Ката - дочь конунга (СИ) - Степанова Мария Игоревна

Услышав знакомое имя стражник остановился, присмотрелся.

— Так нет тут боярина, — развел он руками, — хвор он, на гостином дворе отлеживается. А сынок его тут! Сейчас!

Мужчина развернулся и оглушительно свистнул, подзывая стражника помоложе. Тот подбежал резво, выслушал, кивнул и умчался. Маша переминалась, ожидая. Она увидела Ратибора прежде, чем он заметил и узнал ее. Ратибор вышел нахмуренный, накидывая на плечи шубу.

— Ну, кто тут к боярину? — недовольно спросил он, и стражник указал на Машу.

Ратибор обернулся и замер, узнавая…

— Ты ли это?! — выдохнул он радостно, и Маша протянула руки — обнять.

Стражник в недоумении топтался, глядя как знатный боярин, смеясь, тормошит уставшего гонца. Видать и правда свой, раз так радуется…

51

Гостиный двор, где поселились Светозар с сыном, располагался на территории огромного каменного кремля. Рядом возвышался восхитительной красоты собор, притягивающий взгляды своим величием. Ратибор махнул рукой в сторону строящегося дома:

— Даст бог, к лету поселимся, — сказал он с ноткой удовлетворения, — сам князь повелел отстраиваться, прирастать, в этих землях.

Маша кивнула. Хотя ее сейчас мало волновало будущее жилище великовозрастного пасынка, но тот искренне радовался, и она посчитала нужным порадоваться за него тоже.

— Князь отцу предлагал покои, но тот уперся, не захотел, — чуть виновато произнес Ратибор, — нечего, говорит, приживалами жить. Да мы-то воины, нам что! Привыкшие и в мужицкой избе спать, и в поле на седло голову приклоня. Но супруга моя, Улианушка, в тягости, ей бы в палатах княжеских было хорошо…

Маша с удивлением взглянула на этого молодого мужчину с русой бородкой. Почему Ратибор казался ей раньше каким-то поверхностным и равнодушным к проблемам окружающих? Сейчас он был так мило взволнован бытом своей молоденькой жены, так торопился создать ей условия… Все-таки, хорошие мужчины вырастают в этой семье, и не смотри, что бояре.

— Ты это… — Ратибор вдруг остановился, и Маша недоуменно оглянулась, что его задержало. Но парень смотрел на нее исподлобья, было заметно, что собирался с духом, — … с отцом неладно. Я уж было пожалел, что весточку отправил тебе, как знал, что сорвешься, прилетишь. Любишь ты его, это видно, а он… Ну да бог ему судья, тебя только жалко, такая молодая вдовицей останешься.

— Да что ты его раньше времени-то хоронишь?! — Маша почувствовала страх, а вместе с ним раздражение, — никакой вдовицей я не останусь!

Ратибор растерянно покивал.

— Ну, пришли, — он указал на тесовые ворота.

Ощутив дрожь внутри, Маша влетела в двери и прошла сквозь длинные сени внутрь. Ратибор немного лукавил, описывая условия своего проживания. Дом внутри был широк, просторен, достаточно светел, и, судя по всему, тут, кроме них, никто больше не жил. Навстречу Маше вышла Улиана, не узнала Машу и ойкнула, но, заметив за ее спиной Ратибора, заметно успокоилась.

— Вот, — указал на Машу Ратибор, — гостья к нам, принимай, хозяюшка!

Девушка недоуменно присмотрелась и бровки ее взлетели вверх, она наконец-то признала в обветренном парне мачеху своего мужа. Она тут же захлопотала, крикнула служанок, велела послать мужиков топить печь, отправила чернавку на кухню, чтобы накрывали столы.

— Подожди, — Маша остановила жену Ратибора, — Светозар где? Пойду к нему, хочу видеть.

Улиана пошла пятнами, растерянно переводила взгляд с Маши на Ратибора. Маша оглянулась на пасынка.

— Ну, веди, я готова ко всему.

Ратибор повел ее сквозь длинные коридоры, вывел в холодные сени и опять долго вел куда-то. Они спустились на этаж ниже и вошли в пристрой, который казался нежилым.

— Здесь, — указал на дверь Ратибор.

Маша взялась за толстую ручку и дернула дверь. Певое, что она ощутила, был запах. В полутемной горнице пахло немытым телом, грязным бельем, чем-то прокисшим и, как ни странно, навозом. Маленькое окно давало света немного, но Маша рассмотрела в углу комнаты широкую кровать, рядом с которой на пристульце моргала свечка. Она вошла, стараясь не шуметь, но половица резко скрипнула, и Маша замерла от резкого выкрика со стороны кровати.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Кто там? Чего надо? Я же велел не ходить тут!

Маша подошла ближе. На кровати, поверх несвежего белья, лежал ее муж. Точнее то, что от него осталось. Этот грязный, заросший давно нечесаными волосами человек отдаленно напоминал Светозара, и у Маши все затряслось внутри. Рядом с ним, бесстыдно развалив груди, лежала девица лет четырнадцати, плотная, словно булка, пухлощекая и конопатая. Увидев Машу, девка пискнула и догадалась натянуть на себя одеяло. Светозар, до этого не смотревший на вошедшего, тяжело открыл глаза. Да, это был он. Эти глаза Маша не перепутала бы ни с чьими. На секунду взгляд Светозара вспыхнул, и тут же потух.

— Ты зачем приехала? — глухо спросил Светозар, снова прикрыв глаза.

— Соскучилась, вот и приехала, — Маша пыталась шутить, но ей было совсем не до шуток, потому что от увиденного в горле стоял ком, а в груди не хватало воздуха, — а ты, смотрю, вон как князю служишь, боярин, девок по углам мнешь?

Она взглянула на испуганно выглядывающую из-под одеяла девчонку и тихо, но резко приказала:

— Вон!

Девка вздрогнула, но не сдвинулась с места. Светозар помедлил секунду, потом, будто нехотя, отпихнул ее. Девка резво соскочила, тряся острыми сосками и пухлым животом, накинула на голое тело халат бухарской работы и выскочила в двери. Дверь захлопнулась, и оттуда послышался стук — то ли она упала, то ли уронила что-то. Маша не думала о девке, она смотрела на мужа. Всем своим видом он показывал, что не рад ей, и молчал. Маша тоже не знала, что говорить, но обстановка угнетала ее, а отвратительный запах душил.

— Что-то плохо здесь убирают, — вопросительно произнесла она.

— Боятся, — ответил Светозар, — я не велел ходить.

— И давно ты в домового решил превратиться? — она села на краешек кровати, но не тот, где лежала недавно девица, а обошла с другой стороны, — уже мыши с тараканами пришли и поселились, осталось тебе вид домовика принять.

— Не указывай мне! — сорвался на хриплый крик Светозар, — ты кто такая?!

— Я жена твоя! — Маша вдруг разозлилась, выдохнула всю сладость из голоса и заговорила металлом, — или забыл?! Венчаные мы!

Не ожидая отпора, Светозар первый раз за все время, пока она тут, проявил эмоции живого человека, вспыхнул, поднялся на локте и уставился возмущенно, но потом потух, рухнул и остался лежать на боку.

— Зря приехала, — произнес он тяжело, — …хотя… Поплачешь хоть надо мной, а то ведь никто и слезы не уронит.

— Ты дурак?! — Маша устала разговаривать с ним, как с умалишенным, — с чего ты решил, что умрешь? Я не хоронить приехала тебя, а лечить! Четырнадцать дней в седле! Ты себе не представляешь, как я боялась каждый день! На нас волки напали! И разбойники! А ты тут лежишь и чушь какую-то городишь!

От жалости к себе она расплакалась, размазывая слезы по шершавому лицу. Светозар протянул руку, коснулся пальцами ее спины. Маша почувствовала, какая холодная у него рука и вздрогнула. Обернувшись, она посмотрела в измученное лицо мужа. Оно уже не было маской, оно было живым и полным сострадания. Наплевав на вонь и антисанитарию, Маша заползла на кровать и прижалась к мужу. Он обхватил ее, как утопающий соломинку, прижал к себе.

— Не чаял, что увижу тебя, — прошептал Светозар, в глазах его сверкнула влага.

Маша гладила пальцами его худое лицо, убирала со лба отросшую прядь и обещала, что все будет хорошо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ей понадобилось время, чтобы разворошить это болото. Перепуганные слуги, поняв, кто приехал, не знали, как реагировать. С одной стороны, хворый боярин застращал их, отказываясь от помощи, с другой, молодая боярыня выглядела очень решительной. Покинув комнату, точнее, кладовку, Светозара, она ринулась в баню, долго отмывалась, радуясь тому, что в дороге ее не застало женское дело, потом, переодевшись в чистое, радовалась, что наряды Улианы ей вполне подходят. А затем принялась командовать, в прямом смысле этого слова. Она выбрала самую большую и светлую комнату, туда на носилках перенесли ругающегося на все лады Светозара. Посреди комнаты поставили самое большое, какое нашлось в хозяйстве, корыто, натаскали туда горячей воды, и несчастный больной первый раз за долгое время помылся. Выгнав всех, потому что от них не было никакого толку, Маша решила сделать все сама. Светозар злился, пытался гнять и ее, но Маша не слушала. Когда он отказался раздеться, она схватила за ворот и дернула в разные стороны. Обветшавшая рубаха треснула и разошлась на груди. Светозар оторопело замолчал.