Сталин. Путь к власти - Юрий Емельянов

Выступая же в схожих аудиториях, он учитывал перемены во времени и настроениях людей. Это можно заметить, сравнив его речи перед избирателями Сталинского округа перед войной и после войны. Выступление в декабре 1937 года звучало в праздничном ключе, в котором проходила вся предвыборная кампания. В этой речи Сталин поздравлял собравшихся «с наступающим всенародным праздником, с днем выборов в Верховный Совет Советского Союза». Он открыл свое выступление в шутливом тоне, заявив, что «не имел намерения выступать. Но наш уважаемый Никита Сергеевич, можно сказать, силком притащил меня сюда, на собрание: скажи, говорит, хорошую речь». (Подобным образом Сталин не раз начинал свои речи.) Сталин говорил, что все, что «нужно было сказать перед выборами, уже сказано и пересказано…» Он иронизировал по поводу любителей «сказать эдакую легкую речь обо всем и ни о чем», а слово «легкую» произнес насмешливым тоном. Лишь после нескольких минут, заполненных такими замечаниями и смехом аудитории, он приступил к более серьезной части выступления, начав ее словами: «И все же, коль скоро я вышел на трибуну, конечно, приходится так или иначе сказать хотя бы кое-что».

Совершенно иным было содержание и тон предвыборного выступления Сталина в феврале 1946 года перед теми же избирателями Сталинского округа Москвы. Напомнив в начале речи, что «война является главным моментом истекшего периода», Сталин сделал свое выступление строгим по форме и содержанию. В нем он не использовал шутливых пословиц и поговорок и не обращался к комическим образам из художественной литературы. Речь 9 февраля 1946 года резко отличалась от речи 11 декабря 1937 года обилием статистических данных, аналитическими выводами о характере только что завершенной войны и изложением планов послевоенного развития.

В то же время, как и все опытные ораторы, Сталин не только учитывал особенности аудитории, к которой обращался, но также старался сделать каждое свое выступление ярким и выразительным. Тема противоборства, которая постоянно звучала в его выступлениях, позволяла Сталину поддерживать напряженный настрой в речах. Противопоставление общественных сил в масштабах одной страны или всего мира, полемика с реальными или гипотетическими оппонентами или борьба с возможными сомнениями в правильности политического курса лежали в основе драматической завязки каждого выступления Сталина. Драматичный конфликт определял основную сюжетную линию выступления, ее развитие, удерживая внимание слушателей.

Он поддерживал драматизм в раскрытии темы своего выступления, ставя риторические вопросы. Ответы на эти вопросы позволяли Сталину останавливаться на еще не раскрытых сторонах обсуждаемой проблемы и подогревать интерес слушателей к содержанию речи. Наличие единой сюжетной линии позволяло Сталину разделять ее развитие на отдельные этапы, не теряя из виду центральную тему выступления. Ставя, например, в речи 9 февраля 1946 года вопрос: «Итак, каковы итоги войны?», он выделял три «главных итога» и обосновывал каждый вывод в нескольких абзацах своего выступления.

Выделение отдельных частей в развитии центральной темы придавало речи динамичный ритм, который подчеркивался повторявшимися словами. Так, в речи 9 февраля он не раз начинал новое предложение со слов: «Теперь речь идет о том…» Сталин усиливал ритмичность речи, начиная несколько предложений с одинаковых слов: «Известно, что наше вооружение по качеству не только не уступало немецкому, но в общем даже превосходило его. Известно, что наша танковая промышленность… Известно далее, что наша авиационная промышленность… Известно также, что наша артиллерийская промышленность… Известно, наконец, что наша минометная промышленность…»

Для своих выступлений Сталин находил нужные лексику и словесные конструкции, смысловые ударения и тональность. Казалось, в подготовке речей ему помогали впечатления от проповедей священников, опыт поэта и знакомство с музыкальной гармонией. Даже в своих отчетных докладах, изобиловавших цифрами и перечислениями основных событий в жизни страны, лаконичными оценками и сухими строками планов, Сталин, как и все опытные ораторы, придавал акцентам эмоциональную окраску. Его ораторский стиль никак нельзя было назвать сухим, как это утверждали его противники. Даже фраза, характеризующая хозяйственное развитие страны, была окрашена в яркие, часто контрастные тона.

Концовки его докладов на пленумах ЦК и съездах партии выглядели как оптимистические финалы проповеди, героической поэмы или музыкального произведения, в которых зло терпело поражение, а добро торжествовало. Такой оптимистический вывод позволял Сталину завершать свой доклад здравицами, которые вызывали аплодисменты и ответные возгласы восторженной аудитории.

Сталин мог создавать не только речи, проникнутые оптимизмом. Он был автором ряда выступлений, наполненных трагедийным пафосом. Ярким примером такого рода является выступление Сталина на II Всесоюзном съезде Советов 26 января 1924 года, известное как «клятва Ленину». В этом выступлении Сталин изображал борьбу рабочего класса не в оптимистическом ключе, а как патетическую трагедию: «Тяжела и невыносима доля рабочего класса. Мучительны и тягостны страдания трудящихся… Десятки и сотни раз пытались трудящиеся на протяжении веков сбросить с плеч угнетателей и стать господами своего положения. Но всякий раз, разбитые и опозоренные, вынуждены были они отступить, тая в душе обиду и унижение, злобу и отчаяние и устремляя взоры на неведомое небо, где они надеялись найти избавление. Цепи рабства оставались нетронутыми, либо старые цепи сменились новыми, столь же тягостными и унизительными».

Придавая своим выступлениям яркую эмоциональную окраску и насыщая их боевыми призывами, Сталин в то же время не превращал свои речи в поток бьющих через край страстей и не позволял взвинченной аудитории увести себя от темы. Он старался не выпускать эмоции из-под контроля и лишь использовал эмоциональный настрой своей речи, ее краски и ритм для того, чтобы легче перейти к изложению своих политических оценок прошедших событий и заранее намеченной программы будущих действий, добиться лучшего восприятия и усвоения их аудиторией.

Главным в речах Сталина была не форма, а содержательная сторона, производившая глубокое воздействие на слушателей. Уязвимым же местом многих ярких выступлений ораторов того времени была их внутренняя пустота. Пламенные речи Керенского производили сильное впечатление на аудиторию. Однако сам главковерх удивлялся, почему солдаты, которые с таким энтузиазмом выслушивали его призывы вести «войну до победного конца», отказывались потом идти в наступление. Секрет этого явления знал генерал А.А. Брусилов, который писал в мемуарах, что А.Ф. Керенский уезжал с фронта, а он оставался и видел, что через пару часов после отъезда премьера впечатления от его речи улетучивались и те же самые солдаты, которые только что вопили от восторга, слушая оратора, теперь проклинали его.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});