Лилипут - Игорь Колосов

«Миранда, ты же замерзнешь!» — это уже голос матери. «Я говорил ей, ма! Но она меня не слушает!» — опять появился этот тупоголовый Сидди. «Миранда, подымайся, слышишь? Немедленно! Кому я говорю?!» Как жаль, что она не может ответить им. Попросить еще минут пять, и тогда она загорит наверняка. Они продолжают требовать, чтобы она поднялась, пугая ее все тем же — она замерзнет. Глупости! Они думают, что если ей пять лет, то она ничего не понимает. Но ведь невозможно замерзнуть на такой жаре? Это знает каждый ребенок. А Сидди-то, Сидди — как он старается, еще больше, чем мать. Ничего, Миранда доберется до него, как только ее кожа покроется загаром. Но беспокойство не отпускает. Куда подевался Пит? Почему он молчит? Неужели он не дождался ее и ушел? Она хочет посмотреть, но голова точно приклеилась к земле.

«Лежать, лежать, лежать… — шепчет кто-то. — И загоришь как следует. А послушаешься своего бестолкового братца или Пита, так и останешься бледной, как покойница». О'кей, она будет лежать. Очень жарко, но она будет загорать. Пит ушел? Ну и пусть, она найдет другого. С красивой, загорелой кожей она будет пользоваться небывалым успехом. Она встретит парня получше Пита, которому, видите ли, не хватило терпения подождать ее. Хотя вот такую, с бледной кожей, Пит все равно бросил бы ее в конце концов. Миранда уверена в этом. Конечно, она очень хотела заняться с Питом любовью, но что поделаешь? Во всяком случае, все еще впереди. Она слишком молода. Ей всего пять лет. Когда он увидит ее с превосходной кожей, как у мулатки, он очень пожалеет.

«Миранда! Ты умираешь, девочка моя!» — говорит мать. «Ты замерзаешь насмерть!» — говорит ей Сид. Ну и что? Пусть она умирает, зато у нее будет великолепная кожа! Лучше всех. «Миранда, ты замерзаешь», — в один голос предупреждают в последний раз мама и Сид. Их голоса еле слышны — наверное, они уходят. Ничего страшного, что ей так жарко — она скоро встанет. Еще чуть-чуть загорит, и все. Как не хочется вставать, нет сил! Лучше не двигаться и… лежать, лежать, лежать, лежать… Миранда Абинери, несмотря на то что в доме было тепло, а на дворе стояла обычная октябрьская погода, замерзла насмерть.

Глава девятая

1

— Ну-ка, повтори все еще раз, Андерсон! — сказал Гэл Хокинс, обращаясь к Питу. — Только попрошу тебя — поспокойней. И не упускай ничего. В общем, не торопись, никто тебя не подгоняет!

Помощник шерифа чиркнул спичкой о ноготь большого пальца и поднес моментально вспыхнувшее маленькое пламя к сигарете, зажатой меж тонких губ. Его серые недоверчивые глаза на удлиненном лице с высоким лбом и выдающимся вперед подбородком пристально следили за малейшими изменениями в поведении Пита Андерсона. Парень дрожал, хотя в кабинете было достаточно тепло, а сам он был в толстом свитере. Поначалу Андерсон выглядел потрясенным. Теперь же, наряду с этим, в его поведении отчетливо проглядывал страх. По-видимому, за самого себя. Возможно, парню пришло в голову, что его просто-напросто могут обвинить в убийстве. Сам Хокинс вот уже сутки пребывал в полнейшем недоумении. Он не считал Пита Андерсона виновником смерти Миранды Абинери, но парня успокаивать пока что не собирался. И не потому, что тот ему не нравился. Просто в таком состоянии из него можно вытянуть всю информацию. Андерсон избегает смотреть полицейским в глаза, то и дело заикается, без устали перебирает руками, но все это — не потому, что виноват. Вовсе нет. Это вполне нормальная реакция подростка, который никогда еще не оказывался в такой сомнительной ситуации. Тем более что речь идет не просто о смерти, а о невероятной смерти.

Вчера, в начале третьего, Андерсон вызвал полицию на Канзас-стрит, к дому Абинери. Гэл вместе с Ларри Донером отправились на место незамедлительно. От одного названия улицы — Канзас — у Хокинса екнуло сердце, и он обрадовался, услышав, что вызывают не к Шилдсам. Тем не менее за такой короткий срок им пришлось еще раз столкнуться с очень странной смертью. Глядя на потрясенного Андерсона (вышедшего на крыльцо в одних носках), Гэл уже тогда понял, что парень не виновен. Впрочем, если б и было иначе, как он мог такое проделать? Доктор Лок сегодня утром представил тщательный отчет, сопроводив личными разъяснениями. Хокинс и сам, прибыв к дому Абинери и войдя в кухню, понял, что девушка замерзла. И он, и Ларри так и застыли удивленно на месте под негромкие всхлипы Андерсона. Удивление и ужас весь вечер не давали Гэлу сосредоточиться. Из этого состояния его не смог вывести даже Чарли Лоулесс, лицо которого выражало лишь уверенность и серьезность, но никакой паники. Не прошло и десяти дней, а полиция Оруэлла вновь оказалась в тупике. На улице совсем не холодно, однако труп Миранды заледенел так, словно она застыла на морозе или ее долго держали в морозильной камере. Но по категорическим утверждениям Лока, поработавшего и в Манчестере, так заморозить тело нельзя ни в какой морозильной камере. Температура была гораздо ниже. Насколько ниже — трудно сказать, только холодильников с такой температурой не бывает. Но, если все-таки предположить, что Миранду держали в морозильной камере, встает множество вопросов без намека на ответ. Андерсон утверждает, что провел со своей девушкой весь день, с самого утра. Допустим, он виновен и врет. Ну и что из этого? Все равно остаются одни вопросы и ни единого ответа. Где это он мог найти в Оруэлле такую большую морозильную камеру, чтобы в нее поместилась Миранда? Каким образом он доставил тело в дом Абинери? Машины (как и водительских прав) у него нет, к дому никто (кроме родителей погибшей) не подъезжал на машине. Не нес же он ее на руках по городу? Да и парень в таком потрясении, что даже и отдаленно не смахивает на хладнокровного убийцу. И вообще, куда легче было убить девушку обычным способом. Лок утверждает, что жертву не связывали. Не могла же девушка спокойно лежать и ждать смерти? Вопросы, вопросы, но без ответа. Каким образом (и где) она замерзла? Вот это был самый главный вопрос! Хокинс, как и шериф, считал, что Андерсон не врет. Даже если и привирал раньше, то нынешняя история наверняка отбила у него всякую охоту врать, так что его словам можно верить. Но из его рассказа выходил полнейший абсурд. Пит и Миранда решили укрыться от противной осенней погоды у нее дома. Как сказал Андерсон, Миранда сама пригласила его зайти к ней домой. Предложила ему пива, он согласился. Затем он попросил еще баночку. Миранда вышла и… Андерсон не знает, сколько времени он ее ждал. Две минуты или двадцать? К сожалению, он не смотрел на часы. Ему показалось, что он ждал подругу долго. Но спуститься к ней не решился. Хокинс спросил почему. Андерсон невнятно пробормотал что-то насчет того, что «она просила и он ее послушался», потому в чужом доме требование хозяина для него — закон. Но потом, обеспокоенный ее долгим отсутствием, он пошел ее искать. Прошло не больше тридцати минут, и вот за это время Миранда превратилась в заиндевевшую ледяную глыбу. Выходила какая-то нелепица. Нет, Андерсон абсолютно невиновен. Лоулесс несколько раз успокаивал его, но сам Гэл делать этого не собирался. Такая ситуация выгодна. В своей практике он не раз встречался с заносчивыми засранцами, воображавшими, что знают больше всех. В таких случаях дело осложняется тем, что они не виноваты и знают об этом. И знают, что полиция тоже это знает, поэтому и выпендриваются что есть мочи. И когда имелась малейшая возможность чем-то их напугать, Гэл делал это. Потому что знал, что в этом случае он на любой свой вопрос получит ответ (а не ехидное кривлянье). Но этот парень совсем не такой. Хокинс неплохо знал его семью. У Пита, по мнению Гэла, порядочные родители. И парень у них вырос хороший. Хокинсу было даже как-то неловко, что приходится говорить с Андерсоном так сухо и официально. Пит знал, что не виновен. Однако неестественность смерти Миранды лишала его уверенности. «Парень, наверное, полагает, и не без оснований, что именно нереальность происшедшего играет против него», — раздумывал Хокинс. Кроме того, он, бесспорно, очень близко к сердцу принял сам факт, что его подруги больше нет. Это неудивительно — по словам миссис Андерсон, ее сын встречался с Мирандой около трех месяцев. Правда, сейчас личные симпатии надо отставить на задний план. Хокинс чувствовал бешенство от своего бессилия что-то изменить. Однако надо было копать дальше. Это не означало, что ему удастся хоть что-то прояснить, но отказаться от дальнейших попыток он не имел права. Уж очень рассеянным выглядел парень, если не сказать больше. Поэтому не было уверенности в том, что он чего-нибудь не пропустил.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});