Клятва рода - Степан Мазур

— Если ты признала меня в первом же нашем бою, то я дам тебе имя.

За спиной послышался шёпот. Сёма резко обернулся, невольно сжимая рукоять. С обоих дыр в помещение вошли двое здоровых четырёхруких существ. Со стороны востока здоровяк затмил собой всё солнце, погрузив утреннее помещение в полумрак.

Сёма попятился от прочих каменных оружий, выставив секиру перед собой. Двое: рыжий и смуглый, в шипастых в затемнённых доспехах огромными шагами преодолели пространство до разбросанных окаменевших артефактов. Рыжий подхватил мечи, смуглый оставшуюся секиру и булаву. Оба завертели головами, как небольшими башнями по сторонам. Взгляды остановились на Сёме. Полуголый, с глазами берсерка, тот стоял, сжав секиру и ожидая атаки. Моргая, глаза периодически показывали жёлтые зрачки леопарда. Готов в любой броситься на превосходящие силы.

Рыжий повернулся к смуглому, обронив громовым гласом:

— Старший брат будет недоволен.

— Жива рассердиться, — кивнул смуглый, поведя плечом.

Оба двинулись к Сёме.

— В-И-Р-А! — Закричал во всю мощь лёгких Леопард и рванул вперёд, подпрыгивая и занося секиру для рубящего удара сверху.

Рыжий, невероятно ловко для своей комплекции, подставил плечо под удар, и чуть сдвинулся. Секира по касательной высекла искру на доспехах и остановилась в шипах. От резкого движения отлетела вместе с хозяином.

Сёма, прокатившись по полу, поднялся. Глаза налились кровью. Облизнув рану на плече, оскалился и приготовился к новой атаке.

— Брату придётся смириться, — не следя за Леопардом, вновь обронил рыжий.

— Оружие признало другого, — кивнул чернявый. — Ничего не поделаешь. Такова воля артефакта.

Оба кивнули, и вспышка ослепила Леопарда. Новый удар с прыжка рассёк лишь воздух. Вибрация от удара железом о камни прошлась по всему телу. Откат отключил тотем, оставив с болью один на один. Сёма вновь провалился в темноту.

Дерзнувшие переступить разлом в стенах индусы, молча обступили тело. От глаз не скрылось, как поводил из стороны в сторону хвостом рисунок леопарда на коже человека, и жёлтые глаза всмотрелись в каждого, прежде чем потухнуть.

Хабаровск

— Пока, Марьяш!

— До скорого!

Подруг поглотил автобус, оставив на остановке среди мёрзнувших людей. Седьмая пара в институте выпустила к остановке остатки студентов и преподавателей. Последние огни аудиторий потухли. Все спешили первыми прорваться в автобусы, троллейбусы, чтобы быстрее оказаться дома в горячих ваннах, да за семейным столом. А если подъезжала маршрутка, народу набивалось столько, что в окнах

Маша вздохнула и спрятала лицо в воротник шубы. Мороз кусал щёки. Но не столько холодила погода, сколько холод внутри. Безжалостный и беспощадный, он накатывал всякий раз, когда оставалась одна, без подруг.

"Сколько прошло? Четыре месяца? Не обманывай себя. Четыре месяца две недели и два дня. Ты считаешь каждый день, сколько бы не заставляла себя буквально жить в институте, приходя к первой паре и уходя на последней. Ты получила все "автоматы", намозолила глаза всему преподавательскому составу, первой закрыла сессию и записалась на все дополнительные занятия и кружки. Но даже эта колоссальная нагрузка не может убить желание считать каждый день, пока Его нет".

Подошёл относительно свободный троллейбус. Из открытых дверей повеяло теплом. В конце концов, ехать на одной ноге на ступеньке лучше, чем мёрзнуть на остановке на двух. Через остановку кондуктор, вдавливая пассажиров, пробрался за билетиком. Маша подтянула сумочку и обомлела. Среди тетрадок, учебников, и косметички напрочь отсутствовал кошелёк и сотовый.

— Билетик берём, — буркнула кондукторша.

— А…эээ… у меня кошелёк вытащили, — ошарашено пропищала Мария.

— Девушка, не морочьте мне голову. Берём билетик или выметаемся.

Маша посмотрела по сторонам. Безмолвный народ без тени сочувствия витал в облаках так же, как она минуту назад. Все уже дома греются в ваннах, сидят в тёплой домашней одежде у телевизоров или спят на мягких кроватях.

— Правда вытащили!

— Так, выходим! — непреклонно отрезала кондукторша.

Маша попятилась к выходу. Ближайший народ посмотрел, как на "зайца". Ещё бы, с ежегодным ростом тарифов каждый становиться всё непреклоннее к халявщикам.

Троллейбус остановился на почти пустующей, тёмной остановке. До дома было ещё шагать и шагать по темноте и холоду. Не могла даже позвонить знакомым или домой, чтобы…

"А чтобы что? Выехали навстречу? Посочувствую и иди, скажут, домой, растяпа. В следующий раз будешь осмотрительнее. Родители ведь тоже с работы и устали. На три остановки и внимания не обратят. Час ходу… А вот Сёма бы обязательно приехал", — невольно подумала Маша.

С ней из автобуса вышло только двое мужчин. Причём вышли как-то странно. Слишком близко друг к другу и сразу же направились к ней. Маша замерла, сердце забилось быстрее. Приготовилась вспомнить всё из приёмов, каким учили ребята… Как всегда ничего не приходило на ум. Всё выветрилось. Перед глазами почему-то стояли лишь преподаватели за кафедрой, вещающие, как правило информацию, что забывалась сразу, едва стоило покинуть аудиторию.

Мужчины приблизились.

"Будь что будь, всё равно далеко не убегу".

Один пихнул другого, зло обронив:

— Ну, давай же, подонок. А то третий палец сломаю.

Парень с обломанным передним зубом сделал шаг вперёд, протягивая милый сердцу потёртый кошелёк и старенький сотовый.

— Извините…

Маша, обомлев, взяла украденные вещи и кивнула, не в силах из себя что-то выдавить.

— А теперь вали отсюда, урод. В следующий раз копчик прострелю.

Карманник отошёл на пару шагов и оглядываясь, побежал. Вскоре его поглотила тьма. Маша повернулась к спасителю, убравшему едва заметный пистолет во внутренний карман дублёнки. Парень виновато расплылся в улыбке:

— Да вы не бойтесь, Мария Григорьевна. Мы с напарником по строжайшему наказу Семёна и структуры в частности, день через день вас сторожим, сопровождая от дома до института и обратно. В последнее время совсем легко стало — вы приходите к первой паре и уходите после последней.

— Он… Он всё-таки и сейчас обо мне заботится?

— Конечно, Мария… Можно я буду звать вас просто Мария? Как сериал, поработивший мою маму на несколько лет. Как по часам сидела у телевизора. Я в армию уходил, она сидела, я отслужил и вернулся, а она всё сидит. Жуть, правда?

Маша кивнула. Его болтовня и беззаботный голос успокаивали.

"Сёма всё-таки и сейчас обо мне заботиться. Всё продумал наперёд. Я даже прощу ему эту слежку. Конечно, когда вернётся, своё получит за вторжение в приватную жизнь, но сначала… сначала отблагодарю… таких пирожков ему напеку…".

К остановке подъехала тёмная иномарка.

— А вот, Мария и такси прибыло. Это наши. Садитесь, не бойтесь. Довезут до подъезда. Ещё и проводят, — он ненавязчиво подтолкнул к автомобилю, открыл дверь и усадил в тёплый салон. — Можете звонить на Сёмин номер сотового, если что-нибудь понадобиться или будут неприятности в самом институте. Он пока при нас и мы с радостью поможем, пока блондин за пределами страны.

— Как вас зовут то? — успела крикнуть Маша.

— Чётный, — улыбнулся незнакомец и, попрощался, закрывая дверь.

"По числителю или знаменателю?" — едва не спросила Мария.

Автомобиль плавно тронулся, укачивая дорогой её и молчаливого водителя, который не спешил ловить в зеркало заднего вида её настойчивого взгляда.

"Ну, что ж. Этот салон лучше, чем в автобусе", — улыбнулась самой себе Маша, завидев знакомый дом и подъезд.

Тибет

Где-то в горах

Рука напряглась, поднимая большое медное кольцо. Стук железа о железо прокатился по темнеющей улице и всему монастырю. Сёма замер, стараясь вслушаться в шаги за большими, массивными вратами. Вира за плечами беспокойно потеплела, предчувствуя близость драки.

После драка с двумя неизвестными в Индии его подобрали местные жители. Посчитав его, то ли за святого отшельника, сражающегося с дивами, как индейцы называли демонов, то ли за посланника самих богов, окружили бессознательного всей возможной заботой. А его ночное бормотание на всех языках мира "отдыха, очага, одежды" принимали за заклинания против тех же злых духов. Но как бы то не было, через два дня, накормленный и одетый, Сёма с мешком припасов и секирой в перевязи за плечами, а так же вырезанным из редкого дерева посохом на дорогу, уже переходил границу страны. Никаких документов не потребовалось. Менталитет населения количеством более миллиарда многим отличался, по крайней мере порядком на границах. На одиноких людей мало обращали внимания. К растрёпанному отшельнику в потёртом, подвязанном халате, приготовившемуся к переходу в горы, пограничник отнёсся с симпатией. И вместо документов попросил у белобрысого благословения. Сёма, прошептав на монгольском "в лесу родилась ёлочка", бодро направился в земли Аватара Здравы. Выручать из неволи ныне почившего пленителя Духа и заодно спросить, куда делся брат.