Не Dolce Vita - Ангелина Маслякова

— Антон, меня пугает эта рубашка. Сними ее, пожалуйста.

Он осмотрел себя, встал и направился в ванную. Через некоторое время я услышала шум воды и с удовлетворением вздохнула: по крайней мере, меня больше не будет шокировать запекшаяся кровь на его лице и руках.

Антона не было минут двадцать. Он вышел чистый, но в том же подавленном настроении. Налив себе второй стакан виски, обернулся и спросил:

— Будешь?

Если бы не мое положение, я бы с удовольствием напилась до потери сознания. Но, будучи беременной, не могла себе этого позволить, поэтому мотнула головой:

— Нет.

— Зря, — делая большой глоток, произнес Антон. — Лучше выпей.

— Не хочу.

— Дело твое, — пожал он плечами и сделал очередной глоток.

— Что это было? — рискнула спросить я.

— Теракт.

— Но как такое может быть! — воскликнула я. — Катар — это же не Ирак, в конце концов.

— Если быть точнее — это убийство, — не поднимая на меня глаз, пояснил Антон.

— Убийство? Кого же убили?

Антон назвал фамилию. Имя мало о чем мне говорило, поэтому я продолжила задавать вопросы:

— А кто это?

Антон явно не хотел обсуждать случившееся, но, понимая, что от меня ему не отвертеться, начал говорить:

— Бывший член бывшего чеченского правительства.

Я сразу же вспомнила слова Ляйсан о том, что натовские спецслужбы скрывают чеченского террориста.

— Террорист? — спросила я.

Антон как-то удивленно посмотрел на меня и странно ответил:

— Террорист он или не террорист, не известно. Человек искал политического убежища, но его и здесь достали.

— Кто?

Антон вздохнул и нехотя ответил:

— Спецслужбы.

У меня в голове все перемешалось. Я не понимала, почему Антон так немногословен. Было ясно, что он многое знает, но почему-то скрывает от меня.

— Антон, о каких спецслужбах ты говоришь? — Я решила выяснить все до конца.

Он сурово посмотрел на меня и произнес:

— Варвара, я не хочу и не могу говорить об этом.

И тут меня прорвало.

— Что значит не можешь и не хочешь?! — даже не пытаясь сдерживать свои эмоции, закричала я не своим голосом, так что Антон испуганно посмотрел на меня. — Ты знаешь, что я пережила? Я чуть не погибла! А он, видите ли, не может! Я, в конце концов, имею право знать, что произошло! Раз ты что-то знаешь, то просто обязан рассказать мне.

В глазах Антона промелькнуло плохо скрываемое раздражение. Ему явно не понравились мои слова и тон, которым я с ним говорила. Но, как ни странно, он не вспылил в ответ, не начал возмущаться, а, допив виски и поставив стакан на стол, наклонился ко мне и начал говорить:

— Хочешь все знать? Тогда слушай. Бывший министр чеченского правительства. Разыскивается российскими спецслужбами, которым дано указание уничтожить его. В Катаре он просил политического убежища, но власти медлили с ответом, поэтому пока он был под защитой натовских спецслужб.

Антон остановился, потер рукой воспаленные глаза и продолжил:

— Как ты сама, наверное, уже поняла, натовцы не справились со своим заданием. Их подопечный скончался на месте, охранники с тяжелыми ранениями доставлены в больницу, пострадали еще десятки ни в чем не повинных людей. Теперь ты знаешь все. Довольна?

Только теперь я поняла, что на самом деле не знаю ничего. Почему Антона так раздражали мои вопросы? Почему он знал о возможности теракта, но не говорил мне? И вообще, откуда он все это знает?

По прошествии многих месяцев Антон так и оставался для меня загадкой. Оказывается, все, что мне известно о нем, — только верхушка айсберга. Я видела лишь внешнюю красивую оболочку, которая меня подкупила и усыпила мою бдительность. Я растаяла и полностью доверилась ему, даже не ставя под сомнение его слова и поступки. А надо было задуматься давно. Задуматься серьезно — еще тогда, в Москве, когда против него были выдвинуты обвинения в шпионаже, когда ему было отказано во въезде в Россию. А он клялся и божился, что все это ложь, выдуманная из-за конфликта между акционерами ради коммерческой выгоды, ради того, чтобы лишить его поста генерального директора совместного российско-итальянского предприятия. Кто же тогда лгал?

С моих глаз спала пелена. Передо мной ясно и четко проступила реальная картина. Несмотря на все заверения в том, что он не агент спецслужб, Антон каким-то образом связан с ними. Натовскими или итальянскими — это уже не важно. Иначе откуда бы он знал все то, что рассказал мне? Я была уверена, что раньше он обманывал меня. Зачем и почему, не знаю. Вполне возможно, потому что действительно любил меня и боялся потерять, сказав правду. Но это меня уже не трогало. Я чувствовала себя обманутой и преданной. Все, что мне сейчас хотелось сделать, — это узнать всю правду, какой бы горькой она ни была. Антон просто обязан был мне теперь все объяснить.

— Ты работаешь на спецслужбы? — напрямую спросила я.

Антон долго молчал и не поднимал глаз. По его лицу невозможно было понять, о чем он думает. Лицо оставалось абсолютно непроницаемым. Я не торопила Антона с ответом — догадывалась, что ответ дается ему с трудом и большими сомнениями. Чувствовала, что если не буду на него давить, то услышу правду, а если начну скулить, плакать или кричать, то в ответ получу очередную красивую ложь. Наконец он заговорил:

— Я собирался сказать тебе об этом еще в Москве, перед тем как уехать в Рим. Не думал тебя обманывать. Я не мог тебе сказать всей правды по многим причинам. Пойми сама, моя работа подразумевает молчание. Но главная причина — я не хотел потерять тебя. Ты так сильно переживала, и я не решился расстраивать тебя еще больше. К тому же я очень хотел, чтобы ты ко мне приехала в Италию… — Он замялся. — Сомневаюсь, что, узнав всю правду, ты решилась бы на этот шаг.

— В чем же заключалась правда, которую ты мне так и не сказал? — продолжала настаивать я.

— У меня действительно закончилась рабочая виза, поэтому я не мог оставаться в России, — неопределенно начал Антон.

— Не юли, — прервала его я. — Мне не нужны басни. То, что у тебя закончилась виза, что тебе не продлили контракт, что тебя обманули и подставили, я уже слышала не раз. Я сыта этим по горло. Скажи мне, в конце концов, правду! Я имею право ее знать.

— Я не шпион и не разведчик, — начал Антон. — Да, в некотором роде я связан с секретными службами, но моя работа заключается лишь в сохранении и отстаивании интересов итальянского государства в совместных экономических проектах. Я работаю, как все. С той лишь разницей, что согласовываю принятие важных решений со своим правительством.

Антон замолчал в ожидании моей ответной реакции. Главное было озвучено, все остальное уже не имело значения.