Искушение - Джуд Деверо

Прижав руку ко лбу, она качнулась, держась за стену. Грейс успела подхватить ее перед падением.

– Что с ней такое? – спросил голос, как две капли воды похожий на голос Джеймса.

И вообще Колин был очень на него похож. Он подхватил ее на руки и отнес в гостиную.

– Все вон! – приказал он людям, выстроившимся за его спиной, и именно так Джеймс тоже отдавал приказания.

– Вот, – сказала Грейс, подавая Темперанс стакан с бренди.

– Неправильный стакан, – нахмурившись, сказал Колин, – в стакан для воды бренди не наливают.

Темперанс улыбнулась, лежа с закрытыми глазами на диване. Оба были похожи, но отличались характерами. Джеймс пил бренди из фляги в овечьей шкуре.

– Извините, что причинила вам столько беспокойства, – сказала Темперанс, усаживаясь, – но мне оказалось трудно вас увидеть. Хотя я знала, что вы близнецы...

Колин взглянул на нее и повел бровью.

– Вы не Кенна, но вы любите моего брата, – сказал он, констатируя факт.

– Вы заблуждаетесь! – быстро ответила она, вскакивая с дивана.

Она взяла у Грейс стакан и осушила его. Но, к несчастью, бренди произвел тошнотворный эффект: она с трудом сглотнула и возобновила наступление.

– Джеймс любит Кенну, а она любит его! – заявила Темперанс.

Оправившись от первого впечатления, она увидела, чем братья отличаются друг от друга. За годы, проведенные на свежем воздухе, лицо у Джеймса обветрилось, но Колин выглядел так, будто всю жизнь прожил при свече. Наверное, за игральным столом, подумала Темперанс.

– Они женятся по любви, – пробормотала она.

– Я понял, – ответил Колин, оглядывая ее с ног до головы. – А вы, собственно, кто?

– Экономка.

Минуту Колин смотрел на нее, затем запрокинул голову точно так, как Джеймс, и расхохотался.

– Конечно, а я главный садовник!

– Она экономка, – произнесла Грейс за его спиной, – она все делает для деревни. Устраивает женщин на работу, ведет хозяйство, полностью занимается свадьбой.

– Понимаю, – ответил Колин. – А зачем? Ответьте мне на этот вопрос, Я не поверю, что мой брат платит вам достаточно, чтобы вы купили себе такое платье. И такие туфли...

– Это мне купил ваш дядя Ангус, – ровно ответила Темперанс.

Ей не нравился этот человек, совсем не нравился. Он был похож на Джеймса, но только внешне. Такого холодного, расчетливого взгляда она никогда не замечала у Джеймса.

– Не думаю, что вы слышали обо мне, – сказал Колин и улыбнулся ей так, как обычно улыбаются, чтобы произвести впечатление.

Он хотел пожать ее руку, но она отвернулась и сделала вид, что не увидела его жеста.

– У меня очень много работы, – сказала она и поспешила из гостиной.

И только оказавшись у себя в комнате, она смогла перевести дух. Она закрыла дверь, прислонилась к ней и отдышалась. Что бы ни случилось, кто-то обязательно должен сегодня выйти за Джеймса. Сегодня ему исполняется тридцать пять, и если он сегодня не женится по любви, то все достанется этому ужасному человеку. У нее мурашки поползли по телу при мысли о том, что они близнецы. Может быть, они из старой сказки о двух братьях-близнецах – один хороший, а второй плохой? Один зло, а другой добро? . .

И он решил, что она любит Джеймса... Нет, это неправда. Ведь не могла же она любить мужчину, который не отвечает ей взаимностью!

Внезапно ей захотелось отыскать Кенну. Она сейчас, наверное, в комнате с деревенскими женщинами, которые вызвались одевать невесту. Темперанс отказалась принимать в этом участие. По неизвестной причине, о которой ей не хотелось размышлять, , она до последней минуты стремилась не наткнуться на Кенну в прекрасном платье, эскиз к которому делала Финола.

Но сейчас она обежала весь дом – на это у нее ушел целый час, поскольку то один, то второй родственник Маккэрна останавливали ее и задавали вопросы («А где виски?», «Есть ли в доме мыло?», «А где виски?», «Сегодня будут гонки?», «А где виски?») – и не могла найти Кенну.

Эппи, подумала она и отправилась на поиски маленькой старушки. Эппи сидела на тюке сена во дворе конюшни и смотрела, как Алек намыливает одну из роскошных лошадей Маккэрна. На мужчине был только кильт, он снял рубаху, туфли и высокие носки.

Раздраженная Темперанс не удержалась и рявкнула на Эппи:

– Вам больше нечем заняться?

Эппи поковыряла соломинкой в зубах.

– Вы еще не знакомы с восточными родственниками Маккэрна? – спросила Эппи, словно это был ответ.

– Нет, – ответила Темперанс, вздохнула и села рядом с Эппи, чтобы полюбоваться на голую грудь Алека.

Она посмотрела на часики, приколотые на груди. Колин обратил на них особое внимание, и Темперанс со вздохом сожаления вспомнила, во сколько обошлись Ангусу эти часики. Наверное, не стоило так жестоко с ним поступать.

– Я не могу найти невесту, – пробурчала Темперанс.

Солнце сияло на коже Алека, а тени играли в его мускулах, когда он погружал в ведро с мыльной водой большую губку и мыл лошади задние ноги.

– Она опять где-то под крышей.

– Но ей уже нужно быть в подвенечном платье!

– А она уже в нем. Такое красивое! Говорят, его нарисовала Финола. У нее тоже будет свой бизнес с вашей помощью?

– Наверное, ей поможет Кенна. Я возвращаюсь в Нью-Йорк.

Алек уже перешел на копыто, которое зажал между своих сильных ног и намыливал лошади щиколотку. Его кильт задрался так, что была видна линия ягодиц.

Эппи фыркнула.

– Кенна не сделает ничего для других.

Темперанс сначала не поняла, а потом медленно повернулась и посмотрела на Эппи.

– Я думала, что каждый в этой деревне считает, что Кенна ангел. Я не слышала о ней ничего, кроме того, что она была очаровательным ребенком.

– И поверили в это? – спросила Эпии и подтолкнула ее локтем, чтобы посмотреть на Алека.

Он нагнулся отжать губку, и его килт распахнулся с одной стороны, обнажая бедро сверху до колена. На секунду Темперанс забыла, о чем говорила. Да, Кенна...

– Я думала, что вы все...

– Спросите у Грейс, если хотите знать правду, – ответила Эппи. – Бьюсь об заклад, что она ничего хорошего о Кенне не сказала. И все Маккэрны рядом с ней нечасто, неужели не замечали?

Пока Темперанс размышляла об этом, Алек закончил мыть лошадь, с блеском в глазах повернулся к обеим женщинам и кивнул им, словно был актером, только что закончившим представление. Темперанс покраснела и притворилась, что она не смотрела на него, пока он мыл лошадь, и не любовалась им, но Эппи зааплодировала, и Темперанс подумала – какого черта! – и тоже зааплодировала.

Алек, улыбаясь, отнес ведро в конюшню. Темперанс поднялась.

– А на каком чердаке Кенна?

– Вроде на том, – ответила Эппи, кивая на верхнее окошко, где Темперанс увидела мерцание свечи.