Пески Палестины - Руслан Мельников

– Василь, ты что же, нас с собой не берешь? – встревожился Дмитрий.

– Это мое дело. Только мое. Здесь чужой мир, чуждый вам, а вы… Вы и так слишком многим рисковали. Если не вернусь, пока… м-м-м…

Он огляделся. В глаза бросились чаши, расставленные вокруг платц-башни. Горючая смесь в них уже догорала, но на полчасика, наверное, еще хватит.

– В общем, ждите, пока не погаснут костры…

– А потом? – набычился Дмитрий. Бурцев указал на китайца:

– Сыма Цзян знает, что делать дотом. Читайте заклинания, открывайте врата времени. И валите отсюда. Вместе с гробом Хранителей. Понял, Сема?

– Как валиться? Куда валиться?

– Да куда угодно! Только подальше. Ядвига будет вместо малой башни перехода. У нее получится не хуже, чем у меня.

Должно получиться! Эта рыжая девица тоже пережила прерванный цайт-прыжок во Взгужевеже, она тоже шлюссель-менш. Значит, и ей подвластно время и пространство.

– Не-а, Васлав, моя твоя здеся не бросится, – замотал головой уроженец Поднебесной. – И вся наша – тоже. И вообще, моя мысля такая, что твоя никуда не должна уходиться одна.

– Дело он говорит, воевода, – пробасил Гаврила. – Хоть кого-нибудь, да возьми себе в помогу, а? Вот моя булава, к примеру, тебе совсем не помешала бы.

– Или моя секира, – вставил Дмитрий.

– Или мой меч, – добавил Освальд.

Бурцев покачал головой. Прервал бессмысленную перекличку. В этот раз клинком: больше, клинком меньше – без разницы. Так что уж лучше он рискнет лишь своей головой.

– А если твоя жаным хатын не сможет идти? – заметил Бурангул. – Если придется нести ее на руках? Кто тогда расчистит вам путь? Подумай, Вацалав. Хороший лук и меткая стрела сослужит тебе добрую службу.

Татарский сотник уже держал в руках и лук, и стрелу. Но то, что он нес…

Бурцев прикрыл глаза, сжал кулаки, вздохнул поглубже. Разков пять подряд. Захотелось грубо прикрикнуть на верного юзбаши. Оборвать, заткнуть. Не стал… Ведь все правильно говорит Бурангулка. Кто знает, в каком состоянии он найдет свою жаным хатын – «любимую жену» в эсэсовских застенках. Может, Аделаида в самом деле окажется без сознания. А может, ему и вовсе достанется лишь безжизненное тело малопольской княжны!

Бурцев унял клокотавшую ярость. Нужно мыслить трезво, холодно, расчетливо, не поддаваясь эмоциям. Итак, он сыграет роль магистра Иерусалимского Дома братства Святой Марии. Но не разгуливать же гостю из прошлого по коридорам секретного объекта цайткоманды СС в одиночку. Магистра, по идее, должен сопровождать сотрудник эзотерической службы. Тем более Ганс утверждал – а оснований не верить ему не было, – что охране хронобункера предписано во всем содействовать эсэсовским экстрасенсам.

Бурцев глянул на Ганса. Нет, конечно же, перепуганного немецкого медиума брать с собой нельзя. Этому только дай выбраться из бункера с ядерным зарядом – драпанет при первой же возможности. Лучше уж переодеть своего человечка.

Стянуть, что ли, офицерскую форму с какого-нибудь эсэсовского магистра-эзотерика? С бригаденфюрера какого-нибудь? Было бы солидно. Но не пойдет. Человека, впервые надевшего мундир, тем более такой мундир, видно за версту. И лица не скрыть даже от случайного взгляда. Фашики раскусят подставу в два счета. А вот если… Если сопровождающий влезет в бесформенные одежды медиума да еще накинет на голову здоровенный капюшон, что болтался позади каждого черного балахона…

– Ганс, раздевайся, – приказал Бурцев.

– Что? – не понял немец. Голос его дрожал. – Вы хотите меня расстрелять?

– Нет, пока только раздеть. Шевелись!

Через несколько секунд нательный мешок Ганса валялся на полу. Хватит. Бурцев твердо решил: с ним пойдет только один сопровождающий. Чем меньше народу – тем меньше подозрений. Теперь бы правильно выбрать помощника. Желающих было много, но…

Нужен не тот, кто с устрашающим воплем привык проламываться сквозь вражеский строй, размахивая мечом, булавой или секирой. И не тот, кто таскает с собой здоровенный лук и колчан со стрелами, которые не спрячешь даже под широкими складками медиумских одежд. Нужен профи, способный быстро и без шума свалить часового и разбросать в скоротечной рукопашной схватке нескольких противников.

У-шуист Сыма Цзян был бы идеальным вариантом, но вот мордой китаец не вышел для такого дела. Если кто вдруг заглянет под капюшон… В общем, доказывай потом, что наш Сема – истинный ариец. Да и с немецким у уроженца Поднебесной туговато. И опять-таки только китайцу под силу разбудить древнюю магию платц-башни при отступлении. Нет, Сыма Цзян не вариант. Им рисковать нельзя. А вот…

Бурцев остановил взгляд на Джеймсе. Хм… за германца сойдет. И по-немецки брави «шпрехает». По-старонемецки, вернее, что, конечно, тоже не есть хорошо. Но вовремя и к месту вставить какое-нибудь «я-я» или «зер гуд» папский разведчик сумеет.

– Джеймс, ты хотел узнать побольше о Хранителях Гроба? – спросил Бурцев.

– И сейчас хочу, – отозвался брави.

– Если пойдешь со мной, я устрою тебе встречу с их вожаком. С Верховным, так сказать, магистром. Получишь информацию из первых рук. Как, а?

Брави не раздумывал долго:

– Иду!

Хорошие все-таки у Папы Григория Девятого шпионы. Смелые, решительные. Любознательные…

Глава 67

– Главное – постарайся поменьше говорить, Джеймс, – давал последние наставления Бурцев. – Запомни: ты – Рудольф Курц. Медиум. Это что-то вроде помощника немецкого мага. Я – магистр Иерусалимского Дома ордена Святой Марии Генрих фон Хохенлох. А попасть нам нужно к рейхсфюреру СС Генриху Гиммлеру.

– Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, – без запинки выговорил брави в одеянии медиума эзотерической службы.

– Хорошо. Больше, чем этот человек, о Хранителях Гроба тебе не расскажет никто. Идем. Хотя нет. Вот еще что… Если кого встретим – следи за моей головой. Когда кивну – делай так…

Бурцев вскинул руку в кольчужной перчатке. Фашистское приветствие прозвучало под сводами хронобункера СС.

– Повтори, Джеймс.

Брави повторил. Получилось с первого раза. Блин! Да по этому способному парню плакала нацистская партия!

– Нормально…

Бурцев надел топхельм. Чтоб уж полностью соответствовать образу крестоносца из ордена Святой Марии. Взять оружие пленных эсэсовцев? Нет, не стоит. Джеймс не управится с «колдовским самострелом», а сам он… Ему спрятать «вальтер» от охраны Гиммлера будет непросто. Ну не приспособлены средневековые доспехи для скрытого ношения пистолетов. Нагрудного ковчежца-кобуры, как у старого знакомого Фридриха фон Берберга, у Бурцева нет. А тевтонский брат с «вальтером» за рыцарской перевязью – это уж как-то слишком подозрительно. В общем, хватит меча в ножнах и кольтелло в рукаве брави. Должно хватить… Для начала. Потом будут трофеи.

– Пошли, Джеймс! – прогудел Бурцев из-под шлема.

– Храни вас Господи Иисусе! – пожелал Гаврила.

– И Пресвятая Дева Мария! – вздохнула Ядвига.

– Да поможет вам Аллах! – добавил Хабибулла, завидев, как крестятся христиане.

– И Будда пускай пребудется с ваша, – торопливо произнес Сыма Цзян.

– И извечный Тенгри, и могущественная Этуген! – Язычник-Бурангул тоже не остался в стороне.

– И Окопирмс, и Перкуно, и Потримпо, и Патолло, – скороговоркой помянул главных прусских божеств дядька Адам.

Весьма, в общем, обнадеживающее напутствие.

Тяжелая бронированная дверь открылась без проблем. Простой и надежный запор с хорошо смазанным колесом не требовал специальных навыков медвежатника. Крутишь колесо в одну сторону – дверь отпирается. Крутишь в другую – запирается.

Два автоматчика, дежурившие снаружи, не проявили агрессивности. Наоборот, вытянулись в струнку, когда из хронобункера вышли двое – тевтонский рыцарь при полном доспехе и медиум с накинутым на голову капюшоном.

Рыцарь чуть кивнул ведрообразным шлемом. Медиум вскинул руку.

– Хайль Гитлер! – донеслось из-под капюшона.

Дверь в хронобункер закрыли быстро. Изнутри закрыли.

Рыцарь и медиум не пошли прямо – по широкому ангароподобному проходу – к внешним воротам. И не свернули влево, где проходила инструктаж разведгруппа испытателей, которым надлежало первыми вступить в цайт-тоннель. Странная пара вошла в правый коридор. В тот, который вел к камере допросов. Значит, происходило что-то важное. Что-то очень важное. Что-то, что не должно касаться рядовых вояк…

Неподвижные автоматчики молча смотрели вслед удаляющимся фигурам. Каменные лица, пустые глаза… Так и должно быть. В охрану хронобункера специально отбирали тех, кто умел держать язык и эмоции при себе. И кто умел исполнять приказы, не утруждаясь излишними размышлениями. А приказ сегодня был прост и ясен: не впускать в хронобункер посторонних и не чинить препятствий сотрудникам эзотерической службы. Белее того, эзотерикам надлежало оказывать всяческое содействие. Если попросят – оказывать. Просьб о содействии пока не поступало. Потому и стояли автоматчики навытяжку со «шмайсерами» на животах. Просто стояли. И думали об одном – как сохранить невозмутимость арийских физиономий.