Академия превращений - Юлия Фельдман

менять людей мозгами и насылать на них кошмары не в моих силах. Если вы вдруг увидите меня во сне, значит, я вам просто приснился. Обычное успокоительное должно помочь.

– А если серьезно, чего ты пришел? – спросил Фил.

– К Расу. Поговорить с ним хочу.

– Он скоро подойдет, – я даже не заметила, как открыла рот. Что же при нем все выбалтываю?

Парни, решив, что их миссия по моему сопровождению успешно завершена, заторопились по своим более важным делам. При этом строго предупредив Тео, что разберутся с ним, если он меня пальцем тронет.

– Я что, зверь какой-то, обижать девушку? – пожал плечами менталист.

Мы остались одни.

– Не обращай на них внимания, они дурачатся.

– Я и не обращаю. Почти.

– Должно быть, надоело всем доказывать, что ты не верблюд.

– У вас, метаморфов, такие чудные сравнения. Но в целом ты права. И это на меня так реагируют волшебники, а что будет с обычными людьми? Лучше им не представляться по профилю. Медиумов и некромантов как-то больше уважают, и в сторону от них не шарахаются. При всем при этом многие мечтают попасть на прием к профессиональному менталисту. Мой отец – гипнотерапевт, так что я знаю, о чем говорю.

С этим все понятно. Это как с дантистами: их все боятся, но хороший специалист без дела не сидит.

Тео продолжал изливать мне душу:

– Работать с человеческим разумом – большая ответственность. Во время обучения мы всё испытываем на себе, так что я, как никто другой, понимаю, каково это – находиться в беспомощном состоянии с обнаженным разумом, быть чьей-то марионеткой.

От его слов у меня по спине пробежал холодок. Хорошо, что Ольга не телепатка, я бы в ментальной школе и дня не выдержала. А после случая в планетарии я вообще в ужасе от того, что здесь волшебники могут беззастенчиво ковыряться в твоей голове. У студентов-менталистов, наверное, хронический стресс. А я тут плачу, что меня вечно норовят во что-нибудь превратить.

И все же почему он мне это рассказывает? Может, он мне… доверяет?

– Ты уже не боишься меня.

Не спросил, утверждал.

Лучше говорить ему правду.

– Да, не боюсь.

– Думаешь, я на тебя так повлиял?

– В какой-то мере.

Я попыталась привести свои мысли в порядок.

– Сначала ты произвел на меня жутковатое впечатление. Все говорили, что тебе нельзя верить, а мне очень хотелось. Я стараюсь о тебе не думать, но иногда просто не могу выкинуть тебя из головы. Но мне хорошо, когда ты рядом. Я ценю твое внимание ко мне. Нравится, как ты произносишь мое имя. И твое имя мне тоже нравится.

Молчит. Кажется, я достала его своими глупостями.

– Прости, бред несу.

– Это не бред.

– А как это, по-твоему, называется?

– Похоже на влюбленность.

Ответ Тео меня шокировал. Разве парень может говорить о любви? Это же так наивно и глупо…

Ничему меня жизнь не учит. Смотрю в завораживающие глаза менталиста.

Он слегка наклонился, и для меня это стало командой. Я привстала на цыпочки, обхватила его руками за шею. И поняла, что отступать поздно.

Наши губы соприкоснулись.

Его пальцы грубо вцепились в мои предплечья. Он оттолкнул меня, словно я почти ничего не весила. Я чуть не свалилась с крыльца от такой неожиданности.

Несколько мучительных секунд я смотрела на него, как нашкодившая девочка на разозлившегося отца.

– Расу ты бы сказала, что я тебя околдовал, – его голос прозвучал непривычно холодно.

– Я… не…

– Прости, Оля. Я считал, что ты порядочная девушка.

Не знаю, что на меня нашло. Не выдержав его осуждающего взгляда, я забежала в общежитие. Доплелась до нужной комнаты, закрыла за собой дверь, сбросила отчего-то потяжелевшую сумку на пол и беззвучно заплакала.

Глава 17

На фоне масштабных событий почти нетрудно скрыть одну глупую ошибку. Маришка быстро поверила, будто я расстроена только из-за наших общих проблем, и поэтому не стремилась докопаться до истинной причины. Мне же не терпелось выговориться, поплакать кому-нибудь в жилетку, но стыд был гораздо сильнее желания излить душу.

Сама во всем виновата. Неправильно растолковала намеки Тео, повела себя как легкомысленная школьница. В моем положении, когда вокруг все такое сказочно-волшебное, очень легко потерять связь с реальностью, но какое же это жалкое оправдание!

О чем я только думала?! Я здесь на птичьих правах, и моя роль весьма ограничена. Нельзя флиртовать с парнями, потому что он у меня как бы есть, и все равно, что он не мой!

Надо успокоиться. По большому счету пострадала лишь Ольгина репутация, а не моя. Вряд ли ей есть дело до какого-то мутного менталиста и его мнения о ее порядочности. А стыдно-то мне. И что-то подсказывает, что дело не только в чувствительной совести. Где-то в глубине души мне отчаянно хотелось, чтобы Тео хорошо думал обо мне. А теперь надо обо всем забыть и жить дальше. Он мне никто, я его почти не знаю и, может быть, больше никогда не увижу…

Ну почему так тяжело?

– Ушел, – выглянула в окно Маришка.

Ну и слава богу. Чем он дальше от меня, тем лучше.

Сейчас узнаем, о чем он там с Расом секретничал.

Прошло немного времени, а наш тихушник так и не объявился. Или он ждет, когда мы к нему придем?

– Пойди, пожалуйста, проверь, я сейчас дорисую и тоже подойду, – попросила Маришка, усердно копируя в тетрадь новую формулу.

Я без энтузиазма отложила учебники и вышла в коридор.

Дверь была незапертая, но ради приличия я осторожно постучала.

– Рас? Можно войти?

Не отвечает. Наверное, так увлекся своими занятиями, что не слышит. Войду, он точно не будет против.

От увиденного я приросла ногами к полу. Теперь мне стало ясно, почему Рас не пришел. Его связали.

Нет, не с того начала.

Его уменьшили и привязали к настольной лампе.

Лампа была повернута в сторону, и бедняга, не больше куклы Барби, которая была у меня в детстве, висел прямо над полом.

А на столе лежал открытый кейс с чариками.

Поговорили, называется!

Рас резко вскинул голову, силясь посмотреть на меня. От дерганого движения он опасно закачался над «бездной».

– Оля, позови кого-нибудь из второкурсников, только не девчонку! Быстро!

Недослушав, я ринулась обратно в коридор.

– Оля!

В первой же гостиной я наткнулась на Финеаса. Тот помогал брату с домашним заданием.

Второкурсник живо откликнулся на мою нечленораздельную просьбу все бросить и пойти со мной. Хоть какой-то от меня толк.

В отличие от меня, Финеас не сильно удивился миниатюризации