Одержимая - Фейт Хантер

Мне хотелось узнать, права ли я, но это было бы грубо. Не спросишь ведь: «Итак, скажите-ка мне, как часто вы сосете у вампов кровь?» Возможности задать прямой вопрос и остаться в рамках вежливости не было, поэтому я спросила о другом:

— А вот эти системы донорства... Кто их инициатор?

Пока Брайан подливал еще чаю, Брендон ответил:

— Мы не знаем. Это такая интернет-служба, вроде девочек по вызову, только для доноров крови. Кровь за деньги. Если вампиру понадобится вечером кровь, он оставляет на сайте контактную информацию: город, мобильный телефон, номер банковской карты и название ресторана или отеля, где произойдет встреча. Обслуживание производится в четырех городах Соединенных Штатов: Новом Орлеане, Нью-Йорке, Сан-Франциско и Лос-Анджелесе. Но сеть расширяется. Мы слышали, новый филиал открывается в Нэшвилле.

— Мы пытаемся разобраться, кто за этим стоит, — включился в разговор Брайан. — К сожалению, в продаже крови нет ничего противозаконного. Алкаши продают плазму уже десятки лет. Такая служба удобна для вампиров, которые время от времени хотят воспользоваться безопасным источником свежей крови. Но сообщество вампиров не устраивает, если это становится постоянной привычкой.

— Почему?

— Отношения с донорами-рабами и донорами-слугами носят особенный характер. Они дают вампирам стабильность, — пояснил Брайан. — Эмоциональную. А еще обеспечивают личную и клановую безопасность.

Брендон вскочил со стула и передвинул его так, чтобы опять видеть и меня, и мониторы. Перекинув ногу, он оседлал стул и положил руки на спинку. Он продолжил, и голосом, которым старший сержант мог бы отдавать приказы рядовым бойцам, произнес четкую, хорошо продуманную речь, чуть ли не отрепетированную. И внезапно мне пришла в голову мысль, не выжидали ли братья удобного момента, чтобы сообщить мне все это. Так как любую надежную информацию о вампирах было трудно добыть, мне пришлось задуматься, что у них на уме.

— Вампиры, — начал он, — даже в лучшие времена бывают психически нестабильны. Чем они моложе, тем они возбудимее, чувствительнее, вспыльчивее, импульсивнее и раздражительнее. Можно даже сказать, эксцентричнее.

— И опаснее, — вставила я. — Давайте не будем забывать и об этом.

Брендон продолжил, словно я ничего не говорила: Им нужны хорошие, постоянные, сильные слуги из числа людей, чтобы поддерживать эмоциональный баланс и предоставлять в любое время безопасную чисто кровь. Слуги, которые редко выходят из себя и которые помогают ориентироваться в правовой, финансовой и социальной системах человеческого общества. Поэтому отношения с рабами-донорами и слугами-до-порами прописаны в Хартии вампиров. Слышала о ней?

Я кивнула. Тролль упоминал Хартию.

— По словам самой старшей из нас (ее зовут Коррин, и она принадлежит к клану Арсено), без этой стабильности вампиры скорее сходят с ума. Им нужны долговременные, пожизненные связи, которые образуются при формировании окружения из рабов и слуг. Им они в самом деле нужны. Им нужны мы.

— Это то, что, по мнению Коррин, случилось с тем выродком, за которым я охочусь? Он потерял своего слугу-донора?

— Она считает, так могло произойти.

Я барабанила кончиками пальцев по стакану и размышляла под аккомпанемент негромкого позвякивания.

— В чем разница между рабом и слугой?

— Время, деньги и моногамия, — ответил Брайан. — Донор-слуга — нанятый работник, предлагающий услуги и кровь в обмен на деньги, безопасность, улучшение здоровья, продление жизни и другие преимущества, которые можно получить за пару глотков вампирской крови в месяц. Если отношения складываются, слугу принимают в семью вампиров и он становится частью ее финансовой, эмоциональной и правовой жизни, как ребенок, взятый на усыновление или удочерение. Только по достижении совершеннолетия преимущества не исчезают. Слугам очень трудно найти замену, они слишком важны, чтобы позволить им стареть, болеть или терять хватку. Естественно, для нас тоже проблематично разорвать такие отношения.

— Мы подсаживаемся на кровь, — добавил Брайан. — И зависим от этих отношений, которые... довольно глубоки. — Братья обменялись быстрым взглядом, и я по нему догадалась, что «глубокие» означает «сексуальные». Однако существовал и какой-то другой компонент. Какой — я еще не понимала.

— Донор-раб — кровяной наркоман. У него нет постоянного хозяина, — продолжал Брайан. — Рабы переходят от вампира к вампиру, как правило, внутри одной семьи, кроме того, у них нет ни контракта, ни гарантий безопасности, которые обеспечивают долгосрочные отношения. Несколько раз в месяц рабов используют для питания. Им могут предложить небольшую зарплату и иногда глоток крови в обмен. Однако рабы идут на это ради кайфа, который они получают, когда из них высасывают кровь, а не ради отношений.

Я потерла виски — больше для того, чтобы дать себе время на размышление, чем для того, чтобы снять напряжение. Я знала раньше о существовании различий между донорами-рабами и донорами-слугами, однако до деталей было непросто докопаться. И я не сомневалась, что до полной и ясной картины еще далеко. Из нашего разговора я почерпнула не слишком много нового, тем не менее сделала открытие, что спустя несколько лет я наконец-то использую и пополню сведения, которые накопила о вампирах.

— Спасибо, — поблагодарила я. — Я все это обдумаю. Ничего, если я позвоню и еще о чем-нибудь спрошу?

— Не гарантируем, что ответим, но спросить можешь, — сказал Брайан.

Я опустила руку и встала потягиваясь.

— Ладно. На этой радостной ноте вы не против сделать мне пару одолжений? Во-первых, позвоните другим охранникам и скажите, что я езжу по округе и изучаю местность. Попросите не стрелять в меня, если я подкачу к их дверям. — Я ухмыльнулась, демонстрируя, что шучу только отчасти. — И... признайтесь, парни, сколько вам лет?

Брайан засмеялся. Брендон вздохнул, посмотрел на часы и вручил брату пятидолларовую банкноту со слонами:

— Мы поспорили на деньги. Ты спросила в течение первого часа. Поэтому я проиграл.

— И?.. — продолжала настаивать я на своем. Близнецы переглянулись. Таким взглядом могут обменяться только коллеги, проработавшие плечом к плечу много лет, или давние супруги, или близнецы. Взглядом, который говорил гораздо больше, чем слова. Брендон оответил:

— Мы родились в тысяча восемьсот двадцать втором году.

У меня глаза вылезли из орбит.

— Ну и хрень! Да вы настоящее старичье!

Братья захохотали, из чего можно было сделать вывод: свою мысль я произнесла вслух. Я вяло улыбалась, пока они провожали меня к двери, уверяя по пути, что обезопасят меня от нападок сотрудников других охранных служб.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});