Бульдог. Экзамен на зрелость - Константин Калбазов

Впоследствии ее форма была доработана. Мало того, пришлось помудрить и над станками, чтобы наладить поточное производство. Не забыли и о емкостях, в которых должен был храниться флас, для последующих заправок. Под это дело стали ладить латунные фляжки. Очень удобно: во-первых, ими можно было пользоваться длительное время, лишь доливая горючее, во-вторых, они не были подвержены ржавчине, и в-третьих, латунь исключала искру и была просто безопасна.

Нашелся и купец, пожелавший вложиться в дело и готовый выплачивать долю изобретателю. Признаться, Петра это обрадовало особо. Он привык, что русских купцов все больше нужно толкать и тащить, уж если кто и отличался консервативностью мышления, так это они. Но тут, как видно, сыграли свою роль и относительно невысокие затраты на производство, и буквально бросовая цена на флас. А с чего, собственно, ему быть дорогим, если даже уже успевшее значительно разрастись производство зажигалок не могло справиться с излишками.

Изготовление зажигалок было организовано и за границей. Налажена расширенная торговля как самими зажигалками, так и горючим. Поступающий в больших бочках флас фасовали в более мелкую и удобную тару и выставляли на продажу.

В настоящий момент мир переживал самый настоящий зажигалочный бум. Вещица оказалась очень удобной и практичной – можно и прикурить, и разжечь печь или костер, и запалить фотогенную лампу или свечи. Начали появляться и эксклюзивные экземпляры для богатой и изысканной публики. И все же спрос на флас явно недотягивал до предложения…

Петр поглубже спрятал лицо в меховой воротник, чтобы не быть уличенным, и с удовольствием потянул носом воздух, насытившийся ароматами табака. Вот как такое может быть? Когда ощущаешь запах табака, то он приятен, а вот стоит помещению или вещам пропитаться табачным дымом, как они тут же становятся вонючими до неприличия. Впрочем, Михаил знал толк в правильном курении. Внутри возка дыма почти и не было, он тут же вытягивался в открытое окошко.

Пообедали на почтовой станции. Появление императорской особы ввергло смотрителя в ступор, хорошо у свиты Петра все необходимое было с собой. Бедный чиновник вряд ли смог бы найти в себе силы, чтобы справиться с оторопью и хоть что-то сделать как надлежит. Как и другие служащие станции. Ну да, нашелся кров над головой, натоплено, не сквозит, не трясет, так чего еще нужно? Лошадей сменили – и опять в путь.

Зимняя дорога, она не то что летняя, нет пыли и не так трясет. Правда, и скорость поменьше будет, и лошадей чаще менять нужно. С этой целью, на манер степняков, специально с собой ведут заводных. Иначе никак. Ни одна станция не справится с тем, чтобы обеспечить весь императорский эскорт сменными лошадьми.

Благодаря этому да тому, что Петр длительные стоянки запретил, за день по шестьдесят верст проехать успевают. Потом ночевка, и еще до рассвета опять в путь. Торопится Петр. Ему страсть как надо побыстрее вернуться. Он молод и везде хочется самому поспеть. На завоеванных территориях сейчас и без него управятся.

Возок мерно покачивается на заснеженном зимнике. Сквозь обитые войлоком стенки едва доносится покрик ямщика. Печка потрескивает горящими поленцами, источая тепло. Все это вкупе с сытным обедом убаюкивает. Оно и не уснуть по-настоящему, но зато получается подремать. Петр часто коротал время в пути именно таким образом, то ли отдыхая, то ли пребывая в раздумьях.

Вопреки ожиданиям война для России оказалась вовсе не разорительной. Военная добыча с лихвой покрыла все расходы на военную кампанию. Одних только лошадей было захвачено почти миллион голов. В пересчете на серебро даже по самым скромным подсчетам выходило более десяти миллионов рублей.

Как и ожидалось, расправиться с турецкой эскадрой у Аккермана оказалось делом несложным. Пловцы, о существовании которых никто, кроме некоторых лиц в Канцелярии да самого императора, не знал, сработали чисто. У турок в строю оставались только галеры, которые не могли являться соперниками Черноморскому флоту.

Надо заметить, что русским удалось в значительной степени повысить производительность своих верфей. И не в последнюю очередь за счет машин Силина. Благодаря им более эффективно заработали лесопилки. Введение токарных мастерских ускорило производство необходимых деталей, от блоков до болтов.

Сегодня на русских верфях шестидесятипушечный линейный корабль строился за год, фрегат и вовсе за полгода. Впрочем, Петр отказался от дорогих линейных кораблей, сосредоточив основные усилия на фрегатах. Эти корабли строились по одному типовому проекту, что также способствовало сокращению сроков строительства. Правда, повлекло и изменение структуры деятельности верфей.

Для работы над этим проектом Петр взял молодого, подающего надежды корабела и определил на жительство в Саглино. Задача ему была поставлена как раз на разработку фрегата нового типа, по техническому заданию самого императора. Нартову было приказано оказывать мастеру всестороннюю помощь.

Новый проект предусматривал отказ от высоких кормовых надстроек. В прошлое ушли ненужные украшения. По мнению государя, основные критерии для корабля – мореходность и надежность. Именно сообразуясь с этим и надлежит строить суда для российского флота.

Уже через два года после начала работ такие суда появились. Четыре были заложены на Дону, так как в Крыму о верфях говорить было слишком рано. Еще четыре в Архангельске и четыре в Кронштадте. На этих же верфях были заложены шлюпы, которые затем по системе каналов были переправлены на Черное море. Причем последние также были типовыми, а по сути являлись уменьшенными копиями фрегатов.

Конечно, фрегаты не могли обеспечить господства на море, это была прерогатива крупных судов. Но, как оказалось, эскадры линейных кораблей господствуют только в открытом море. При этом они были неповоротливы и медлительны. Чего нельзя было сказать о русских фрегатах, отличающихся высокой скоростью и маневренностью. Вот и получалось – чтобы доказать русским свое господство на море, их вначале нужно было догнать.

За год Черноморский флот пополнился еще четырьмя фрегатами и парой десятков шлюпов. И вот после аккерманской трагедии, когда погибла последняя надежда турок на овладение господством на море, русские корабли вышли на охоту, разделившись на десять отрядов, в каждый из которых вошли фрегат в качестве лидера и два шлюпа в роли поддержки и загонщиков.

Дерзость русских моряков, шерстивших Черное море вдоль и поперек, доходивших до самого Босфора, не могла не впечатлить. Ведь доставалось всем встречным судам. Ввиду того что Россия здесь не вела торговых операций, а Черное море долгое время считалось внутренним морем Османской империи, Петр приказал захватывать все суда без разбора. Ибо торговать они могли только с Турцией.

Разумеется, предварительно европейским монархам были отправлены соответствующие уведомления. Но вняли этим предупреждениям далеко не все купцы. Или их попросту не поставили в известность. В любом случае это были их проблемы, а русские моряки не остались без добычи.

Когда же морская торговля буквально замерла, пришел черед запорожских и донских казачков показать, на что они способны при поддержке с моря. Прибрежные города брались на саблю один за другим. Дважды проводились рейды в глубь турецкой территории, на десятки верст, с выходом на побережье в другом месте, где казаков подбирали корабли адмирала Бределя.

Лихие казачки сумели отметиться даже под Константинополем. Высаженный десант, имея на вооружении полсотни ракет, совершил ночной марш до турецкой столицы. Запущенные при помощи подручных средств ракеты, и без того не отличающиеся точностью, дали очень большой разлет. Но тем не менее все упали в черте города.

Примерно десяток из них угодили в густонаселенные районы и стали причиной сильных пожаров. Эта выходка произвела на султана должное впечатление. Как и потеря внушительного флота вкупе с тремя армиями. Кстати, в результате летней кампании 1738 года, во время которой турки собирались взять реванш, Турция лишилась Молдавии. Очистив ее от турецких войск, русский император спустился вдоль границы с Польшей и дошел до границы с Валахией на севере и берега Дуная на юге.

Турецкие владения в Грузии и Армении также оказались под рукой российского императора. Под контролем Турции оставалась лишь незначительная часть восточного побережья в районе поселения Анапа.

Здесь Петр решил пока не вести боевых действий ввиду того, что турок здесь поддерживали малые ногаи, адыги и черкесы. В этот конфликт было легче ввязаться, чем потом из него выйти. А ситуация на севере требовала скорейшего прекращения войны на юге. Шведы становились все более агрессивными и все чаще бряцали оружием.

В ходе мирных переговоров Петру пришлось уступить Молдавию и Буджак, до самого Днестра. На этом рубеже Петр встал намертво, не желая уступать ни пяди. Как не собирался срывать крепости Аккерман и Бендеры. Им предстояло стать твердынями на границе с Портой.