Пылающий камень (ч. 1) - Кейт Эллиот

— Откуда мы знаем, — раздраженно воскликнула Сапиентия, — что эта «орлица» не колдунья? А что если она околдовала Хью? — Но она и сама не верила своим словам. — Боже милосердный! Он так явно выказывал свою склонность к ней, простолюдинке, он тем самым унизил меня в глазах всех придворных!

— Тише, ваше высочество, — успокаивала ее Росвита. — Все будет в порядке.

— Я еще не разобрался с этой парочкой, — заметил Генрих. — Но будьте уверены, любое обвинение в колдовстве при моем дворе рассматривается строго и беспристрастно, в особенности если это обвинение окажется правдой. Санглант! — Генрих взмахом руки приказал Сангланту опуститься на колени. — «Орлица». — Лиат опустила голову. Король полностью пришел в себя, успокоился, и она почувствовала, насколько велика его власть. Да и кто бы не содрогнулся, почувствовав на своем челе кроткое дыхание Бога? Одного мановения руки, одного вздоха достаточно, чтобы отправить ее душу в преисподнюю. — Лиатано. Что ты можешь сказать?

Она с трудом выговорила:

— Я в вашей власти, ваше величество.

— Верно. Почему ты вышла замуж за моего сына?

Лиат снова покраснела. Она не осмеливалась посмотреть на стоящих в комнате людей, даже на Сангланта, особенно на Сангланта — слишком ясно она помнила ночь и то, что происходило между ними. Она уставилась на пол, вернее, на прекрасный алый ковер, на котором светлым шелком была вышита восьмиконечная аретузская звезда.

— Я… Я клянусь, ваше величество. Я и не думала о выгоде. Я просто… — Она запнулась. — Я…

— М-да, — Виллам подавил смешок, — боюсь, друг мой Генрих, тут нет ничего того, что мы не видели бы сотни и тысячи раз. Они молоды и красивы и желают лишь одного — того, что может дать обладание молодым и прекрасным телом.

— А что, только молодым дозволено стремиться к плотским утехам, друг мой Гельмут? — рассмеявшись, спросил Генрих. — Да будет так. Если отец и научил ее какому-то колдовству, из-за которого другие так хотят овладеть ею, то я ничего такого не вижу. Но…

Но.

Слово обрушилось на нее, как топор палача.

— Я не потерплю неповиновения от своего сына. Он пришел в этот мир голым, и я одел его. Он ходил пешим, пока я не дал ему лошадь. Мои капитаны учили его, он носит доспех, который дал ему я. Все, что у него есть, он получил от меня и по моей милости. А в своей гордыне он позабыл обо всех моих благодеяниях.

— Я не забыл, — хрипло отозвался Санглант.

— Ты больше не носишь железный ошейник, надетый на тебя Кровавым Сердцем. Где же золотое ожерелье — знак королевского рода, которое показывает, что ты — плоть от моей плоти и кровь от моей крови, наследник королей Вендара и Варре?

— Я не буду его носить.

Санглант высоко вздернул подбородок — упрямый принц, высокие скулы, овал лица и разрез глаз которого говорили о нечеловеческом происхождении.

— Ты меня оскорбляешь. — Слова Генриха прозвучали скорее как вопрос, а не как утверждение. Лиат явно расслышала в нем предупреждающие нотки.

Понимает ли Санглант, что бессмысленно идти против воли короля, что невозможно ему противостоять? Они никогда не смогут ничего противопоставить его силе и власти.

— Я больше не «Королевский дракон».

— Тогда отдай мне пояс, которым я опоясал тебя, когда тебе исполнилось пятнадцать. И верни мне меч, который я вручил тебе после Гента.

Виллам тихо охнул. Даже Сапиентия посмотрела на брата с тревогой, по ее щекам текли слезы. У Лиат сдавило горло. Но Санглант с каким-то мрачным удовлетворением снял пояс, ножны и меч и сложил это все к ногам короля.

— Ты — лишь то, что я из тебя сделал, — зазвучал в звенящей тишине голос Генриха. — Поэтому ты будешь делать то, что я тебе прикажу. Я не скрываю, что спокойно отношусь к многочисленным утехам плоти. Возьми эту женщину в любовницы, если пожелаешь, но поскольку она состоит на королевской службе и не получала моего дозволения на брак, все ее клятвы считаются недействительными. Я вооружу армию и поставлю тебя во главе ее, и ты поведешь эту армию на юг — в Аосту. А когда ты поможешь принцессе Адельхейд вернуть престол, ты женишься на ней. Полагаю, постель королевы послужит тебе достаточным утешением, во всяком случае это намного больше того, что может дать колдунья, какой бы красивой она ни была.

— А как же я, отец? — потребовала Сапиентия. Ее слезы мгновенно высохли.

— Ты станешь маркграфиней Истфолла. Так что тебе нужно научиться править самой.

Сапиентия покраснела, словно он швырнул ей в лицо подачку, однако и не подумала возражать.

— А что со мной, отец? — тихо спросила Теофану. — Что ты ответишь герцогу Конраду?

— Я не доверяю Конраду, — фыркнул Генрих. — И не собираюсь отдавать сокровище человеку, у которого, как я подозреваю, есть свои собственные честолюбивые планы.

— Но, отец…

— Нет, — отрезал он. Теофану ничем не показала, что она расстроена его решением или рада ему. — Так или иначе, церковь скажет, что вы состоите в слишком близком родстве, чтобы жениться. У вас — общий предок в… — Генрих вопросительно посмотрел на Росвиту.

— В седьмом колене, если считать по старому имперскому методу. И в четвертом, если вести исчисление по методу, предложенному святой матерью Гонорией, иерархом, чье правление предшествовало правлению Клементин в Дарре.

— Родственники до пятого колена не могут вступать в брак друг с другом, — удовлетворенно заключил Генрих. — Конрад не получит невесту из моего дома.

Вернулась Хатуи, поклонилась и осталась у двери, ожидая дальнейших приказаний, а они не заставили себя ждать. Генрих обратился к ней:

— «Орлица», передай герцогу Конраду, что я жду его на аудиенцию. Прямо сейчас. А что касается отца Хью…— Отошлите его к иерархам, — прошипела Сапиентия. — Хочу увидеть, как ему вынесут приговор! — И принцесса разразилась бурными рыданиями.

— Так, — продолжил Генрих. — Для меня тут есть письма, и я хочу поговорить с сестрой Анной. — Он поймал взгляд Сангланта, который с молчаливым упрямством стоял на коленях перед отцом. — А ты возвращайся в свои покои и не появляйся до тех пор, пока не будешь готов просить прощения.

Аудиенция закончилась. Лиат встала, колени у нее ломило, но она не осмелилась растереть их в присутствии короля. Санглант помедлил минуту. Он хочет проявить непокорство? Или просто не расслышал? Генрих недовольно пробурчал что-то, принц поднялся, посмотрел на Лиат, потом на сестер…

— Пойдемте, — сказал Виллам не без сочувствия. — Нам уже пора.

Когда они вернулись в комнату Сангланта и за ними захлопнулась дверь, Лиат бросилась в его объятия и некоторое время стояла не шевелясь. Санглант казался прочным, как скала, и очень сильным, она чувствовала, что готова раствориться в нем целиком, без остатка. Куда-то исчезли горечь и гнев, переполнявшие ее. Он слегка покачивал ее из стороны в сторону, как маленького ребенка, а Лиат чувствовала удивительный покой — пусть она была в опале, но вместе с ним. Они с отцом так долго жили вне общества, что она не ощущала, что лишилась чего-то необходимого.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});