Большая игра - Гуляшки

засела мысль, что было бы совсем бы недурно и для меня и для России, если мы запатентуем бинокль. Слово бинокль произошло от двух латинских слов, «бини» и «окулус», что буквально обозначало «двое глаз».

Насколько мне известно, патентов на бинокли пока не зарегистрировано. Сама система известна достаточно давно, но она далека от совершенства и сейчас ее продолжают доводить до ума. В армии у нескольких офицеров бинокли уже есть, я у великого князя Николая его видел, но они среднего качества и подзорные трубы пока все же лучше.

Жаль, но я не помнил и не знал, кто первым начнет производство хороших биноклей. В голове крутилась фамилия Цейс, но кто он, немец, француз, швейцарец или швед, я не знал. Тем более, может и не Цейс довел бинокли до ума, а совсем другой человек.

Мне нужен инженер, разбирающейся в оптике и увеличительных стеклах. А где такого найти? Волков однозначно заточен на другой профиль, он с металлами и механизмами любит работать. Может Баранова озадачить, хотя и у него иная специализация? Или постараться отыскать еще одного русского самородка?

На привал встали в восемь утра и отдыхали до шести вечера, выпив весь запас воды. Но мы проходили этой дорогой и прекрасно помнили, что чуть дальше нас будет ждать колодец.

— Пора бы уже этим американцем объявится, — заметил Рут. — Если конечно, их не убили. Обидно будет!

— Кому? — лениво поинтересовался Егоров.

— Нам, что приказ не выполнили.

Дворцов и Фальк хохотнули. Я промолчал, заканчивая ужин.

Осмотрев лошадей и проверив оружие, тронулись дальше. Примерно через час вернулся двигающийся впереди Рут. В руках у него находилась моя подзорная труба.

— Михаил, у нас гости. Далеко еще, но скачут быстро. Похоже, те сами американцы, которых мы ищем, — взволнованным тоном сообщил он.

— Сколько человек? — я поднял руку, заставляя эскадрон остановиться.

— От погони уходят трое на нескольких лошадях, а их преследуют какие-то азиаты. С бухарцами мы не воюем, значит, это хивинцы. Через пару минут они будут здесь.

— По дороге скачут? — все же уточнил я.

— Ага, — Рут остановил на мне вопросительный взгляд, ожидая, что я сейчас скажу. И я его не подвел.

— Эскадрон! Слушай мою команду! Спускаемся вон туда, встаем между двух барханов. Карабины к бою!

Дисциплинированные гусары быстро выполняли приказ. Мы спустились в ложбину, и она полностью скрыла всадников, да так хорошо, что с дороги нас никто увидеть не мог. Нет, конечно, враг нас увидит, но лишь тогда, когда окажется совсем близко, на расстоянии револьверного выстрела. А нам того и надо, сюрприз будет. Преследуемые и те, кто за ними скачут, вылетят прямо на нас — тут мы их и встретим.

Гусары успокаивали коней и проверяли оружие. На ближайший холм отправили двух наблюдателей и Рута, ставшего нашими глазами.

— Жаль, шампанского нет, — сохраняя невозмутимость, заметил Егор Егоров. Он достал револьвер, преломил ствол и проверил патроны. — Я бы не отказался.

— Тогда уж и барышень подавай, — присоединился к шутке Дворцов. Фальк, самый молодой из офицеров, никогда прежде не воевавший, приосанился в седле и постарался придать себе уверенный и бравый вид, не желая чем-либо уступать товарищам.

— Отставить разговоры, — негромко бросил я. Минуту или две ничего не происходило, мы видели лишь ноги и спины наших товарищей, выглядывающих противника. Затем Рут махнул рукой и сбежал к нам, поднимая пыль.

— Еще минута и они будут здесь, — торопливо бросил Георгий, отдавая мне трубу и запрыгивая в седло коня.

— Готовсь! — выкрикнул я, вынимая из ножен саблю и поднимая ее вверх. По вытянувшемуся строю эскадрона прошла волна движения — гусары приложили карабины к плечу. Понятливые лошади замерли, понимая важность момента.

Первым делом мы услышали нарастающий топот копыт и какие-то вопли. Звук усиливался. Урез бархана перевалил джигит в халате и тюбетейке. Его лошадь хрипела и роняла пену, а седок нещадно хлестал коня ногайкой. Смотрел он назад, а повернувшись, заметил нас. Ручаюсь, такого изумления на чьем-либо лице я в жизни не видел! Да оно и понятно, ты убегаешь от погони, думаешь о неизбежной смерти, кругом безлюдная пустыня, и тут вдруг целый эскадрон гусар Смерти с оружием наизготовку! Тут не то, что удивишься, шаровары обмочишь от неожиданности!

— Куда, а ну стой, дура! — хриплый голос старшего вахмистра Чистякова, которого прозвали Лешим, заставил джигита вздрогнуть. Леший дал коню шенкелей, выехал вперед и схватил чужого коня за уздечку.

— Не убивайте! — в отчаянии закричал джигит, прикрывая голову рукам. Чистяков ему что-то ответил, но события развивались стремительно, и я ничего не услышал.

Вершину бархана перевалил еще один степняк, за которым следовал новый всадник — судя по одежде, европеец. Или американец, что более вероятно. Сцена повторилась — увидев нас, они буквально онемели от неожиданности, но их кони продолжали скакать в нашу сторону.

— Сюда! Быстрее! — я не знал, кого мы спасали, может и американца. Хорошо бы так и было, и нам можно будет вернуться к товарищам.

А затем с азартными криками урез холма перевалили первые хивинцы. Шесть человек разом устремились к нам и только тут они поняли, что в один миг из охотников превратились в добычу.

— Аллах! Спаси нас! — раздались крики, а на барханвыскакивали все новые и новые хивинцы.

— О, прибежище веры, пощади нас! Гяуры! Смерть! — предупредить тех, кто отстал, они не успели. Распыленные погоней, уже предчувствуя, как будут резать пленникам глотки, хивинцы взобрались на бархан, перевалили вершину и по инерции бросились вниз, прямо в наши объятья.

— Эскадрон — пли! Пли! — крикнул я, резким движением опуская саблю вниз, указывая острием на неприятеля. Мне нравилось чувство единения с людьми. Чувство, словно я дирижер, который руководит сотней послушных музыкантов. Гусары практически одновременно разрядили карабины. Запахло порохом, нас сразу же накрыло легкой дымкой пороховых газов.

Грохот, дикие крики, бьющиеся в агонии кони, пара джигитов, которым невероятно повезло остаться в живых… Одним залпом мы уничтожили больше двадцати человек.

— Сабли и пики вон! Вперёд! В атаку, гусары Смерти! — я закрутил кисть, сабля описала окружность, а затем повел эскадрон вперед, добивать тех, кому посчастливилось остаться в живых.

Несмотря на усталость, наши кони быстро одолели подъем. Гусары свешивались с седел и отвешивали небрежные удары, добивая неприятеля. На вершине позиция прояснилась, более дюжины туркменов остались в живых, просто не успев доскакать до нас. Сейчас они уже развернули коней и брызнули в разные стороны, пытаясь спасти жизни. Наверняка, со стороны это напоминало сцену охоты, когда сокол падает с небес на стаю