БИТВА С НЕБЕСАМИ - Крис Банч

Чесни спрятал «жучок» в вешалке для одежды, Вольф нашел и дезактивировал его через час после старта с Ак-Мечет VI.

Оба промолчали.

У Чесни на борту обнаружилась далеко не одна хорошая, а то и отличная бутылка. Он прикладывался постоянно, втихаря, как опытный алкоголик…

Интересно, думал Джошуа, как же он пьет, когда остается один. Впрочем, до цели было еще далеко, а перегонять звездолет класса «Чемберс» могла бы и накачанная наркотиком обезьяна, поэтому Вольф молчал.

Через четыре корабельных дня Чесни сказал Вольфу, куда они направляются и кто клиенты.

Им предстояло забрать плутоний на Булнесе IV и передать мятежникам на Озирио, в каких-то двенадцати световых годах.

– По-моему, все ясно, – сказал Чесни, – а вообще-то, Джошуа, может, пороешься в библиотеке, узнаешь, из-за чего у них драчка? Мне, конечно, по барабану, просто занятно. Вдруг и пригодится.

Вольф – ему и самому было интересно – согласился и вскоре доложил об успехах.

– Я так понял, это планета и колония. На планете жесткое правительство, местные диссиденты в пику ему помогают мятежникам. Верно? – спросил Чесни. Он уже сказал Вольфу, что презирает политику, но если какое правительство лезет тебе в карман и вообще, его надо на хрен скидывать.

– Нет. Совсем наоборот, это-то и занятно. Давай послушаем внимательно, – сказал Джошуа, – а то тут черт ногу сломит. Озирио, куда мы везем посылку, – метрополия. Похоже, самые лучшие и толковые отправились на Булнес – это где мы должны забрать ее – и колонизировали систему.

В итоге на Озирио остались ленивые и глупые, сейчас там то, что энциклопедия называет «загнивающая автократия». Наследственная власть, вроде земных царей, все разваливается, ну и, понятно, постоянно тлеющий мятеж. Кого-то убивают, захватывают отдельные районы, понемногу бомбят для порядка. Как я понял, особой программы у мятежников нет, главное – скинуть кровопийц. По-настоящему интересные события – на Булнесе, но тамошнее правительство назначается метрополией.

– Фу-ты, – сказал Чесни.

– Ага. Оно боится, что если Озирио падет, то черед будет за ним.

– Кто прав?

Вольф пожал плечами:

– Те, которые не у власти, убивают меньше. Пока. Может, если они дорвутся до своего, то еще покажут, на что способны.

– Слава богу, не нам решать, – сказал Чесни. – В такой каше просто грех не урвать лишнего.

– Ты о чем?

– Приятный голос, который за нас договаривался, обещал двести пятьдесят сразу, как возьмем плутоний или чего там, и семьсот пятьдесят – как доставим.

– Знаю.

– Можно еще поторговаться. Выбить семьсот пятьдесят сразу, плюнуть на оставшиеся двести пятьдесят и свалить куда глаза глядят, а? – Чесни увидел выражение лица Вольфа. – Нет, не стоит, наверное. И провернуть сложно, да и опасно крутиться вокруг их дурацкой планеты, пока базарим. Ладно, посмотрим, как карта ляжет.

* * *

Чесни обожал говорить про войну, особенно – про эльярские зверства. Вольф слушал, изредка вставлял короткие замечания. Похоже, Чесни не стремился к беседе, предпочитая слушать собственный голос.

Однажды за едой Чесни спросил Джошуа:

– И чего эти скоты были такие жестокие? Зачем убивали столько женщин, детей, гражданских – даже не федеральных служащих?

– В их понимании это не жестокость, – объяснил Джошуа. – Женщины рожают солдат, дети – они говорят «несмышленыши» (это слово Вольф произнес по-эльярски) – повзрослеют и станут солдатами. Как сказал кто-то на земле: «Убить их всех. Гниды вырастут во вшей». Эльяры считают… считали, что только дураки усложняют себе жизнь.

Чесни на мгновение отвел взгляд, будто вспомнил о чем-то своем, потом снова взглянул на Вольфа:

– Ты был их пленником в детстве, по крайней мере так говорит фиша. За это Федерация сделала тебя суперкомандо. Ты сражался с ними лицом к лицу.

– Бывало.

Чесни поежился.

– Жуть, наверное. Все равно как залезть к пауку в паутину. Зато ты хоть видел их, когда убивал. Приятно небось?

Джошуа промолчал.

– И то хорошо, что они мертвы, – сказал Чесни, – или ушли в другое пространство-время. Хватит с нас этого мрака, верно?

Джошуа подумал про «вирус», который изгнал эльяров из их вселенной и теперь грозит человечеству. Слова Чесни он оставил без ответа.

* * *

Они вышли из N-пространства на краю системы Булнеса и поползли к четвертой планете. Вокруг нее вращались три планетарные крепости и сновали патрульные суда.

– Дурачье, – сказал Чесни. – Трещат как сороки, вокруг себя некогда взглянуть. Наше дело верняк – проще, чем монеты у «жмурика» стащить. У их сетки поиска ячейка – как у твоей бабушки в яблочном пироге.

– Вряд ли моя бабушка пекла пироги, – заметил Джошуа. – Помню, она всегда была страшно занята – представляла в муниципалитете свой район.

– Ладно, как у твоей первой крали – дырочки в ажурной блузке.

– Чего не было, того не было, – дружески отвечал Вольф. – Моя первая любовь была дочерью госсекретаря Федерации. Она носила закрытые блузы, которые свободно драпировались, так что ничего не увидишь, да модные тогда широкие штаны до колен.

– Но когда ты сорвал с нее блузу, – с явным удовольствием подхватил Чесни, – тебе предстали сочные прелести?

– Ничего подобного, – отвечал Джошуа. – Мы с ней даже не целовались. Не уверен, что она знала о моем существовании. Да и я, думаю, скорее выдумал свое обожание.

– А-а, – протянул Чесни, – не повезло тебе. Вот у меня первый раз было с училкой, она ходила к моим младшим братьям, язык, что ли, преподавала. Потом отец нас застукал и выставил ее вон. Больше мы не виделись. Я часто думал…

Он тряхнул головой, коснулся сенсоров, направляя «Резолют» к планете, и, чтобы сменить тему, продолжал:

– И что же случилось с твоей первой большой любовью?

– Она поступила в университет, уехала и на первом курсе выскочила за дипломника. Наверное, считала, что удачный брак поможет сделать карьеру. Оба погибли во время эльярского рейда на Марс.

Джошуа вспомнил, как часто она улыбалась, как редко эта улыбка адресовалась ему.

– Туда ей дорога… я хотел сказать, что она вышла за другого, – объявил Чесни. – Нам, солдатам удачи, лучше не пускать корней.

– Угу, – усмехнулся Вольф. – Мы такие. Вольные как ветер, бесшабашные ребята, разбиватели сердец.

* * *

Вольф вышел из каюты, зевая. Чесни сидел за контрольной панелью и говорил в ком. Он увидел Вольфа, сказал: «Понял. Отбой» – и выключил микрофон.

– Связался с клиентом? – спросил Вольф.

– Ага. Час или два назад, а вот сейчас снова, – быстро сказал Чесни. – Чертовы самоучки-любители. Лепечут без умолку, словно не слыхали про локаторы и перехватчики. Пришлось оборвать, ты сам слышал.

– Конспирации учатся исключительно на собственной шкуре, – произнес Джошуа, опускаясь в кресло второго пилота. – Жалко, не все доживают до конца учебы.

– В точку. Они и пароль нам дали: «Свобода или смерть». Во тупизм! Кстати, до посадки еще шестнадцать часов. Как насчет кофе?

– Очень даже, – сказал Вольф. – Через минуту будет.

– Одну руку не занимай, – предупредил Чесни. – Может немного потрясти, если придется обходить пузыри слежения.

– Интересное место они выбрали, – заметил Вольф. – Точно посреди университетского городка. Очень умно, если они не профессионалы. Иначе это самоубийство.

– На что ставишь?

– Шесть к пяти, что профессионалы. Столько же – что нет.

– Так бы каждый спорил, – сказал Чесни. – А теперь извини. Я займусь делом.

Чесни коснулся сенсоров. «Резолют» с воем вошел в атмосферу, точно в полосу раздела ночи и дня.

– Попробуем сойти за метеорит, а дальше будем ниже уровня радаров, – сказал он. – Пристегнись.

Корабль стремительно упал до тысячи футов. Застонали антигравитационные генераторы, на контрольной панели зажглась красная надпись «ТРЕВОГА ».

– Заткнись, – буркнул Чесни моргающим лампочкам, – довопишься у меня.

Пальцы его плясали по сенсорам. Джошуа вспомнил пианиста.

Корабль вертелся, вилял из стороны в сторону. Похоже, их действительно не засекли.

– Осторожность не помешает, – хмыкнул Чесни. – Обратный отсчет, шесть минут.

Под ними был город. Чесни выпустил спойлеры, погасил скорость.

– Медленно тоже плохо, – сказал он. – Какой-нибудь уличный регулировщик еще собьет нас камнем. Минута шестнадцать. Вот оно.

«Резолют» пронесся над длинными рядами строений. Чесни включил задний ход. Под ними были высокие башенки и дома, золотые и алые в рассветных лучах.

– А вот и мы, – сказал он, резко тормозя. «Резолют» упал на несколько футов, пилот отпустил тормоза антигравитационной системы, корабль завис – Точность – вежливость королей.