Пардес - Дэвид Хоупен

Амира.

– Думаешь, так твои предки спаслись от гонений? С таким вот отношением?

Оливер подался вперед:

– Позвольте, миссис Самсон, в защиту вашего сына я должен сказать…

– Даже не начинай, шовав[186]. – Теперь она шлепнула Оливера по руке. – Сиди молча, или я позвоню твоим родителям.

– Вы названиваете моим родителям лет так пятнадцать, – парировал Оливер. – Разве вы не заметили, что они перестали брать трубку?

Она взглянула на меня в зеркало заднего вида:

– Ари, не обращай внимания на этого loco[187], от него одни неприятности.

– Он держит меня в тонусе, – сказал я.

– Да ну? Я много слышала о замечательном новом друге. Как тебе школа?

– Отлично, – вежливо сказал я, – спасибо.

– Яфе меод[188]. А на следующий год?

– Ма, – вмешался Амир, хотя и не очень уверенно, – оставь его в покое.

– Поживем – увидим. – Я неловко поерзал и слегка содрогнулся от кондиционера. Я впервые вспотел в майке, в которой был на игре.

– Ты уже решил, куда будешь поступать?

– Нет, – ответил я.

– Он такой же заблудший, как я, миссис Самсон, – произнес Оливер.

– Второго такого заблудшего, как ты, Оливер, не встречалось за всю историю Зайон-Хиллса. Послушай, Амир, я говорила с сабой[189]. Мы считаем, надо поговорить с его другом, знакомым с редактором “а-Арец”…

– Ма, я ведь уже говорил тебе, что не закончил этот проект.

Миссис Самсон спохватилась, что едва не проехала на красный, и врезала по тормозам.

– А я говорила тебе закончить его! Я говорила, саба хочет пойти к этому своему другу, а его друг пойдет в МТИ…

Оливер достал телефон и принялся снимать видео, даже не удосуживаясь сдержать смех.

Мы подъехали к моему дому. Я выскочил из машины, у меня звенело в ушах, под мышкой я с гордостью держал баскетбольный мяч.

* * *

– Ну что, – сказала назавтра Кайла, распахнув дверь класса, волосы ее разлетались, – тебе удалось пережить этот чертов экзамен.

Я плюхнул учебник на парту.

– Опаздываешь.

Она уселась рядом со мной в пустом кабинете, достала обед – как всегда, греческий салат.

– С каких это пор ты следишь за временем?

– Виноват, – ответил я. – Но я целиком завишу от моего репетитора.

– Я тебя не виню, твой репетитор молодец. – Она откинулась на стуле, положила ноги на парту. На ней были стоптанные “конверсы” в желто-красных узорах и кляксах, она сама разрисовала кеды маркерами и краской. – Давай рассказывай, как все прошло.

– Нормально.

– Нормально? Не совсем то, что мечтает услышать репетитор.

– Не льсти себе, – парировал я, – к экзамену меня готовила не ты.

– Верно. Ты же решил платить этому маньяку. – Она ткнула вилкой в салат. – Но я все равно рада, что все прошло нормально, а не кошмарно.

– Ага. А ты когда сдаешь?

– Уже сдала.

– Кто бы сомневался. И наверняка отлично.

– Разумеется.

– Удивительная скромность, – сказал я. – Ну и замечательно. Куда будешь поступать?

Кайла пожала плечами, пережевывая латук.

– По крайней мере, не я один не определился.

Она рассмеялась, запустила в меня куском помидора.

– Я точно знаю, что делаю. Просто тебе не говорю.

Дверь распахнулась. Вошли Реми и София. Реми, увидев открывшуюся перед ней сцену, изумленно моргнула:

– Это еще что?

Я быстро выпрямился, точно меня застали за недозволенным.

– Привет.

– Извините, что помешали. – София чуть улыбнулась, приподняла бровь. – Я оставила тут папку после второго урока.

– Ничего страшного, – ответил я, – мы, э-э, занимаемся.

Реми подняла айфон и что-то сфотографировала – надеюсь, сделала селфи.

– Да ну?

– Ну да.

– И чем же? – Реми рассматривала снимок.

Кайла откашлялась:

– Геометрией.

Реми подбоченилась:

– Правда?

София взяла свою папку со стола:

– Посмотрите на него. Учишься, учишься, и все тебе мало, а, Гамлет?

– Я всего лишь… – Я побледнел.

– Именно. – София направилась к двери. – Всего вам самого лучшего.

– Иден. – Реми остановилась у порога.

– Что?

– У тебя на коленях кусок помидора.

* * *

– Рав Шимон Бар Иохай учил, что Бог послал Израилю три дара, и все они были получены через страдания. – Понедельник, дело к полудню, мы сидели на Гемаре, в классе стояла дремотная теплынь. Казалось, даже рабби Шварц боролся со сном. – Кто знает, что это за дары?

– Машины, деньги, особняки в Хэмптонсе? – предположил Донни.

– Жизнь, свобода, возможность получить высокий балл на экзамене? – сказал Ноах.

– Секс, наркотики, рок-н-ролл? – вставил Гэбриел.

Казалось, рабби Шварц не выдержит и расплачется.

– Вообще-то я ждал ответа “Тора, земля Израильская и грядущий мир”.

В дверь негромко постучали. Рабби Блум, прищурясь, сказал:

– Прошу прощения, рабби Шварц, что помешал вам, но мне нужны некоторые из ваших учеников.

Он вежливо указал на Эвана, Амира, Ноаха и меня. Мы молча последовали за ним, стараясь не встречаться глазами друг с другом. Мы не сделали ничего плохого – по крайней мере, я в этом не сомневался. Я боялся, что директор каким-то образом узнал о наших похождениях у меня дома. Впрочем, это казалось невероятным, хотя и тревожило.

В своем кабинете рабби Блум рассадил нас вокруг длинного стола, предложил чай. Согласился только Эван. Я, как ни странно, привык к заманчивому одиночеству наших тайных утренних встреч с директором, привык читать книги из его библиотеки, обсуждать поэзию, философию, политику, – встречи эти он прекратил несколько дней назад, заверив меня, что в ближайшем будущем мы непременно отыщем время и продолжим наши беседы. Во время этих встреч, переходя от Кьеркегора к Блейку и Аристотелю, я отыскал подлинного учителя, того ребе, которого у меня никогда не было в Бруклине. И мысль о том, что я вновь превращусь в молчаливого свидетеля, всегда уступающего Эвану и остальным, была невыносима.

Рабби Блум уселся во главе стола.

– На выходных мне пришла идея, и я хочу услышать, что об этом думает каждый из вас.

Дверь кабинета распахнулась без стука. Вошел Оливер, насвистывая, глаза за очками в роговой оправе смотрели проницательно.

– Мистер Беллоу. Рад, что вы смогли к нам присоединиться. – Рабби Блум жестом указал Оливеру на место возле меня. – Я как раз собирался объяснить, что этот год начался для меня с немалой проблемы. Я догадывался, что в выпускном классе вы почувствуете себя, так скажем, на свободе. – Он уставил взгляд на Эвана, тот даже не моргнул. – К величайшему сожалению, я оказался прав. И теперь я в затруднительном положении, поскольку вырисовывается закономерность. В каждом тревожном инциденте – взять хотя бы случившееся в резиденции Силверов или то, как школу забросали яйцами, не говоря уж обо всем остальном, – одни и те же действующие лица.

– Погодите, – перебил Амир, – мы же не все…

Рабби Блум поднял руку, требуя тишины:

– Никто не спорит, мистер Самсон, отдельные личности провоцируют