Все дни, все ночи. Современная шведская пьеса - Пер Улов Энквист

первое

За городом.

Сцена 1 

Свет падает поверх кресел. Солнечно. Гертруд, Брур, Фредрик, Ульрика загорают с закрытыми глазами. Карна вяжет. Таня лежит на резиновом матрасе, слушая плейер. Чуть поодаль стоит Магда со скрипкой, рядом с нею пюпитр с нотами. Она углубляется в ноты, дирижируя смычком и кивая головой в такт мелодии, которую поет про себя. С другой стороны сидит за пишущей машинкой Тумас.

Гертруд. Какой день! Солнце все-таки выглянуло!

Карна (помедлив). Скорее всего, ненадолго.

Ульрика. Ах, мама.

Карна. Я только повторила то, что сказали в сводке погоды.

Гертруд. Вот мы и собрались все вместе в нашем загородном доме после стольких лет! Снова чувствуешь себя как в детстве.

Магда пробует смычок.

Карна. Надеюсь, ты не собираешься снова играть?

Магда хватает пюпитр и уходит. Карна виновато смотрит ей вслед.

Брур (не открывая глаз). Что будет на обед, Фредде?

Фредрик (в полудреме). Ммммм...

Таня. Папа, ты не подвезешь меня к парому? Я хочу сегодня вечером быть в городе.

Гертруд. Он спит. Я отвезу тебя, раз уж тебе приспичило.

Таня (встает, потягивается). Хорошо. (Уходит.)

Остальные загорают молча. Через некоторое время встает Ульрика, надевает халат и подходит к Тумасу. Свет убавляется.

Сцена 2

Ульрика входит в комнату Тумаса, работающего за пишущей машинкой.

Ульрика. Помешала?

Тумас (удовлетворенно). Да, продолжай в том же духе.

Ульрика (садится к нему на колени). Понравилось тебе мое семейство?

Тумас. Конечно.

Ульрика. Глупый вопрос. Что ты пишешь?

Тумас. Тебе интересно?

Ульрика. Еще бы.

Тумас. Только что я искал подходящие слова, чтобы описать свет, проникающий сквозь кружево гардин. Как вон там.

Ульрика. Это стихотворение?

Тумас. Луч света, пронизывающий темноту, шторы, чуть колышущиеся от летнего ветерка... Это просто разминка. (Встает, разминает пальцы).

Ульрика. Красиво.

Тумас. Да.

Ульрика. Иногда я задумываюсь... можно ли любить, не понимая друг друга?

Тумас. Не исключено, что любишь как раз то, чего не понимаешь.

Ульрика. Я хочу кое-что тебе сказать, пока отпуск не кончился.

Тумас. Да?

Ульрика. Странно. У меня сердце заколотилось.

Тумас. Не бойся. Говори, что там у тебя.

Ульрика. Тумас. Мне так хочется... Мне бы ужасно хотелось иметь ребенка.

Тумас (после короткой паузы). Сейчас?

Ульрика (улыбаясь). О’кей. Забудь о том, что я сказала. Поговорим о чем-нибудь другом.

Тумас. Но это так неожиданно!

Ульрика. Правда?

Тумас. Я хочу сказать... Мне страшно хочется написать книгу, я столько времени откладывал эту работу.

Ульрика. Я знаю. Я тоже этого хочу.

Тумас. И потом... (Быстро.) Господи, опять пойдут пеленки... Ты — та женщина, которую я чертовски долго искал!

Ульрика. В самом деле?

Тумас (после короткой паузы). Ты должна дать мне какое-то время.

Ульрика. У меня осталось его не так уж много.

Тумас. Не говори глупости!

Ульрика. Почему глупости? Мне почти сорок, а ребенка нет. И скоро будет поздно его заводить.

Тумас. Глупости.

Ульрика. Ты так думаешь?

Тумас. Послушай. У меня двое детей, которых я почти не вижу. Слава богу, история с разводом закончена, но детям едва разрешают видеться со мною. И что я им скажу? Они подумают, что я променял их на кого-то другого!

Ульрика. А разве это не так?

Тумас. Но не детей!

Ульрика. Не говори больше ничего. Подумай. (Пауза.) Было время, когда я смертельно боялась забеременеть. Мне хотелось многого добиться в жизни. Приносить пользу обществу, изменить мир. Я ходила на демонстрации, раздавала листовки, писала воззвания. Сделала аборт. Я хотела совершенствоваться, получить специальность, хотела стать хорошей актрисой. И снова сделала аборт. Я хотела быть свободной, сильной, равноправной. Может быть, в глубине души я просто боялась. И забеременела снова. На этот раз обошлось без аборта, был выкидыш. Я приказала себе не плакать. И решила работать еще больше! Но в конце концов наступает момент, когда больше нельзя откладывать свою жизнь. Она близится к закату. Я хочу ребенка.

Тумас. Ульрика. Маленькая Улли. Я прошу у тебя не так уж много. Всего лишь капельку времени.

Ульрика кивает, уходит, Свет гаснет над Ульрикой и Тумасом, загораясь над остальными: Карной, Фредриком, который готовит еду, и Гертруд. Слышны плеск волн и скрипка Магды.

Сцена 3

Фредрик готовит ужин. Доносятся слабые звуки скрипки.

Карна. Прошлым летом! Что произошло прошлым летом? Какие события? Вы думаете, я могу вспомнить? Я, наверно, всем мешала, как всегда. О, они очень добры ко мне, правда, очень добры, но я же понимаю, что от меня больше никому нет никакого проку. Я беспокоилась за Магду. Да, беспокоилась. Мне всегда становится тревожно, когда она играет на скрипке. Хотя она так красиво играет, но я нервничаю, я так же нервничала, когда Магда была маленькой девочкой, потому что она всегда казалась мне несчастной, когда играла на скрипке. Я беспокоилась за Магду, потому что знала, что у нее не ладится с Бруром.

Звуки скрипки усиливаются.

Сцена 4

Карна возвращается к Фредрику и садится рядом. Звуки скрипки резко обрываются.

Карна. О, как хорошо!

Фредрик. Подай мне, пожалуйста, нож.

Карна (ищет нож). Почему Брур еще не вернулся из города, ведь уже поздно!

Тумас (входит). Чем помочь?

Фредрик. Можешь накрывать на стол через минуту.

Карна. Нет. Накрывать на стол моя обязанность.

Фредрик. Ты случайно не села на прихватки?

Карна (шаря рукой под собою). Смотрите-ка. Что упало, то пропало. Так раньше говорили, когда что-нибудь пропадало. (Осматривается.) Так и случилось.

Тумас. О чем это ты?

Карна. О чувствах! О горестях, о печали!

Фредрик. Ах, об этом!

Карна. Знаете, когда я приехала сюда в первый раз? В тридцатых годах. У Севеда, это дед девочек, здесь была своя столярная мастерская, и Эстер еще была жива, она, помню, сказала, что рада тому, что я стану ее невесткой. Господи, и куда только улетучивается жизнь?! Я как раз повесила новые занавески на кухне, и вдруг нахожу у Гуннара в кармане письмо. Тут-то все и прояснилось. А та другая, я имею в виду Луиз, — первое, что она сделала, когда появилась в доме, сняла мои занавески и повесила вот эти, что висят сейчас. Мне не позволили даже зайти сюда и забрать свои вещи. Да и девочек здесь больше не привечали. Ее дети спали в их кроватках. Какой позор — после двадцати лет брака и трех совместно нажитых детей он ни разу, ни разу не пожелал поговорить со мной о прошлом. (Входит Ульрика. Обнимает Тумаса за шею.) За все эти годы