Встреча с демонами - Амелия Хатчинс

быть. Я дрожала, пересматривая воспоминание. Я стиснула руки в кулаки и мотнула головой. Лишь по одной причине армия Соединённых Штатов Америки появилась у двери со священником на буксире — пришли сказать, что кто-то был убит в бою. У меня начали подгибаться колени, и я попятилась. Мама остановилась в дверном проёме, вытягивая руки, когда поняла что происходит. Я продолжала отступать, не желая слышать. Это ошибка. Чёртова ошибка! Слёзы потекли, и я сердито вытерла их. Не нужно плакать, когда кто-то умер, и Джошуа не мёртв! Я попятилась к Кендре и обернулась, чтобы посмотреть на неё. Её глаза наполнились слезами.

— Нет, нет. Нет! Он не умер, он не бросит меня. Он обещал. Это ошибка, Кендра, это ошибка. Ужасная ошибка. — Я говорила обрывками и повернулась, чтобы посмотреть, как моя мать упала на колени. — Они ошибаются! Джош вернётся домой, он так сказал! Он вернётся! — кричал я. Моё сердце было разбито на миллион осколков.

— Лена, — не выдержала Кендра, потянувшись к моей руке, и я резко отдёрнула её.

— Нет, я сказала, нет! Джошуа возвращается домой! — Я развернулась и выбежала из коттеджа. Я не верила в это; они, должно быть, ошибались. Его «малышка» стояла в сарае, и ждала, когда он вернётся. Он не закончил проекты! Я побежала в старую церковь в лесу, куда мы с Джошем обычно ходили, чтобы избежать работы по дому. Она граничила с поместьями, ветхая и заброшенная, но всё ещё красивая и умиротворяющая. В церкви я рухнула на пол, свернулась калачиком и прокляла его. Я проклинала за то, что он бросил меня. За то, что солгал, когда говорил, что всё будет хорошо. Я проклинала себя до чёртиков. Именно там тьма впервые нашла меня. Безнадёжная, одинокая и сломленная я на полу заброшенной церкви.

— Лена, — предупредил Лукьян.

Я знаю, он почувствовал, как тьма скользнула по коже. На этот раз, пересматривая воспоминание, мы её видели. Я предпочла не обращать на неё внимания, пока она пускала корни во мне.

— Я впустила её, — призналась я. Я сделала глубокий вдох, который задерживала с тех пор, как впервые почувствовала темноту. — Знаю, что мы не должны пускать её в наши мысли, — прошептала я, поворачиваясь к нему. Он неподвижно стоял, наблюдая за мной, будто считал меня злой или виновной в каком-то ужасном преступлении. — Несколько месяцев я позволяла ей шептаться со мной, а потом отключилась. Я навсегда вычеркнула её из своей жизни. Я победила.

— Правда? — тихо спросил Лукьян. — Почему ты впустила её?

— Из-за обещания заглушить боль, — прошептала я и наклонила голову, наблюдая, как он кивнул, но не выглядел убеждённым.

— И ты думаешь, что просто вышвырнула её? — спросил он, нахмурившись.

— Да, — выплюнула я в ответ.

— Или она хотела, чтобы ты так думала, — возразил он, и я нахмурилась.

— Я одолела её, — сердито огрызнулась я и не стала дожидаться, пока он скажет что-то ещё; я перешла к следующему воспоминанию и вздрогнула. Я стояла рядом с матерью, а похороны продолжались. На сердце у меня было пусто, мне стало холодно. Я умерла вместе с братом. Я ничего не чувствовал, даже не плакала. Я наблюдала, как люди вокруг меня думали, что помогают нам это пережить.

— Теперь он в лучшем месте.

Что, чёрт возьми, это вообще значит? В лучшем месте они этого не знают, никто не знает!

— Ему бы понравилась служба, она была прекрасна.

Да что ты говоришь! Ему бы не понравилось. Играла музыка в стиле кантри, его семья была разбита, что, чёрт возьми, ему понравилось бы в этом?

— Он хотел бы, чтобы ты была счастлива.

Если он этого хотел, то должен был вернуться домой живым. Идиоты.

— Ты не проявляешь эмоций, — заметил Лукьян, и я кивнула.

— Я чувствовал ненависть. Хотела их крови, купаться в ней, смотреть, как они умирают, захлёбываясь словами и пустыми соболезнованиями. Я знаю, что не хотела их крови, но в тот момент не была готова что-то чувствовать. Быть холодной и пустой было легче. Я была слаба, знаю, — тихо сказала я, наблюдая, как Кендра рыдает, а я стою неподвижно, как мраморная статуя, и такая же холодная. — Он был моим якорем, и просто исчез.

Он ничего не сказал, только кивнул, и мы без особых усилий перенеслись в следующее видение. Я застонала.

— Да, детка, проклятье. Ты такая тугая, да! Двигайся вот так, мне нравится, детка.

У меня был скучающий вид. Моя голова была отвёрнута так, что он не мог видеть слёз отвращения. Он даже не заметил, что я плакала. Его штаны спущены до лодыжек, и мы были на заднем сиденье его устаревшей, дерьмовой машины. Он задрал мне юбку, сдвинул трусики в сторону и легко протиснул свой маленький член в меня. Я была несчастна; мои глаза были открыты, прикованы к спинке сиденья, в которое упиралась лицом. Он кряхтел, тяжело дыша, и спрашивал, нравится ли мне. В ответ я кивнула, а потом закрыла глаза, чтобы отгородиться от того, что позволяла ему делать со мной.

— Это даже близко не хорошо… — сказал Лукьян рядом со мной, наблюдая за игрой воспоминаний. — Это чертовски жалко.

— Может, он тоже был девственником? — неубедительно предположила я; твою мать, это прозвучало неубедительно даже для меня.

— Теперь ты собираешься оправдываться за жалкий кусок дерьма? — сердито спросил он.

— Не ожидал? — сказала я с усмешкой на губах.

— Ты кончила? — спросил он, задыхаясь, его член уже обмяк, потому что он сделал это менее чем за пять секунд. Он не продержался и минуты. — Боже, детка, скажи, что ты кончила, — взмолился он.

— М-м-м, — протянула я, уже отталкивая его, чтобы прикрыться. — А ты как думаешь? — спросила я, поднимаясь и одёргивая юбку.

— Ты мне не сказала, — сказал он, многозначительно глядя на меня. — Если хочешь, чтобы парень знал, нужно сказать ему.

— Только раз с ним? — спросил Лукьян с острым взглядом, в котором смешались гнев и насмешка.

— Одного раза было достаточно, — сказала я, смущённо нахмурившись.

Он фыркнул и покачал головой.

— Лучшее, что ты могла себе представить, детка? — спросил он, выпятив грудь и нахально ухмыляясь.

— Лучший секс в моей жизни, — ответила я, возвращаясь в свою квартиру, чтобы смыть его запах с себя.

— Спасибо, меня часто хвалят, — заверил он с самодовольной улыбкой.

— На мой взгляд, тебе нечасто перезванивают, — съязвила я. — Нельзя превзойти совершенство… — поправилась я, пытаясь уйти, как можно дальше, что не сработало, так как он следовал за мной.

— Эй, ты мне позвонишь или как? — спросил он.

— Типа того, — бросила я через плечо, исчезая