Если завтра случится - Анна Джолос

бассейн, всё есть на территории.

— Дай мне выйти.

— Нет.

— Я просто хочу пройтись вдоль набережной, — звучит отвратительно жалко, но какая-то часть меня всё ещё надеется на его человечность.

— Одна ты никуда не пойдёшь. Вопрос закрыт. Вечером поедем в ресторан, будь готова в восемь тридцать.

— Я не…

Собираюсь сообщить, что в ресторан не пойду, но он уже сбросил вызов, даже не дослушав.

***

В этот вечер муж объявляется не в оговоренное время, а значительно раньше.

Думаю, дело в том, что ему позвонила наша домработница. Потому что женщина явно была в шоке от того, что я творю.

— Где она?

— Там, — испуганно отвечает Нани, и в следующую секунду дверь в гостиную отворяется.

Амиран замирает на пороге.

Очевидно, оценивает ущерб.

О, я очень старалась! Вся комната, в центре которой я сижу прямо на полу, теперь в осколках. Ведь в порыве неукротимой злости я разбила тут всё, что могла.

— Полегчало? — доносится до меня его голос.

Молчу. По шагам понимаю, что приближается.

— Поранилась? Что с рукой? Кровь?

— Не трогай меня! — дёрнувшись, не позволяю к себе прикоснуться.

— Ты на хрена это сделала? — цедит сквозь зубы, присев на корточки.

— Я хочу домой, в Красоморск.

— Мне нужно находиться в Москве. Ты моя жена и будешь здесь, со мной. Привыкай.

— Зачем я тебе? — поднимаю голову и смотрю на него сквозь слёзы, застилающие глаза. — Зачем? Ты же знаешь, как сильно я тебя ненавижу.

— Это пройдёт со временем, — заявляет он уверенно.

— Пройдёт? Ты стал обращаться со мной по-скотски!

— Не утрируй. Тебе грех жаловаться. У тебя есть всё самое лучшее. Ты живёшь фактически в центре столицы, в одном из лучший районов Москвы. В твоём кошельке лежит безлимитная золотая карта. Ты можешь жить на широкую ногу и ни в чём себе не отказывать.

— Мне не нужны твои деньги! Они не приносят мне счастья. Они не вернут мне дочь!

— Не поднимай эту тему, — предупреждает сухо.

— Нет, давай поговорим! Скажи уже наконец, что считаешь именно меня виновной в её смерти! Давай, скажи! — толкаю его в грудь, провоцируя.

— Никто не виноват, Настя.

— Нет, скажи, как думаешь на самом деле! — кричу я на него громко. — Вы все так считаете! Твоя мать прямо заявила мне об этом перед нашим отъездом.

— Хватит! — рычит он зло.

— Вам всем плевать на то, что именно я обнаружила её маленькое, бездыханное тело! — рыдаю, захлёбываясь слезами.

— Замолчи!

— Пожалуйста, давай разведёмся. У нас ничего не получится. Ты же сам это понимаешь. Амиран. Пожалуйста…

— Нет.

— Господи, вокруг тебя куча женщин: красивых, заинтересованных. Зачем ты меня мучаешь? Нравится издеваться надо мной, да? Тебе всё это приносит удовольствие?

— Прекрати истерить, — чеканит по слогам.

— Ты итак растоптал и унизил меня. Что ещё нужно? Я никогда не полюблю тебя.

— А ты пыталась? Пыталась? — орёт, яростно прожигая меня взглядом.

— Мы с тобой разные. Слишком разные!

— Ерунда и чушь. Ты зациклена на себе и своём горе! Мы оба похоронили дочь! Не забывай об этом!

— Ты всегда хотел сына.

— Какая к чертям разница! Это был мой ребёнок! — переворачивает стол, разгневавшись.

Вздрогнув от грохота, роняю лицо в колени.

— Не можешь справиться? Не хочешь работать с психологом? Давай я положу тебя в клинику.

— Что? Нет… Нет, только не это.

— Или ты берёшь себя в руки, Настя, или, клянусь, я это сделаю! — угрожает, возвышаясь надо мной.

— Не нужно, — прошу, качая головой.

— Твоя депрессия уже поперёк горла.

— Мне тяжело.

— А мне легко? Ежедневно терплю твои закидоны и истерики!

— Так не терпи. Не терпи, Амиран. Всё равно я не способна дать тебе то, что ты хочешь.

— Способна. Было бы желание. Поднимись с пола, — приказывает жёстко.

Медленно встаю.

Ноги ватные. Голова кружится.

— Выбор за тобой, Настя, — достаёт платок из кармана и вытирает им мои мокрые щёки. — Помни, что тебе в любом случае никуда от меня не деться.

— Что же это тогда за выбор?

— Вечно бороться со мной или смириться и стать счастливой.

— Я не люблю тебя, — повторяю тихим шёпотом. — Не люблю, Амиран. Ты это знаешь и чувствуешь. Чувствуешь ведь?

Стискивает челюсти до скрежета. Поигрывает желваками. Очевидно, что ему крайне неприятно слышать мои слова.

— Придётся полюбить, — заправляет за ухо прядь волос. — Потому что свободы ты не получишь. Никогда.

— Не подводи меня к черте…

— На дурку всё-таки лечь хочешь? Поверь, Насть, мне не составит труда упрятать тебя туда надолго. Таблетки. Уколы. Терапия. Вернёшься ко мне шёлковая. На всё согласная.

— Ты не станешь, — сглатываю, глядя в его глаза, метающие молнии.

— Собираешься проверить? Что ж, вперёд, — наклоняется ближе ко мне. — Но я всё же советую перед этим взвесить «за и против». Ты же у меня умная девочка.

— Я позвоню родителям. Они…

— Позвонишь родителям? Это тем, которым на тебя глубоко похрен? — уточняет, сощурившись. — Очнись уже, милая. Твои мать и отец заботятся исключительно о своих интересах. Они выдали тебя замуж против твоей воли. Они не возражали, когда я увозил тебя сюда.

— Если бы отец узнал о том, как ты меня унижаешь…

— Унижаю… Я тебя умоляю. Ты про постель?

— Ты очень меня обидел, — непроизвольно всхлипнув, сжимаю дрожащие губы.

— Сама виновата. Будь ты посговорчивее, не пришлось бы брать тебя силой, как чёртову крепость.

— Неужели тебе нравится такое? — брезгливо морщусь. Та ночь до сих пор — мой страшный сон. Не забыть. Не вычеркнуть.

— Я уже сказал, но повторю ещё раз, — тянет за локоть к себе, осматривает царапину на ладони. — Ты можешь вечно бороться со мной. А можешь смириться и стать счастливой, — поднимает глаза и встречается со мной взглядом. — Решать только тебе, Настя.

Глава 33

Безысходность — отвратительное чувство. Гнетущее, подавляющее.

После разговора с Амираном, я в полной мере осознала весь ужас той ситуации, в которую попала.

Он говорил про выбор? Как же смешно и горько одновременно, ведь по сути у меня нет никакого выбора. Насколько понимаю, я должна быть с ним до тех пор, пока ему это нужно. Пока в меня не наиграется.

Сколько времени пройдёт до этого момента? Полгода, год, три, пять? Увы, не имею ни малейшего представления о том, что творится в его голове. Что до меня, я снова пребываю в депрессивном состоянии. Почти не ем. Постоянно лежу, апатично уставившись в потолок, и тихо плачу, не желая подниматься с постели и что-либо делать.

Удивительно, но когда кажется, что выхода из тупика нет, помощь приходит оттуда, откуда ты её совсем не