Башни Анисана (СИ) - Каверина Ольга

Хиба замолк, взглянув на своё дитя. Бэли, прижавшись лбом к его плечу, закрыл глаза и погрузился в сонные волн.

– Устал за день, – негромко сказал бывший чёрный страж, – уж пора и на покой.

– Да, мне тоже, – ответил Гиб Аянфаль, – надо навестить родичей. Я ещё ни с кем не виделся… после того, что случилось.

* * *

Гиб Аянфаль добрался домой, когда уже наступила ночь. Новые впечатления частично вытеснили из головы вчерашние переживания, по крайней мере казалось, что всё случилось не вчера, а когда-то давно. В обители стало гораздо спокойнее, должно быть от того, что многие асайи уже разошлись на ночной отдых.

Гиб Аянфаль беспрепятственно добрался до своей комнаты. Он вошёл внутрь и остановился, увидев, что комната не пуста. На его ложе лежала Гиеджи. Едва ощутив присутствие Гиб Аянфаля, она резко поднялась. Лицо её выражало глубокую скорбь, смешанную с едва сдерживаемым гневом.

– Где ты был? – тут же спросила она.

Гиб Аянфаль почувствовал себя неловко.

– Я встречался кое с кем, – проговорил он.

– С Ае?

– Нет, со строителем из моей команды. У нас были дела.

Гиеджи сверлила его жгучим взглядом. На её лице серели недавно зажившие следы слёз, которые она проливала, верно, ещё со вчерашнего дня.

– Были дела, – произнесла она убийственно горьким голосом, с трудом сдерживаясь, – это после того, что случилось! Наш аба исчез! А ты вместо того, чтобы остаться, чтобы сказать что-нибудь мне… Где-то ходишь!

Гиб Аянфаль потупил взор, чувствуя себя виноватым перед сестрой. Его сегодняшнее поведение стало казаться ему донельзя беспечным. Как он мог уйти с Хибой, не навестив её прежде? Аба Альтас был бы крайне недоволен таким поступком.

– Тебе всё равно? – резко спросила Гиеджи.

Гиб Аянфаль взглянул ей в глаза.

– Гиеджи, нет. Прости меня. Я видел, как это произошло и… Я не знаю. Я чувствовал себя таким растерянным, что мне хотелось убежать! И никогда не возвращаться. Здесь вчера все так… ты сама видела! Я уловил в волнах, что ты находишься у себя, но пройти не смог – тут кого только не было! А Голос сообщил им, что я был свидетелем. Потому я побоялся, что они будут спрашивать меня о том, как это случилось. Я не смог бы вынести это ещё раз! Только не вчера!

Лицо Гиеджи смягчилось. Она помолчала, стоя перед Гиб Аянфалем с опущенными голубыми глазами, после чего присела на ложе, подперев подбородок рукой. Гиб Аянфаль, немного помедлив, присоединился к сестре.

– Ае тебе всё рассказал? – спросил он.

– Да, как только я прибежала. Потом отвёл меня в наш садик, попросив двух техников побыть рядом. Они вчера целый день провели со мной, укрывая от публики. Да и сегодня тоже, пока я под вечер не пошла в твою комнату.

– Ае больше не появлялся?

– Не знаю. Я его не видела.

Голос Гиеджи дрогнул, и она вытерла рукой вновь выступившую пылевую слезу, почему-то имевшую тёмно-синий цвет, казавшийся в затенённой комнате почти чёрным. Гиб Аянфаль протянул руку и потёр пальцами оставленную слезой дорожку, вспоминая, как это делал Хиба. Заживить не получилось, но Гиеджи, ощутив его заботу, взглянула на него и на её лице проскользнула слабая мимолётная улыбка. Её пыль совсем не обжигала Гиб Аянфаля – это был один из самых сокровенных признаков родства.

– Я сразу почувствовала, что что-то случилось, – сказала Гиеджи, – стало нехорошо. Я оставила труд, вернулась в замок и тут… Я вчера целый день ждала тебя. И сегодня тоже.

Гиб Аянфаль ждал ещё неудобных вопросов, но Гиеджи только молча рассматривала его лицо. Затем она поднялась на ноги.

– Я, пожалуй, пойду. Я очень устала и хочу на покой.

– Не хочешь остаться со мной?

Гиеджи помедлила. Гиб Аянфаль чувствовал, что на самом деле она не хочет уходить, борясь со все ещё тлеющей обидой.

– Я бы осталась, – наконец сказала сестра, – но те неприятные видения в волнах… Боюсь, сегодня они снова посетят меня.

– Вот и хорошо, если мы будем вдвоём! Я никому не дам тебя потревожить. Вдруг белые сёстры уловят, что ты не так себя чувствуешь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Гиб Аянфаль устроился на ложе, с ожиданием глядя на сестру. Гиеджи ещё немного помедлила, а затем легла рядом с ним на спину, складывая руки на груди. Взгляд её неспокойно блуждал по потолку.

– Я не боюсь, что они придут, – сказала она, – мне только не хочется, чтобы они это видели. Я уже говорила. Если сюда кто-нибудь войдёт, то разбуди меня, ладно?

– Обязательно.

Лицо Гиеджи стало успокоенным, и она закрыла глаза. Сестра быстро уходила в сонные волны, а Гиб Аянфаль продолжал лежать на боку, рассматривая её аккуратный профиль. Все же Гиеджи при всей обидчивости и ранимости, легко справляется со своими эмоциями, если не считать тех неуправляемых кошмаров. Рядом с ней всё казалось таким привычным, как будто аба Альтас никуда не исчезал. Гиб Аянфаль по привычке прислушался к тому, что происходит в соседней комнате, где живёт Эньши. Ребёнок был на месте. Гиб Аянфаль с облегчением закрыл глаза.

Глава 11. Три Архитектора

Ранним утром сонные волны сами вытолкнули сознание Гиб Аянфаля. Ещё не до конца придя в себя, он услышал негромкое звучание Голоса. Коллективная воля призывала его подняться и отправиться в обитель консула Сэле. Очевидно, встреча с архитекторами снова должна была проходить там. На сводах его комнаты серебрился узор из облаков, привычная желтизна неба и даль, ведущая в никуда: стеновые стебли, словно дразня его, изображали то, что он только что видел в сонных волнах.

Рядом лежала на боку Гиеджи. Гиб Аянфаль осторожно прикоснулся к её лбу – сестра спокойно спит. Сегодняшняя ночь прошла без происшествий, и Гиб Аянфаль понадеялся, что видения вскоре оставят её. Быть может, они были всего лишь предвестиями исчезновения. Стараясь не разбудить её, он спустился с ложа и вышел из комнаты. Замок замер в предрассветной тишине – многие асайи ещё пребывали на покое.

По пути Гиб Аянфаль размышлял о предстоящей встрече. Теперь ничто не мешало ему отнестись к ней без накала эмоций, и он чувствовал, что ему очень не хочется раскрывать архитекторам секрет башни. Особенно Зоэ. Он вспомнил, как аба Альтас передал ему информацию, повелев сохранять относительно неё обязательство неразглашения по воле консула Сэле. Сейчас это распоряжение стало для Гиб Аянфаля как никогда важным. Он теперь – единственный носитель сокровенной информации, и должен обращаться с ней соответствующим образом. Если бы у него было достаточно мастерства, то он мог бы продолжать строительство самостоятельно. Впрочем, возможно, он зря себя недооценивает. У Гиб Аянфаля даже промелькнула мысль пойти сперва к консулу Сэле и спросить совета. Однако, когда он вышел за врата, то ощутил чей-то волновой зов. К нему спешил архитектор Зоэ.

– Как хорошо, что я вас встретил, Гиб Аянфаль! – с ходу заговорил он, – Хинуэй призывает нас обоих в обитель Сэле, чтобы продолжить разговор. Он и Эйдэ хотят ознакомиться с проектом мастера Хосса. А я, признаться, так и не нашёл нужной проектной карты!

Гиб Аянфаль внимательней взглянул на взволнованного Зоэ, а потом ответил, глядя в сторону.

– Конечно, не найдёте, потому что её просто нет.

– Как? – изумился Зоэ, – Или… выходит, мастер Хосс не успел никому передать информацию? О, это ужасно! Гиб Аянфаль! В таком случае нам придётся пытаться восстановить всё по тому маленькому образу, который вы показывали. Зная мастерство учителя, боюсь и предположить, насколько это окажется трудно!

– Ну, я что-нибудь подскажу. Он делился со мной замыслами, – ответил Гиб Аянфаль.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Зоэ с надеждой кивнул.

– Хорошо! Надеюсь, вместе мы с этим справимся! А теперь надо поспешить. Нас уже наверняка ждут! Пойдёмте на трансфер!

Прибыв в обитель Сэле, ученики мастера Хосса вошли в просторную залу на втором уровне. В самом центре, скрестив ноги и положив ладони на мощные колени, восседал асай огромного роста, облачённый в чёрные с зелёными лентами одежды с коротким передником. Его принадлежность к глубинным выдавали вечно погашенные глаза, как у пространственных техников волн, патрицианский знак в виде черных горизонтальных полос и многочисленные загнутые к низу шипы-пылетоки на голенях массивных ног. Гиб Аянфаль слышал, что через эти пурные наросты глубинные асайи соединяются с твердыней, вбирая в себя твердынную пыль. У большинства из них пылетоки покрывают не только ноги, но также плечи, спину и голову, придавая им вид выразительный, но вместе с тем устрашающий. У этого асайя, к счастью, были обычные гладко лежащие на спине волосы. Это и был глубинный архитектор Эйдэ. Пол прогнулся под его весом, образуя плоскую воронку, занимавшую почти всю залу, однако лицо Эйдэ оставалось бесстрастным, и он даже не взглянул на вошедших.