Дамы-козыри - Екатерина Романова

Алена, забравшись на стол, снимала происходящее, водя камерой по комнате. Снимая особо гнусные сцены, она закрывала глаза.

Утолив первый приступ полового голода, собрание потянуло на агрессию. Шоу продолжалось. Один из «распределителей», почтительно именуемый Полковником, отвалился в сторону от своей ламы и удовлетворенно замычал. Затем покосился по сторонам. Ему на глаза попался огромный портрет президента «Фербагайла» мадам Марты Ханс. Полковник взревел и вскочил голый во весь рост. Схватив стул, он запустил его в портрет. Его примеру последовали остальные, включая женщин, и в один момент в комнате не осталось ни одного целого стула.

Кто-то додумался поставить видеокассету с гимном «Фербагайла», но под дикие крики, свист и вопли собравшихся гимн грубо выключили, а кассету безжалостно растоптали голыми ногами. Заодно нещадно расколотили об угол стола видеомагнитофон и смахнули на пол телевизор.

Душа просила музыки и танцев. Кое-где по углам снова занялись половой радостью, но основной массе требовалось что-то новенькое. На мгновение в комнате установилась тишина. Забравшиеся на стол подруги разглядывали оргию широко раскрытыми глазами. На них никто не обращал никакого внимания. Их стол превратился в островок безопасности.

Посланцы «Фербагайла» тяжело дышали, скаля зубы. Их волосы растрепались, голые тела собрали грязь с немытого пола. Они часто облизывали раскаленные губы и издавали нечленораздельные звуки. Подобно Борисову-который-сверху, они ссутулились, опуская руки вдоль тела, и поглядывали мутными глазами исподлобья.

Темные стороны души у всех разные, но внешне они проявляются одинаково.

В наступившей тишине первобытное племя услышало донесшийся издалека рокочущий звук, в котором с трудом угадывались отдельные аккорды бессмертного рок-н-ролла «Johnny В.Good».

Племя «Фербагайла» пришло в неистовство. Все запрыгали, заорали. Дима Вологда подал пример. Схватив свою даму за руку, он устремился к двери. Дама тяжело упала отвисшей грудью на пол, но Диму это не остановило. Он пробирался к двери, волоча визгливо вопящую женщину за собой. Остальные устремились следом.

— Девочки, что делать? — Алена передала Ирине вываливающуюся из онемевших от усталости рук камеру.

— За ними, вперед! Посмотрим, чем все закончится. — Таню, как настоящего ученого, волновал результат эксперимента.

Выскочив в коридор, они успели заметить, как вдалеке мелькнул один из голых членов «Фербагайла». Устремившись за ним, подруги подбежали к двери. Таня осторожно потянула ее на себя. На подруг обрушился шквал хорошо отрепетированного и многократно усиленного мощными динамиками рок-н-ролла.

— Камеру давайте! — обернувшись, крикнула Таня. — Здесь такое!

Алена и Ирина просунули головы в приоткрытую дверь.

На сцене прыгали четверо полуголых парней, извлекая из трех гитар и стандартного набора ударных всемирный смысл рок-н-ролла. Увлеченные собой музыканты не обращали внимание на зал. А там в шоке прижались к стенам пятьсот подростков, оцепенело уставившись на беснующийся в центре клубок потных голых тел.

«Фербагайл» оттягивался вовсю. Прыжки и размахивания руками перемежались попытками организовать совместное движение. Когда хоровод надоедал, круг рассыпался и каждый выкладывался в свойственной ему манере.

Со стороны казалось, что на блюде трясется большой кусок вареного мяса с торчащими из него костями.

Но действие зловредного корешка Ронго помаленьку ослабевало. «Наблюдатели» по одному вырывались из толпы и с рыдающими физиономиями устремлялись к дверям, прикрывая руками то, что с любопытством разглядывало подростковое население округи. Вслед им несся развязный свист и улюлюканье. Подростки вошли во вкус и требовали продолжения выступления «крейзанутых».

Вдалеке послышался топот казенной обуви.

— Смываемся, подруги! — Ирина безошибочно узнала стук милицейских ботинок. — Не то и нас заметут за компанию с психами. Стоп мотор, Алена!

Прошло два дня. Эпизод с вторжением банды первобытных на детскую дискотеку в прессе никак не освещался. Понятно, Диме удалось замять происшедшее некоторым количеством зеленых бумажек, которые он не успел сжечь.

— Будьте любезны, пригласите к телефону главного по «Фербагайлу», господина Дмитрия Вологду, — самым сладким голосом пропела в трубку Таня, отмахиваясь от вертевшихся рядом Ирины и Алены.

— Слушаю вас. — Голос на том конце провода мало напоминал вальяжные баритональные раскаты господина Вологды.

— Слушай внимательно. — Таня выдержала зловещую паузу. — Я насчет недавних событий. Не въезжаешь? Напомнить? Танцы под музыку всем трудовым коллективом, девочки… Вспомнил? Молодца! На Киевском вокзале найдешь багажные ячейки. Там есть и твоя. (Таня назвала номер и код.) Забери там конверт. Срочно. Сейчас. Позвоню через два часа. Пошевеливайся, или будет поздно.

С треском хлопнув трубку на место, Таня откинулась в кресле. Ирина и Алена молча захлопали в ладоши.

— Видел фильму? — Пунктуальность Тани могла показаться навязчивой кому угодно, но не Диме.

Его истошный крик разносился на много метров от трубки. Вологда волновался так явно, что мог лопнуть от натуги. У Тани промелькнуло в душе чувство, похожее на жалость. Промелькнуло и исчезло.

— Оригинал кассеты у меня. Я хочу за него двадцать тысяч. Нет, долларов. Будешь ломаться, отправлю эту порнуху вашему Симону Шварц-не-помню-как-его-там. Сколько он заберет тогда у тебя и твоей бабьей команды? Дошло? Завтра утром, в половине одиннадцатого, в проходной телецентра «Останкино». Нет, там! Придете туда, куда прикажу!

— Влип, горемыка. — Единственные слова сочувствия по адресу Димы прозвучали из уст Алены.

Ирина промолчала.

Таня выругалась.

Дима оказался точен. Он силился сохранить лицо, но руки его било крупной дрожью, заметной даже тогда, когда он держал их в карманах. Просмотр сюжета из жизни «Фербагайла» произвел на него сильнейшее впечатление. Он нацепил темные очки, опасаясь быть узнанным.

Таня встала ему навстречу.

Дима все понял.

— Вы, вы… Мы вам доверяли, а вы…

Вологда задыхался от усилий, но правильных слов не нашел. Таня и не настраивалась на душевный разговор.

— Деньги принес? Давай сюда.

— А кассета?

— Увижу деньги — получишь кассету. И без шуток. Заметил ребят в углу?

Действительно, под стендом с объявлениями сгрудилась телегруппа с камерами, штативами и длинными толстыми микрофонами. Таня видела их первый раз в жизни.

— Съемочная группа программы «Дебоши недели». Попытаешься меня надуть — станешь героем этой недели. Думай.

Дима думал недолго. Едва хватило времени сосчитать до двух. Он полез в карман и вытащил толстый конверт. Отогнув край, Вологда продемонстрировал деньги.

— Ладно. Давай. Завтра посчитаю. Эй, сюда!

Как из-под земли выросла Ирина и протянула кассету. Дима жадно вцепился в нее.

— Вы даете гарантии, что других экземпляров нет?

— А то! — мгновенно отреагировала Таня. — Кто из нас будет держать дома самодельное кино про слет сексуальных маньяков? У нас дети!

* * *

Ольга смотрела на пять тысяч, принесенные подругами к ней домой. Ее терзали угрызения совести. Она вспоминала временный разрыв, инициатором которого стала сама. Зачем? Почему нельзя оставаться вместе? Вместе весело и просто. Их маленькая команда сильнее всех, умнее всех. В одиночку человек скоро теряет интерес и к себе самому. Теперь она знает, что делать.

Ольга решительно встала.

— Простите меня… Я никогда не уйду. Умоляю, не бросайте меня.

— Ничего, ничего. — Таня по-матерински похлопывала ее по плечу и поглаживала по голове. — Все пройдет… Себя мы тоже не забыли. Благодаря тебе.

Газеты писали, что «Фербагайл» резко снизил свою активность в России. Одной из причин называли внезапное закрытие крупнейшего отделения в Москве. Неужели Симон Шварц-все-равно-не-помню-как-его-там узнал о вечеринке с раздеванием? И если так, то кто ему сообщил?

— Здравствуй, Оленька, это я. — Голос Сергея звучал утомленно, но радостные интонации в нем преобладали. — Я из Шереметьева. Можно к тебе?

— Можно. Через час. — Ольга бросила взгляд на Эмму, которая сегодня играла роль «Обиженная дочь, всячески демонстрирующая матери свое презрение». Это выражалось хлопаньем дверями, метанием посуды в сушку с расстояния трех метров, зажигании света во всех комнатах при палящем солнце и раскидывании в стороны всего, что можно поднять и швырнуть.

— Эмка, прекрати! — прикрикнула Ольга не очень убедительно.

Эмма бросилась в кресло и подобрала под себя ноги. Бормоча что-то невнятное, она упорно разглядывала узор на ковре.