Неугасимый огонь (СИ) - Евгений Токтаев

-- Не сейчас, Парменион. Наведи порядок в лагере. Зачинщиков смуты арестовать, я позже с ними разберусь. Остальных утихомирить.

-- Ты не хочешь допросить Пармениона, царь? -- спросил Кен, когда старик вышел, -- если Филота собирался покорить критян, то почему не поделился своими замыслами с нами? С тобой, царь.

-- Может, потому, что хотел приобрести данников лично для себя? -- предположил Пердикка.

-- Я бы сказал -- это похоже на Филоту, -- буркнул Полиперхонт.

-- Но неужели он не посвятил в свои планы отца? -- недоумевал Кен, -- не верится.

-- А почему он попросился к нему на Кипр, добровольно сложив с себя командование гетайрами? Да потому что они в сговоре! -- ожесточённо заявил Пердикка.

Кен только головой покачал, но видно было, что он думает о том же.

-- Позвать Пармениона? -- спросил Полиперхонт.

-- Нет, не сейчас, -- отрезал царь, -- не хочу его видеть. Пока.

"Старик совсем ослабел. Даже безоружную толпу без крови остановить не может".

Эвмен все разложил по полочкам, однозначно не высказав собственного суждения. Виновны, в равной степени, могут быть обе стороны, но Александр против своего желания все больше склонялся к мысли, что, несмотря на очевидную заинтересованность египтян в ослаблении нежданного соперника, устроили бойню не они.

Филота.

Почва для этой мысли была щедро удобрена давно копившимся недоверием к Пармениону. Старик все больше раздражал своей критикой всех царских решений. Нет, он не саботировал приказы и выполнял их безукоризненно, но это бесконечное брюзжание, что "в прошлые годы так не делали", что "а вот Филипп бы поступил..." все чаще выводило Александра из себя. А в купе с извечным высокомерием Филоты...

Но допустить его виновность? Даже если это правда... Войско не поверит.

Птолемей словно мысли Александра прочитал:

-- Царь, нашим наплевать на виновность Филоты. У всех в голове одно: "Погибшие македоняне должны быть отмщены!"

-- Мне тоже наплевать, Лагид! Но объявление войны сейчас будет самоубийством. Мы ослаблены как никогда, а враг, -- Александр выделил это слово голосом, -- усилился. Будем говорить, мечи останутся в ножнах.

Царь помолчал немного, потом сказал:

-- Иди, Лагид, и спокойно договорись о встрече.

-- Они тоже совещаются, -- подал голос Эвмен, -- и, подозреваю, тоже не знают, как поступить. Ты помнишь, что говорили хетты? Египтяне давно уже вынашивали планы покорения мидян... Ну, то есть, не мидян, а этих, как их там... митанни. А теперь заглядываются на Вавилон.

Птолемей покосился на Александра. На Вавилон заглядывались не только египтяне. Вот только теперь... Эх...

-- К чему ты клонишь? -- спросил царь, -- впрочем, думаю, что я понял тебя. Хочешь сказать, что им не нужна война с нами?

-- Да.

-- И это несмотря на твои собственные доводы, убеждающие меня в обратном?

Эвмен пожал плечами.

-- Если бы все было так просто, -- сказал царь, -- когда убили отца, нам тоже не нужна была война ни с фракийцами, ни с иллирийцами. А уж с Фивами и подавно. Но боги решили иначе.

"А уж с Фивами и подавно".

Пердикка усмехнулся. Ну да. Никто не хотел воевать с Фивами. Однако разорение города изрядно наполнило тощую казну. Кто знает, сколько пришлось бы ещё занимать у храмов на азиатский поход?

-- Финикийцы говорят, что ни сам Тутмос, ни его предки, не действовали прежде столь нагло и стремительно, как теперь. Почему?

-- Эвмен говорит разумно, -- сказал Полиперхонт, -- был бы я на месте Тутмоса, то с появлением на севере изрядной силы, поостерёгся бы смотреть на сторону, пока не понятно, что у этой силы на уме. Несмотря на все мирные договоры.

-- Они и священное перемирие, объявленное на время Игр, воспринимают даже серьёзнее, чем мы, -- сказал Эвмен, -- с какой-то особой торжественностью об этом говорят.

-- Лицемеры, -- хмыкнул Пердикка.

-- Не думаю, -- возразил Александр, -- по мне так они искренни.

В шатёр заглянул Селевк.

-- Царь, Анфея просит встречи с тобой. Сказала нечто странное, дескать, речь пойдёт не о "пиратском нападении", а о том, что намного более важно.

-- О "пиратском нападении"? -- переспросил Александр.

-- Так и сказала.

Царь хмыкнул. Он уже почти совсем успокоился.

-- Интересно, что сейчас может быть более важно? Пусть подождёт.

-- Мы ещё не знаем, что потребует Тутмос, -- сказал Птолемей, -- но что будешь требовать ты?

-- Пусть выдадут Филоту. Кстати, Неарх, почему брат царицы наотрез отказался выдать Пнитагора? При всём этом их показном благородстве...

-- Это может прозвучать странно, но... -- наварх замялся, -- по-моему, он считает киприота единственным опасным противником. На море, я имею в виду. Он сказал, что Пнитагор будет гостем, а не пленником. Филота ему не нужен, он попросту не знает, что с ним делать, а вот Пнитагор... Хочет удержать у себя сильного врага?

Александр задумчиво пробарабанил пальцами по столешнице.

-- Как ты намерен поступить с Филотой, царь? -- спросил Полиперхонт.

Александр мрачно взглянул на него, но ничего не ответил. Молчал он долго, потом сказал:

-- Оставьте меня. Пусть войдёт Анфея.

-- Разумно ли... -- забеспокоился Кен.

-- Оставьте меня все! -- повысил голос Александр.

Стратеги и Эвмен повиновались. Едва они удалились, в шатёр вошла Анхнофрет. В руках она держала развёрнутый папирус.

-- Радуйся, великий царь, живи вечно!

-- Радуйся и ты, Ядовитый Цветок. С чем ты пришла?

Он прежде не называл её так. У внешних уголков глаз Анхнофрет на мгновение проявились морщинки, но сразу же разгладились. Она хорошо владела собой.

-- Я хочу показать тебе кое-что, царь. Нечто важное.

-- Вот как? А стоит ли мне брать в руки этот папирус? Я слышал, бывали случаи, когда вручение тобой неких грамот финикийским царям и вельможам плохо отражалось на их здоровье.

-- Я держу его голыми руками, царь, -- спокойно ответила посланница.

-- Я вижу. Полагаю и те папирусы ты держала так же, -- усмехнулся Александр.

-- Ты не веришь мне?

-- Почему я должен верить кому-то из египтян, когда они обвиняют меня в вероломном нападении и удерживают главного свидетеля, не давая мне допросить его?

-- Свидетеля? -- подняла бровь Анхнофрет.

-- Свидетеля, Анфея, именно свидетеля. Вы слишком заигрались в стражей и судей. Считаете, что вольны по своему усмотрению устранять "нечестивых" царей, если те выступают против вашего "справедливого миропорядка" Маат? Вы вправе решать, кто праведен, а кто нечестив? Довольно кормить меня этими баснями!

Анхнофрет умела держать удар, ни один мускул более не дрогнул на её лице, но и высокомерной маски царь не видел. Посланница говорила негромко, смотрела, чуть склонив голову набок, спокойно и мягко. Нежно.

Александр, сбитый с толку этим взглядом, нахмурился. Никогда прежде женщины не смотрели на него так. Даже любовницы. Даже родная мать. Только одна была способна на такой взгляд -- Ланика, сестра Клита Чёрного. Кормилица.

"Вот змея!"

Пауза затягивалась.

-- Что же ты молчишь?

-- Я не желаю навредить тебе, великий царь. Я пришла, чтобы погасить пламя войны, а не раздувать его сильнее. Прошу тебя, призови Итту-Бела, он знает наши письмена.

-- Разве в этом есть необходимость? Ты сама можешь прочитать.

-- Ты готов поверить мне? Предупреждаю, то, что написано в этом свитке, может показаться тебе невероятным.

-- Читай.

Анхнофрет кивнула и, прежде чем опустить глаза к папирусу произнесла:

-- Здесь написано о событиях, произошедших около семидесяти лет назад, в царствование Избавителя Йахумосе.

Она начала читать. Александр слушал, не перебивая. Меж его бровями пролегла глубокая складка.

Анхнофрет закончила чтение и подняла глаза на царя. Он молчал. Долго молчал. Потом громко позвал:

-- Селевк!

Телохранитель заглянул в шатёр.

-- Позови Неарха, Эвмена и его поверенного.

Критянин и кардиец вошли сразу, судя по всему, тёрлись поблизости. Через несколько минут вошёл и Итту-Бел, почтительно склонившись перед царём.

-- Итту-Бел, возьми этот папирус и прочитай его вслух.

Финикиец повиновался.

Царь следил за реакцией Неарха и Эвмена. Первый не пытался скрыть удивление, второй проявил больше сдержанности, но все же многозначительно покачал головой.

-- Неарх, ты упоминал, что ныне Аргосом правит Данай.

-- Да, царь.

-- Признаться, я пропустил это мимо ушей, не до того было. Неарх, что ты думаешь об этом? -- царь кивнул на папирус в руках Дракона.

Критянин пожал плечами.

-- Даже не знаю, что сказать. Тут говорится о некоем Дане и его брате Какаро. Действительно, у царя Аргоса был брат с таким именем.

-- Ты ведь видел Даная лично?

-- Да царь, а с его внуком Абантом даже говорил.

-- Он жив?! -- не сдержала удивления Анхнофрет.