Стервец - Орис Хант

не знаешь, чего от него ожидать.

Они постучали в дверь с номером десять. За ней послышались шаркающие шаги, а потом перед ними появилось улыбающееся лицо режиссёра. У него были усы как у всемирно известного художника-сюрреалиста, но внешне он на того совсем не походил: невысокий крепыш в зелёной клетчатой рубахе и брюках на подтяжках.

– Здра-авствуйте! – протяжно возвестил он. – Вот и вы, Корд! Приятно с вами познакомиться! – Мужчина энергично потряс ему руку.

– Мне тоже, – вежливо ответил Корд. – Диа сказала, вы хотели со мной встретиться?

– Конечно, друже, хотел! – Мужчина жестом пригласил Корда пройти в зал. – О, и я совершенно забыл представиться! Спектр!

Они прошли к столу, и на узорчатой скатерти Корд увидел то, чего вообще не ожидал – стоявший по центру стола пузатый, сверкавший латунными боками самовар. Перед ним – три чашки на блюдце и три хрустальные вазочки: с пряниками, вафлями и шоколадными конфетами. Корд, хоть и недавно поел, всё же решил не оскорблять гостеприимного хозяина, а Диа так вообще никогда была не прочь навернуть сладкого.

– Диа! – начал Спектр, когда они сели за стол и налили себе чаю из краника. – Будет неправдой сказать, что я хотел поговорить именно с твоим парнем. На самом деле, мне важно мнение вас обоих. Дело в твоей беременности.

Корд внимательно посмотрел на режиссёра.

– Насколько я понимаю, роды ожидаются в мае-июне? – продолжил Спектр.

– Ну да, – кивнула Диа.

– А это значит, что начиная с марта, а может, и раньше, ты репетировать не сможешь.

– Не знаю ещё. Никогда не была беременной, – улыбнулась Диа.

– Это я по своей жене сужу, – улыбнулся Спектр. – Меньше всего нам нужно, чтобы в последний триместр ты напрягалась. Вы согласны со мной, Корд?

– Конечно, это разумно.

– Поэтому я предлагаю тебе, Диа, больше репетировать сейчас. Сможешь приходить к нам три дня в неделю?

– Ну… – Диа покосилась на Корда.

– Я не против, но смотри сама. Ты ж актриса.

Диа просветлела.

– Я согласна!

– Но у меня есть вопрос, – вставил Корд. – Разве спектакли репетируются так долго? Мне казалось, месяца три максимум…

Спектр улыбнулся.

– Можно и три, можно и полтора, а можно и полгода над одной пьесой корпеть. Насколько хватит бюджета и упорства. Мы, к счастью, в средствах не стеснены, а премьера должна пройти идеально. – Режиссёр сделал глоток из своей чашки. – Но есть и другая причина. Постройка нашего театра будет завершена в конце июня.

– А где он будет?

– Помните старую городскую библиотеку?

– Которая сгорела?

– Верно. Мы хотим сделать примерно то же самое. Этакий большой привет деревянному зодчеству, но по современным технологиям. Там же ещё скверик рядом, знаете? Его мы облагородим.

– А назовёте как?

– Думаем ещё. Сейчас лидирует вариант «ПостМортем» – как перекличка с постмодерном вдобавок с неплохим символизмом. Дескать, мы запечатлеваем театральное искусство после его смерти, во как!

– Видишь, Корд! Я же говорила, это нормальный театр, а не шарашкина контора! – упрекнула Диа.

Режиссёр широко улыбнулся.

– Вы действительно так думали?

– Просто я о вашем театре никогда не слышал.

– Наверное, потому, что не интересовались нашей сферой. Позвольте я расскажу вам о нас подробней.

Они беседовали ещё два часа. Режиссёр провёл Корду экскурсию и даже показал документы, чтоб окончательно убедить его, что их театр весьма солиден. И это оказалось правдой.

Раньше театр базировался в другом городе и назывался «Драматическим», а потом сменилось руководство, которое решило полностью переформатироваться под новые тренды. Они отказались от классических произведений и сосредоточились на поисках «произведений с незамшелой моралью и нестандартными сюжетами», как выразился Спектр. Их новые постановки имели грандиозный успех, и руководство решило отправить одну из трупп покорять столицу.

– И вот мы здесь, – подытожил режиссёр. – Решили даже не использовать свой хитовый репертуар, а начать всё с чистого листа. Наш драматург написал пьесу «Третьи лица», с которой мы дебютируем в столице.

– Да, Диа мне говорила.

– Надеюсь, про сюжет не проболталась? – режиссёр строго посмотрел не девушку.

– Нет-нет, что вы! – замахала она руками. – Не хочу портить Корду впечатление!

– Это верно, – рассмеялся режиссёр. – Готов поспорить, вы наш спектакль никогда не забудете!

4

На пути домой Корд раздумывал, к чему была сегодняшняя поездка в театр. Зачем он был там нужен? Вопрос с репетициями Диа могла и сама решить, ну или спросить его мнение в любое другое время…

Корд не мог понять, было ли в этой поездке нечто неправильное. Или это заурядная бытовуха нормальных людей, к которой он, будто дикарь какой, оказался просто-напросто непривычен?

Глава 31. Руки правосудия

Он снова был там, на аллее. Снова видел её. Снова она, задрав голову, гребок за гребком «всплывала» к нему, двигаясь в полуметре над землёй. Снова он от неё побежал…

…и вбежал в зиму. Нечто схватило его за рукав и резко развернуло.

– Будь человеком… – прохрипел заледеневший ханыга с осколком бутылки в левом глазу.

Он оттолкнул мертвеца и устремился прочь.

Аллея казалась бесконечной – бесконечно тёмной, бесконечно жуткой. Он слышал, как за спиной стенает убитый им бомж, чувствовал, как безмолвно и упрямо, окропляя асфальт кровью из затылка, плывёт убитая им проститутка. Он знал, что бесконечно убегать не сможет…

Он с размаху рухнул на колени, проехав по заледеневшей дороге пару метров. Нет. Нет. Почему он не просыпается? Почему он не может проснуться?!

Он в панике обернулся… но мертвецы больше не двигались. Они замерли в нескольких шагах от него.

Он медленно повернул голову…

– Ну привет, Фам.

Он поднял взгляд, и ужас сковал его. Сильные руки схватили его за плечи и подняли, будто тряпичную куклу.

– Я же говорил, от меня не скрыться.

Фамильяр посмотрел в лицо своего врага.

– Пора и честь знать, – проговорил тот, а затем правой схватил его за горло и потащил вперёд.

Фамильяр пытался вырваться. Бил по руке, по коленям врага – тщетно. Пытался закричать – хватка была слишком сильной. Цеплялся руками за кусты, траву – бесполезно. Его пятки вспахивали две колеи – сначала сквозь сугробы, затем взрывая летний дёрн, а в конце пути его ахиллово сухожилие начало рваться камнями.

Галька. Пруд. Последняя надежда.

Фамильяр подхватил гладкий овальный камень и что есть силы ударил им по колену врага. Тот остановился, а затем медленно поднял его к своему лицу.

– Не шали.

Фамильяр ударил его галькой в лицо. Она окрасилась кровью. Ещё. И ещё. Щека разорвана, челюсть свёрнута. Но враг лишь жутко осклабился.

И ускорил шаг.

Фамильяр продолжал колотить его, но тщетно: враг неостановимо тащил его в пруд.