Толковая Библия. Том 5 - Александр Лопухин

4. Ибо тех притеснителей должен был постигнуть неотвратимый недостаток, а этим только нужно было показать, как мучились враги их.

4. См. XI: 9–11 ст. Мера наказания для израильтян и египтян неодинаковая. Первых постигает «неотвратимый недостаток» , полная невозможность удовлетворить свой голод, полная мера наказания, а израильтяне наказываются только для того, чтобы знать, «как мучились враги их» . В самом их страдании есть доля приятного, сознание, что так же, но еще в большей степени, страдали их исторические враги.

5. И тогда, как постигла их ужасная ярость зверей и они были истребляемы угрызениями коварных змиев, гнев Твой не продолжился до конца.

5. Писатель переходит к другому событию наказанию израильтян укушением ядовитых змей (Чис XXI, с 6 ст. [ 503 ]) и отмечает прежде всего то, что и здесь «гнев Божий не продолжился до конца» .

6. Но они были смущены на краткое время для вразумления, получив знамение спасения на воспоминание о заповеди закона Твоего,

7. ибо обращавшийся исцелялся не тем, на что взирал, но Тобою, Спасителем всех.

6–7. Эти стихи передают рассказ Моисея о медном змие (Чис XXI: 6–9 [ 503 ]), который был вознесен на дерево с тем, чтобы укушенные змиями, взирая на него, получали исцеление. Этот змий был для евреев «знамением спасения» , известного рода символом, но не сам непосредственно давал исцеление: «ибо обращавшийся исцелялся не тем, на что взирал, но Тобою, Спасителем всех» . Значение змия, как символа, заключалось в том, что он наводил на «воспоминание о заповеди закона Твоего» . Нет основания думать, что змий напоминал о какой-нибудь определенной заповеди закона, нарушенной евреями. Далее это выражение заменяется более общим: «в напоминание слов Твоих» ( 11 ст. ). Медный змий вообще должен был напоминать евреям о милости Божией, спасающей кающихся грешников, и об их долге повиновения Богу.

8. И этим Ты показал врагам нашим, что Ты - избавляющий от всякого зла:

9. ибо их убивали уязвления саранчи и мух, и не нашлось врачевства для души их, потому что они достойны были мучения от сих.

10. А сынов Твоих не одолели и зубы ядовитых змиев, ибо милость Твоя пришла на помощь и исцелила их.

8–10. Событию исцеления евреев от укусов ядовитых змий писатель противопоставляет «казни» египтян от мух и саранчи. Эта, по-видимому, ничтожная опасность приводила их к гибели (9 ст.), тогда как милость Божия спасала еврейский народ и в несравненно больших опасностях (10 ст.). Это сопоставление было поучительно и для самих египтян: «этим Ты показал врагам нашим, что Ты - избавляющий от всякого зла» . Здесь, как и в XI: 14 , писатель или предполагает, что события странствования евреев по пустыне становились известными в Египте, или говорит вообще об уроке истории для потомков.

11. Хотя они и были уязвляемы в напоминание им слов Твоих, но скоро были и исцеляемы, дабы, впав в глубокое забвение оных , не лишились Твоего благодеяния.

11. Указывается цель милостей Божиих к евреям в том, чтобы они не впали «в глубокое забвение» слов Божиих. Таким образом, по мысли писателя, еврейский народ воспитывался в верности Иегове Его милостями и благодеяниями.

12. Не трава и не пластырь врачевали их, но Твое, Господи, всеисцеляющее слово.

13. Ты имеешь власть жизни и смерти и низводишь до врат ада и возводишь.

12–13. Утверждение 11-го стиха, что спасение израильтян имело целью напомнить им о Боге и об их обязанности повиновения Его заповедям, писатель обосновывает здесь на том, что исцеление совершалось не естественными силами природы, но единственно всемогущей волей Бога, Владыки жизни и смерти.

«…всеисцеляющее слово…» - здесь не логос александрийцев, но по сравнению этого стиха с 7 , 10 и 26 ст. разумеется открывающаяся во внешнем мире Божественная воля, естественным и весьма частым в Св. Писании символом которой является речь, слово (Пс CVI: 20 [ 504 ]; Ис LV: 11 [ 505 ]).

«…низводишь до врат ада и возводишь» . Низвести до врат ада - значит привести к смерти, а возвести из ада на языке Св. Писания часто (см. Пс XLVIII: 16 [ 506 ]; LXXXV: 13 [ 507 ]) означает избавить от смертной опасности. Но ввиду того, что в следующем стихе могуществу Божию противопоставляется бессилие человека вернуть отнятую у другого человека жизнь, правильнее и здесь в словах «возводишь» из ада видеть ту мысль, что Бог может возвратить жизнь умершему.

14. Человек по злобе своей убивает, но не может возвратить исшедшего духа и не может призвать взятой души.

15. А Твоей руки невозможно избежать,

15–29. В этом отделе содержится вторая параллель между судьбой евреев и египтян. Последние были наказаны дождем, градом и огнем, огонь истреблял их средства пропитания; напротив, израильтянам давалась чудесная небесная пища, похожая с виду на снег и град, которая не таяла даже от огня. Правда, часть этой пищи для израильтян пропадала, но все же не от той причины, что у египтян, не от уничтожающей силы - огня, но от слабого солнечного луча, и не в наказание им это случалось, а для напоминания о долге благодарности.

16. ибо нечестивые, отрекшиеся познать Тебя, наказаны силою мышцы Твоей, быв преследуемы необыкновенными дождями, градами и неотвратимыми бурями и истребляемы огнем.

17. Но самое чудное было то, что огонь сильнее оказывал действие в воде, все погашающей, ибо самый мир есть поборник за праведных.

18. Иногда пламя укрощалось, чтобы не сжечь животных, посланных на нечестивых, и чтобы они, видя это, познали, что преследуются судом Божиим.

19. А иногда и среди воды жгло сильнее огня, дабы истребить произведения земли неправедной.

16–19. Основанием для этого рассказа писателя служит повествование Моисея о 7 и 8 казнях египетских: Исх IX: 22–25 [ 508 ]. Однако, характер рассказа таков, что трудно решить, передает ли писатель своим особым языком только о событиях, уже известных из книги Исход, вводя лишь в них новые подробности, или же он говорит частью о событиях, совершенно неизвестных из Библии. Особенное недоумение возбуждает рассказ об огне, который «жег и среди воды» (19) и даже «сильнее оказывал действие в воде» (17), который действовал с разбором (18). Если под этим огнем разуметь молнию, сопровождавшую град и бурю, поражавшую и среди разразившегося ливня, на что, по-видимому, указывает название этого огня «горящим в граде и блистающим в дождях» , то в таком случае писатель сообщает о событии, по существу, известном уже из рассказа Моисея, только украшает его подробностями позднейшего предания. Кроме введения новых подробностей, писатель отступает от Моисеева рассказа еще и тем, что тогда как, по Моисею, казни через животных давно уже прекратились, когда последовали град и пламя, по представлению же писателя нашей книги, эти казни совпадали по времени (18 ст.).

«…Самый мир есть поборник за праведных» (17). Это выражение означает то, что стихии природы, являясь в руках Божиих средством наказания нечестивых, тем самым встают на защиту праведных.

20. Вместо того народ Твой Ты питал пищею ангельскою и послал им, нетрудящимся, с неба готовый хлеб, имевший всякую приятность по вкусу каждого.

20. С 20-го стиха писатель переходит к противопоставлению египтянам еврейского народа. У тех пламя истребляло произведения их земли, «вместо того народ Твой Ты питал пищею ангельскою» , которая давалась ему без всяких трудов с его стороны и в виде совершенно уже готовом для употребления. Подробности эти отмечаются для большей рельефности противопоставления.

Несомненно, здесь писатель говорит о манне (Исх XVI гл.). Название манны «пищею ангельскою» указывает на то, что она падала с неба, и предикат «ангельский» равнозначен прилагательному «небесный». В других местах она так и называется: XIX: 20 ; Пс LXXVII: 24 [ 509 ]; CIV: 40 [ 510 ].

«…хлеб, имевший всякую приятность по вкусу каждого» . О таком свойстве манны изменять вкус, сообразно вкусу каждого, писатель говорит на основании позднейшего предания. В книгах Моисея для этого нет основания, напротив, евреи жаловались, что только манна пред их глазами и просили себе другого рода пищи.

21. Ибо свойство пищи Твоей показывало Твою любовь к детям и в удовлетворение желания вкушающего изменялось по вкусу каждого.

22. А снег и лед выдерживали огонь и не таяли, дабы они знали, что огонь, горящий в граде и блистающий в дождях, истреблял плоды врагов.

23. Но тот же огонь, дабы напитались праведные, терял свою силу.

22–23. «А снег и лед выдерживали огонь…» В XVI: 14 ст. [ 511 ] кн. Исход манна сравнивается с инеем в отношении ее чрезвычайного обилия и с янтарем (Чис XI: 7 [512 ]) по своему прозрачному виду. В данном месте писатель тоже говорит о манне, употребляя сравнение снега и льда. Что «снег и лед» здесь образы для какого-то рода пищи, это видно из того, что писатель противопоставляет их «плодам врагов», а затем в другом месте он прямо называет манну «снеговидным родом небесной пищи» ( XIX: 20 ). Этими образами манны писатель пользуется для усиления противоположности между египтянами и евреями: град побил хлебные поля египтян, а евреям посылалась пища, похожая на град; «огонь… истреблял плоды врагов» , а посылаемый евреям хлеб, хотя он и походил на снег и лед, однако не таял от огня, евреи питались им и среди зноя пустыни.