КГБ – ЦРУ: Кто сильнее? - Игорь Атаманенко

Так, попеременно с коллегами из машин сопровождения иностранного разведчика и добежали до Химок.

Доезжает Филипп Вуд до телефонной будки, входит, достает жетон…

Кульминационный момент в работе сотрудника наружного наблюдения, ибо грош тебе цена, если ты всего-то и отфиксировал заход разведчика в телефонную будку. Разведчики, да еще английские, в наших телефонных будках справлять ни малую, ни большую нужду не приучены.

Раз уж они прибегают к велосипедным ухищрениям, значит, звонить будут не в посольство. А не попробовать ли выяснить: кому звонок, о чем речь? Тем паче что в руках мощнейшее приемо-передающее устройство.

…Стоит в химкинской телефонной будке мужик, одетый, ну совсем не по-химкински, а мимо пробегает запыхавшийся спортсмен-динамовец. Останавливается у будки, протягивает руку внутрь (где вы видели стекла в химкинских телефонных будках?), хлопает мужика по плечу:

— Мужик! Наши не пробегали?

Мужик тот — Филипп Вуд — не понял сначала. Он ведь «на связь выходит». Находится, так сказать, при исполнении. Но и «динамовцы» — тоже.

— Какие, наши? — задает закономерный вопрос английский разведчик. — Кто — наши?!

Понятно его внутреннее состояние. Мысленно он уже ощутил холод наручников на своих запястьях.

— Ну, наши! Динамовцы! — отвечают британцу разведчики.

Тут Вуд успокоился, поняв, что еще не «вяжут». Отвечает:

— Нет! Не пробегали!

Этих мгновений было достаточно, чтобы второй «динамовец» подбросил в будку свое приемо-передающее устройство, связанное невидимой нитью с магнитофоном в машине. Все остальное было в буквальном смысле делом техники: и комбинация набранного Вудом номера, и сам разговор были записаны.

…Отзвонившись, Дуб оседлал велосипед и покатил в сторону первопрестольной, всем своим видом демонстрируя пренебрежение к общественным видам транспорта.

Бригады слежения вызвали подмогу, так как силы «спортсменов-динамовцев» были на исходе, да и бежать по городу в трусах как-то не к лицу офицерам контрразведки.

Не прошло и десяти минут, как вокруг велосипедиста, двигавшегося по Ленинградскому шоссе, уже водили хоровод семь оперативных машин, то обгоняя его, то отставая, стремясь не выпустить объект из поля зрения и в то же время не «засветиться».

Задача не из простых: время — вторая половина воскресного дня, трасса забита возвращающимися домой дачниками.

Работать пришлось, выражаясь спортивным языком, «на грани фола», едва не создавая своими маневрами аварийных ситуаций. Случись что, попробуй объясни, что первопричиной всему — вон тот, с рыжими усами, в очках и на велосипеде!

Да и кто поймет заботы «наружки»? Не-е-т, ребята, — это ваши ведомственные проблемы, выкручивайтесь сами!

…Смекалки, как мы помним, ребятам из «наружки» не занимать — свои соображения, как унять «парноколесного», они тотчас передали наверх. Оперативники предложили связаться по рации с ближайшим постом ГАИ, чтобы милиционеры остановили иностранца и под предлогом создания им аварийной ситуации лишили его средства передвижения, ну хотя бы выкрутили из колес ниппеля.

По прикидкам сыщиков, проблем в реализации «варианта Ниппель» возникнуть не могло. Гаишники — ребята чуткие, не было случая, чтобы они не откликнулись на призыв контрразведчиков о помощи. Надо — изловчатся придраться даже к телеграфному столбу, слишком близко, мол, стоишь к проезжей части. Да и осложнениями международной обстановки «вариант Ниппель» чреват не был, потому что железный конь дипломатического номера не имел.

Согласно второму варианту, Дубу надо было организовать наезд на законопослушного московского пешехода. В роли пострадавшего, разумеется, выступит кто-нибудь из сыщиков. От добровольцев оказаться под колесами «иномарки» не было отбоя: после кросса многим хотелось отлежаться. Да хоть в Склифосовского!

Предложения, как умерить пыл Дуба и заставить его отказаться от велосипеда в черте города, начальник 7-го управления (наружное наблюдение) доложил инициатору разработки английского разведчика начальнику отдела Второго Главка (контрразведка Союза) генералу Н.

«Я не знаю, что делать! — ответил генерал. — Это твои проблемы, тебе и решать. Но если кто-то попытается ввести свои правила в проведение гонки „Тур де Моску“ и помешает лидеру из Англии занять призовое место в Лефортово, — погон тому не сносить! Англичанин только этого и ждет. Проколют шины, значит, следят. А это уже не ему — нам „прокол“. Ни в коем случае не высовываться. Пусть „парноколесный“ считает, что „хвост“ у него чистый. Пусть упивается триумфом. У нас будет время расквитаться с ним за ваши мытарства. Потерпи, Михал Трофимыч, и подумай, как выйти из положения!»

Присутствовавший при разговоре заместитель генерала Н. полковник К. предложил пересадить в будущем несколько бригад «наружки» на велосипеды.

В тот же день складные велосипеды итальянской фирмы «Бьянки» исчезли из продажи, а на следующее утро велосипедистов на столичных улицах прибавилось.

Наблюдательные пешеходы обратили внимание на одну особенность в поведении обладателей «иномарок»: все они имели привычку бормотать себе под нос. Да-да, едет себе человек и вдруг ни с того, ни с сего начинает «тихо сам с собою заводить беседу».

Невежественный прохожий укоризненно качал головой: «Навыпускали из дурдомов недолеченных, а они теперь на велосипедах куролесят по Москве!»

Просвещенный понимающе улыбался:

«Работа у топтунов такая — им то идиотами, то велосипедистами надо прикидываться. А бормочут, так это — связь меж собой поддерживают. Издержки производства, понимаешь!»

* * *

Людям, далеким от шпионских ухищрений, велосипедный трюк может показаться глупостью или потугами на оригинальность чудаков из разведки, в лучшем случае — импровизацией. Профессионалам — не огульным критикам — известно, что ей отведен самый дальний уголок на дне шпионского ранца. Да-да, в реальной разведывательной деятельности возможностей для импровизации гораздо меньше, чем могло бы показаться. Более того, при ближайшем ознакомлении со шпионским ремеслом вы убеждаетесь, что места в нем для импровизации просто не остается, так как все заранее просчитывается, расписывается, а иногда и не раз обыгрывается в условиях, приближенных к боевым, и, конечно же, согласовывается и утверждается вышестоящим, кстати, не всегда разделяющим вашу точку зрения начальством.

Другое дело — контрразведка. И чтобы понять и принять ее суть, достаточно одного примера: велородео английского разведчика Филиппа Вуда и ответ на него нашей «наружки».

Действительно, когда бы это сыщики успели просчитать, а просчитав, завизировать у руководства и получить «добро» своим действиям?! Слишком дорого могли бы обойтись контрразведке и государству, которое ей доверило свою безопасность, всевозможные визирования, утрясания и согласования. А за отсутствие дара импровизации пришлось бы заплатить сполна…

И все-таки наши парни утерли нос высокомерным крючкотворцам из Сикрет Интеллидженс Сервис, убеждённым в собственном превосходстве. Просчитанному англичанами сюрпризу противопоставили свой — импровизированный! Ведь, обнаружь Вуд за собой слежку, он не стал бы звонить из будки в Химках. Раз звонил — значит, был совершенно уверен, что неподконтролен…

Глава пятая

Граф Калиостро из ЦРУ

Психологи знают этого человека под именем Фрэнк Симпсон. Для лингвистов он — Джеймс Портер. Люди из близкого окружения зовут его старина Геслер. Для налоговых органов он… Ну и так далее.

Истинные анкетные данные этого человека вряд ли известны даже президенту США. Оно и понятно: президенты приходят и уходят — тайны спецслужб остаются.

Он тщательно возводит ограду мифологической таинственности вокруг собственной персоны: никто не знает, сколько ему на самом деле лет; в числе своих учителей называет Фрейда, Адлера, Юнга, Конфуция и Далай-ламу; носит только черное; никогда не стрижется; из всех видов транспорта предпочитает личный вертолёт директора ЦРУ, из всех видов общения — анонимное…

* * *

В самом начале 50-х из вашингтонской резидентуры КГБ стали поступать в Москву сведения о том, что американцы вплотную занялись разработкой нового, психологического, оружия. Группу психиатров и психологов якобы возглавляет врач по прозвищу старина Геслер, известный узкому кругу ученых своими сенсационными открытиями в области прикладной психиатрии.

Можно было бы предположить, что пресловутый Геслер, как и его психологическое оружие, — искусная «деза», состряпанная в недрах ЦРУ и запущенная в качестве приманки, чтобы замкнуть поиск нашей разведки на «негодный объект», если бы не одно обстоятельство: полковник Абель, независимо от информации, полученной вашингтонской резидентурой, инициативно вышел на старину Геслера.