Мышьяк за ваше здоровье - Елена Арсеньева

Вообще каждый врач «Cкорой помощи» может вспомнить как массу трагических, порою жутких случаев из своей практики, так и очень смешных. И конечно, воспоминания эти могут длиться гораздо дольше, чем лифт поднимается с первого на девятый этаж.

И вот он остановился. Александр уже нацепил на лицо извиняющуюся улыбку, чтобы успокоить человека, который, конечно, испуганно отпрянет от дверей лифта, однако отпрянуть пришлось не кому другому, как ему.

Наверное, отпрянешь, увидев, что лифт вызвала… собака!

Это была небольшая, но весьма усадистая собачина серо-тигровой масти, с мрачным выражением короткой морды и широко расставленными светло-карими глазами. Причем собака находилась на лестничной площадке не одна. Рядом с ней стояло некое существо, более всего напоминающее сладкий сон поэтически настроенного охотника-африканца: не то пеликан, не то верблюд, не то страус эму, а может, и райская птица. Существо было практически в рост человека, однако ни рук, ни ног, ни каких-либо иных членов у него не было, поэтому нажать на кнопку вызова лифта оно явно не могло. Значит, все-таки собака…

В следующую минуту мужской голос сказал:

– Грета, домой! – и из двери с цифрой 108 вышел невысокий лысоватый человек. В руках у него была еще одна райская птица, а может, верблюд, размером значительно меньше первого.

– Ох! – сказал мужчина, увидев Александра, замершего в лифте. – Погодите, не уезжайте, я сейчас. Подержите-ка! – И он сунул в руки Александру то неведомое существо, которое держал в руках, а другое, доселе охраняемое собакой, начал заносить в кабинку.

До Александра наконец-то дошло, во-первых, что существо не живое, а фарфоровое или фаянсовое, а во-вторых, что налицо недоразумение, из-за которого его пребывание в лифте грозит затянуться.

– Да я вообще-то уже приехал! – сообщил он, выходя и возвращая фарфоровое нечто мужчине. – Мне в сто восьмую квартиру, к Галине Мавриной.

– Заказчик? – спросил мужчина, кивнул собаке: – Грета, проводи. – И скрылся в лифте вместе с фантастическими зверептицами.

Лифт уехал. Грета выжидательно посмотрела на гостя, а тот не мог заставить себя сдвинуться с места: все смотрел и смотрел на дверь под номером 107, вспоминая, как она выглянула оттуда, чуть щурясь, словно была близорука, и как плясали по тонким, красиво вылепленным плечам ее вьющиеся рыжие волосы. И как потом…

Что-то дернуло его снизу в сторону. Александр опустил глаза и увидел, что Грета начала буквально выполнять приказ хозяина – провожать гостя в комнату, таща его за джинсы. Вид у псины был страшно деловой – пришлось повиноваться, иначе она при таком рвении могла и штаны порвать!

– О господи, двери-то не закрыл! – вдруг послышался из глубины квартиры сердитый голос, и перед Александром предстала довольно высокая, пышногрудая женщина – вернее, дама. Несмотря на то, что она была облачена в свободную блузу, простые джинсы и волосы ее были довольно небрежно собраны в пучок, это была именно дама. Плечи ее нельзя было назвать иначе чем роскошными. При взгляде на нее невольно вспоминался Базаров: «Эдакое богатое тело!..» И все, цитату на этом можно завершить.

Иногда Александру просто-таки тошно становилось от своей начитанности, казалось, он напичкан цитатами, как шоколадка «Нестле» – орехами и изюмом.

Дама мгновение смотрела на Александра без особого интереса, потом ее длинные глаза стали очень большими.

– Неужели вы?! – воскликнула она так радостно, как будто встретила родного брата, недавно воскресшего из мертвых. Александр невольно почувствовал себя польщенным.

– Он самый. Пришел сказать вам большое спасибо. Если бы не вы и не ваша собака…

Он вынул из-за ремня джинсов, обычного вместилища ценностей, коробку шоколадных конфет, купленную по дороге, и вручил даме.

– Отлично, – сказала хозяйка, нисколько не чинясь. – Будем знакомы? Галина. А вас вроде бы Александром звать? Пошли, чайку попьем?

– А я вам не помешаю?

– Ничего, у меня как раз небольшой перерыв, надо подождать конца обжига, – ответила Галина, пропуская его в прихожую, где царил какой-то странный, не то сыроватый, не то земляной, не то пыльный запах.

– Конца чего? – не понял Александр.

– Обжига, обжига, ну, в смысле, в муфельной печи. Я керамикой занимаюсь, понимаете?

– Керамикой?

А, ну понятно, откуда взялись у лысоватого мужичка, очевидно, Галининого мужа, те загадочные, невероятные существа не то звериной, не то птичьей породы. Это изделия Галины! Недаром же ее муж спросил: «Вы заказчик?»

Керамика… Кстати, это слово стало звучать вокруг Александра подозрительно часто. Керамикой занимается и Марина, эта неведомая спасительница Манихина, как бы его приемная дочь. Надо же, какое, оказывается, распространенное увлечение – керамика! Но Галина – настоящий скульптор, виденные Александром изделия великолепны. А Марина? Из ее рукомесла Александр видел только кружку с портретом Анны. Конечно, это не кружка, а… песня. Великолепная штука, «просто петля», как выразился бы Егор Царев, один знакомый Александра, известный татуировщик. Это у него самое забойное сравнение – петля. Петля, а не женщина, петля, а не татушка, петля, а не музыка, петля, а не кружка. То есть что-то смертоубийственное!

Петля. Петля… Смертоубийственное…

Какая-то мысль просвистела вдруг в голове – настолько пугающая, что Александр невольно коснулся пальцами виска. Да ну, это чепуха. Такого просто не может быть, потому что такого не может быть никогда. Это нереально!

– Да вы проходите, – сказала Галина, с видимым любопытством наблюдавшая за изменениями его лица. – Вперед, вперед, не стесняйтесь. И не надо разуваться: когда я работаю, у нас довольно пыльно.

Вслед за хозяйкой Александр вошел в комнату, совершенно не обремененную мебелью, зато уставленную тазами и чем-то вроде бельевых бачков, из которых и исходил тот самый сыровато-пыльный запах, удививший Александра еще в прихожей.

– У меня в мастерской ремонт, – пояснила Галина, – видите, пришлось дома пока поработать, потому что сроки поджимают. На даче, конечно, тоже великолепно, но сейчас идут постоянные переговоры с заказчиком, он ко мне, я к нему, из деревни не наездишься, так что я расположилась вот тут. Извините, я сейчас. Чайник поставлю.

Она ушла на кухню, а Александр расхаживал между бачками и тазами, в которых размокали комья обыкновенной глины – то есть как раз не обыкновенной, не коричневой, привычной, а грязно-серой. В небольшом тазике лежал мелко, чуть ли не в пыль, наколотый кирпич. А из другого тазика, накрытого влажным полотенцем, выпирала какая-то невзрачная масса.

Александр зачем-то помял ее пальцами, потом отщипнул кусочек и попробовал слепить собаку – портрет Греты, которая внимательно смотрела на него снизу. Видом масса напоминала пластилин, а на ощупь была грубоватой. Собачья мордашка тотчас покрылась трещинками.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});