн смотрел на меня, а я на него.

Теперь он проникся ко мне уважением, а значит, стал более опасен. Он видел мгновенную гибель своих солдат и размышлял, стоит ли еще испытывать мое искусство. Я был уверен, что он не скрестит со мной свое оружие, если не будет уверен на все сто процентов в своей победе. А именно в этом он сейчас и не был уверен.

– Давай поговорим, - сказал Торн из Тарны.

Я тоже опустился на корточки.

– Поговорим, - согласился я.

Мы вложили мечи в ножны.

Торн был большим массивным человеком, уже начинавшим полнеть. Лицо его было мясистое, желтоватого цвета с красными прожилками. У него не было бороды, только по обеим сторонам подбородка тянулись две полоски, больше похожие на грязь, чем на бороду. Длинные волосы были завязаны узлом на затылке. Глаза сидели очень глубоко в глазницах. Это были красные мутные глаза человека, проводившего долгие ночи в разгуле и разврате. Было очевидно, что Торн не является человеком высоких нравственных идеалов и фантастической чистоты и не будет жертвовать всем ради достижения благородной цели. Торн никогда не будет убаром, он всегда будет прихвостнем.

– Отдай мне моего человека, - сказал Торн, показав на корчившегося в траве солдата.

Я решил, что несмотря на свои недостатки, Торн был хорошим солдатом.

– Возьми, - сказал я.

Солдат подошел к упавшему человеку и осмотрел его рану. Другой был мертв.

– Он может выжить, - сказал солдат с копьем.

– Перевяжи его, - сказал Торн.

Затем он повернулся ко мне.

– Мне все еще нужна женщина.

– Ты не получишь ее.

– Это же только женщина.

– Возьми, если сможешь.

– Один из моих солдат мертв. Ты можешь взять его долю от продажи.

– Ты очень щедр.

– Значит ты согласен?

– Нет.

– Я думаю, мы можем убить тебя, - сказал Торн, срывая травинку, и, задумчиво кусая ее, рассматривал меня.

– Может быть, - признал я.

– Но, с другой стороны, я не хочу терять своих людей.

– Тогда оставь женщину в покое.

Торн пристально посмотрел на меня, не выпуская изо рта травинку.

– Кто ты?

Я молчал.

– Ты вне закона. На твоей одежде и щите нет герба.

Я не видел причин оспаривать его слова.

– Преступник, - сказал он, - как тебя зовут?

– Тэрл, - ответил я.

– Из какого города?

Это был мучительный вопрос.

– Из Ко-Ро-Ба.

Эффект был необычайный. Девушка, стоявшая позади меня, вскрикнула.

Торн и солдат вскочили на ноги. Я выхватил меч.

– Ты вернулся из Страны Праха, - воскликнул солдат.

– Нет, я такой же живой, как и ты.

– Лучше бы ты ушел в Страну Праха, - сказал Торн, - ты проклят Царствующими Жрецами.

Я взглянул на девушку.

– Твое имя - самое ненавистное на Горе, - сказала она ровным тоном, не глядя мне в глаза.

Мы стояли молча довольно долго. Я чувствовал под ногами траву, еще мокрую от утреннего тумана. Где-то вдали запели птицы.

Торн пожал плечами и, наконец, сказал:

– Мне нужно похоронить солдата.

– Пожалуйста, - ответил я.

Молча Торн и солдат выкопали узкую могилу и похоронили своего товарища. Затем они из двух копий, плаща и веревок соорудили носилки для раненого.

Торн взглянул на девушку и она, к моему крайнему удивлению, подошла к нему и протянула руки. На ее запястьях защелкнулись наручники.

– Зачем ты идешь с ними? - спросил я.

– Я не принесу тебе счастья, - горько сказала она.

– Я освобожу тебя, - сказал я.