Повести исконных лет. Русь до Рюрика - Александр Пересвет

Прибежавши же в Киев, Святослав приветствовал мать свою и детей и сокрушался о перенесенном от печенегов. И собрал он воинов, пришедших с ним, и Претича воинов черниговских, и ополчение киевское, и прогнал печенегов в степь, а хана их Курю за малым не убил; но того прикрыли вой его, и ускакал он, раненный.

И стало мирно на Руси.

Декабря месяца в 22 день, на самое солнцестояние, было знамение Господне. В четвертом часу дня затворилося солнце ликом черным и все покрылось тьмою, и на небе были видны звезды; вокруг солнца видно было сияние слабое, словно нимб. И никогда прежде такого затмения не случалось, разве что при водружении на Крест Господа нашего Иисуса Христа, как о том в священных книгах говорится.

И плакали многие люди, боясь, что предвестие это большим несчастьям в скором времени. И так и случилось — чрез несколько времени заболела блаженная великая княгиня Ольга; началась у нее слабость в членах и боли великие в груди.

В лето 6477 (969). Се есть последнее известие летописи сей. Изгнан бо есмь Святославом с Руси после успения в Бозе блаженной и праведной великой княгини Ольги. И прочих всех клириков болгарских и греческих изгнал он, мстя за обиду свою в Болгарии. Ныне же скончаю труд свой иеромонахом монастыря Св. Пантелеймона, не имея благословения архиепископского продолжать летописи сии; да и не знаю, что ныне на Руси происходит.

В начале года сего, прогнав печенегов, остался Святослав на зиму на Руси. Тут стал он уставлять землю Русскую. За болезнию матери своей, великой княгини блаженной Ольги, коя томилась сердцем после нашествия печенежского, повелел он сыну своему Ярополку стать в его место в отсутствие свое. Хотел ведь Святослав вернуться в Болгарию и сделать Переяславец центром земли своей и всея Руси. За несовершеннолетием же Ярополка приставил Святослав к нему воеводу именем Блуд, из волынян родом.

Второго же сына Олега отправил наместником своим в Деревскую землю, в город Вручий, и к нему приставил воеводою сына Асмуда именем Вузлейф.

Владимира же хотел Святослав оставить покамест в Киеве за малым возрастом его. Но тут подступили к нему гости и послы новгородские, что приехали в Киев искать у великого князя правды от насилий норманнских, — наезжали ведь норманны на Ладогу и на Новгород малыми шайками, и не было на них управы без руки княжеской.

А перед тем подучил их Добрыня, вуй Владимиров, брат матери его Малуши, ключницы Ольгиной: да просят они Владимира князем себе. И когда те подступили к Святославу, сказал тот: «Да если бы кто шел к вам; нет у меня воеводы для вас». Они же сказали: «Дай нам Владимира, сына твоего. Будем во всем слушать его и дядьку его, а ходить под рукою твоею». Ответил Святослав: «Берите».Итак отправил Владимира в Новгород, где прежде сам сидел при отце своем Игоре Ольговиче; а воеводою к нему поставил Добрыню.

После того стал собирать Святослав воинов, хотя весною идти разорять вежи орды иртим, мстя печенегам за осаду Киева и за смерть людей русских.

В то самое время император Никифор послал к царю Петру в Преслав послов своих Никифора Эротика и епископа Евхаитской эпархии Филофея. Намеревался теперь базилевс помочь болгарам против русов и тем укрепить свое влияние на болгар. Сии послы говорили с Петром очень ласково, не требовали более отправить в Константинополь царских сыновей заложниками и предложили вечный союз, а для того сочетать браком дочерей царя с сыновьями императорского дома греческого.

Болгары же, забыв о недавних неправдах греческих, а наипаче же страшась владычества русского, с радостью приняли посольств; посадили девиц на повозки и отправили их к базилевсу Никифору с просьбою о союзе новом и с тем, чтобы тот пришел на помощь и отвратил повисшую над их головами секиру Святославову.

По весне ближе к лету болгары, получив от греков заверения в дружбе, отложились от Святослава. Произошло то по велению царя Петра, который сам отложился от мира со Святославом и объявил болгарам, что отныне снимает с них клятву, данную русам. После того во многих городах русских в Болгарии поднялись болгары и перебили русов; в других же русы подавили восстание и убили его вождей. Войско же болгарское осадило Переяславец, где сидел воевода Волк; Свенельд же сидел в Доростоле.

Император Никифор стал укреплять стены Константинополя и распорядился отковать новую цепь, коею велел замкнуть Суд. А войска своего болгарам не послал, но пошел в Сирию, штурмовать Антиохию.

По весне Святослав собрал воинов многих и отправился через землю древлянскую воевать орду иртим. По Днепру же другую рать пустил на лодьях; прошла та через земли харавои, и пропустили ее, ибо были харавои союзниками Святослава. Так с двух сторон напала русь на иртим и многих убила, и вежи разорила.

Сам же Куря-хан утек в земли цопон и большую часть орды своей увел — не мог Святослав нагнать его из-за пешего войска своего.

Цопон же приняли иртим за дары богатые и потому, что на греков всегда смотрели, получая от них дары многие; греки же, как сказано, хотели Святослава из Болгарии удалить, и на то своих союзных печенегов подбивали тайно, чтобы те вместе с иртим путь Днепровский руси закрывали.

Не стал Святослав нарушать мир с цопон, посчитав, что довольно наказал уже хана Курю, а наипаче же не желая новой войны, покамест войско его главное на Дунае стоит и дела болгарские не улажены. Кочуют ведь цопон по Климатам и по Лукоморью тож до той стороны Днепра: могут они торговлю русскую с греками преступить на Низу, покамест связаны силы русские в Болгарии.

Так вернулся Святослав с добычею и полоном и сказал матери своей и боярам: «Не любо мне сидеть в Киеве, негде тут силе моей разгуляться, а добыча мала — полонянников все меньше берем, ибо все русское уже вокруг Руси и люди все русские. А от печенег челядь худая, мало ее продать можно — не могут ведь хорошо работать печенеги. Потому хочу я жить в Переяславце на Дунае, и там хочу сделать сердце земли моей. Туда ведь стекаются все блага: из Греческой земли — золото, паволоки, вина, плоды разные, а из Чехии и из Угор серебро и кони, а из Руси же меха и воск, мед и челядь».

Отвечала ему тогда блаженная Ольга: «Зачем оставляешь меня, о сын мой? Куда идешь, чужого желая? А свою землю кому поручаешь? Дети твои малы, а я стара и уже смертельно больна.

Я, сын мой, прежде уже горячо умоляла тебя, чтобы ты со мной вместе верил в единого истинного Бога, и Он даровал бы тебе к земному царству и небесное. Ты же пренебрег моим советом и отверг мои слова, не захотел постичь истину и даже разгневался на меня.

Ты не сделал Бога помощником себе, но возложил упование на тлен земной и человеков смертных.

Теперь, сын, не ходи никуда, пока я не отойду от этой жизни и погребению не буду предана. Тогда иди куда хочешь».

И гневался на слова такие Святослав, но молчал, ибо любил он матерь свою и не хотел перечить ей в ее последний час.

И завещала Ольга сыну своему: «После моей смерти не делайте ничего по вашему языческому обычаю; но пусть мой священник погребет грешное тело мое по обычаю христиан. Кургана же пусть не дерзнет никто надо мною сыпать, ни тризны творить; но пошли золота в Царьград к патриарху, пусть он совершит моление к Богу о моей душе и нищих милостыней оделит».

И потребовала она со Святослава священной клятвы в том, что точно исполнит тот последнюю волю ее. И тот поклялся так древнею клятвой-варою прежних русингов, норманнов и варягов, как дают ее варяги христианам, не принадлежа сами к вере Христовой, но и языческими богами клясться в Христианской земле не должные.

Сказала Ольга сыну напоследок: «Уже приближается время моей кончины; через три дня уйду к желанному Христу, в которого верую. Побудь со мною мои последние дни; когда похоронишь меня, — отправляйся куда захочешь».

Когда Святослав услышал слова матери своей, слезами наполнились глаза его, и хотя он не уверовал во Христа, но по сыновней любви обещал ей все сотворить, как она просила.

И верно говорят то: кого любит Господь, дает им прозрение смертного часа их. Так и Ольга знала, что вскоре вознесется ко Господу. Через три дня, как и сказала тогда, умерла июля 11 дня.

И был я пред нею, когда возлежала она на смертном одре своем, и слышал, как особенно благодарила она Бога и Пречистую Богородицу, а также всех святых она в молитве на помощь призывала. И настал час, когда от телесного союза захотела душа ея отделиться и к вышнему переселиться чертогу, к которому давно стремилась. И сподобилась она причаститься животворящих тайн тела и крови Христа, Бога нашего, и с благодарением и молитвой на устах, радуясь, что может уже предать святую свою душу в руки Божий, и перейти в обители вечные.

И плакали по ней плачем великим сын ее, и внуки ее, и с ними князья, и бояре, и прочие вельможи, и все люди. И били себя в грудь и христиане, и язычники, крича: «Осиротела земля Русская матерью ея!»