Маг 10 (СИ) - Иннокентий Белов

готовится, тем более, промышленность очень развитой Чехии реально поможет немцам воевать столько времени, добросовестно выпуская с опережением плана сотни Хетцеров и Штюгов. Да и танков с танкетками там сейчас чуть ли не столько же, сколько в Германии. Сначала они пойдут на Париж, а потом уже вместе с французской техникой на Москву.

— Захватят Чехословакию в марте тридцать девятого, вместе с захватом-аншлюсом Мемеля.

Сталин насупился и долго молчал, обдумывая мои слова, потом спросил с легким акцентом:

— А что поближе из событий вы можете рассказать?

— Судеты немцы заберут первого октября этого года, поляки отхватят Тешинскую область, венгры что-то у Словакии отнимут.

— А что же Англия и Франция? — скептически поинтересовался Вождь.

— Правительство Чемберлена продолжит политику умиротворения Гитлера, чтобы натравить его на Советский Союз в итоге. Сначала с Судетами, потом и со всей Чехословакией вместе.

Сталин долго смотрит на меня изучающе, потом заявляет:

— Звучит неправдоподобно.

Это значит, что я вру, получается. Потом он подзывает поближе Берию:

— Лаврентий, что ты скажешь о предсказаниях нашего гостя?

Берия быстро метнул взгляд на повернутое в мою сторону лицо Сталина, потом уже на меня:

— Наш гость, дорогой Коба, угадал несколько раз подряд. Про такое совпадение тоже забывать не стоит. Однако, его трактовка будущих событий вызывает у меня обоснованное недоверие.

Вот ведь жук, полностью соглашается с Вождем. То есть, в мелочах я угадал, а вот в серьезных вещах впереди вру.

— Напомни, в чем он угадал? А то я что-то подзабыл, — интересуется Сталин.

— В отказе американцев, это случилось в тот же день. В выходе Чили из Лиги Наций. В частичной мобилизации Чехословакии. Это подтвердилось. В отказе начальника генштаба немцев Гитлеру — этому пока нет подтверждения. Ну, и все остальные рассказы из будущего выглядят маловероятными.

— И что ты скажешь?

— Кажется, гость имеет радиостанцию или человека при ней и получает декларируемый новости таким образом. Другого объяснения у меня нет. В случае с отказом американцев — это похоже, — ну совсем Лаврентия куда-то занесло.

— А выход Чили и частичная мобилизация чехов? — кажется, Вождь все же серьезно отнесся к моему досье.

— Ну, информация об этом более-менее вырисовывалась из международной обстановки, — уклончиво ответил Берия.

Я пока молчу, не понимая, почему они так упорно отпираются от моих слов. Ладно, что творится в Генеральном Штабе германских вооруженных сил — этого вожди советского государства могут и не знать еще.

Зато новость про то, что Гитлер начнет вскоре формировать свою армию нападения, то есть, только отдаст распоряжение об этом в конце мая — это для них обоих такое серьезное испытание для психики. Кажется, Вождь очень не рад услышать такую новость, однако, других хороших новостей у меня для него нет.

— Что наш гость может сказать еще про ближайшие события? — вопрос Сталина показывает его интерес только к тому, что он может проверить быстро.

— В конце июня в финале чемпионата мира по футболу Италия обыграет Венгрию со счетом четыре-два. Если есть возможность сделать ставки — лучше этим воспользоваться. Заработать валюты для страны всегда не помешает.

Тут я попал в точку, Берия активно интересуется футболом и сам в него неплохо играл когда-то. Сталин тоже немного знает об этой игре.

— Хорошо, товарищ свободен, — махнул Сталин рукой моим охранникам, а я сразу почувствовал их руки у себя на плечах.

Успел только попрощаться, как был выставлен из кабинета и быстренько отведен вниз, где передан прежним охранникам. Что теперь будет со мной — вообще не понимаю, кажется и Сталин с Берией еще об этом не подумали.

— Вот тебе и встреча, — думаю я про себя под суровыми взглядами сопровождающих товарищей.

Они меняются раз в три дня, зато и заступают на целые сутки дежурить рядом со мной.

Сначала меня отвозят в гостиницу, где моей старой одежды уже нет в номере, к тем же книгам и такой же скуке.

Странно, что меня не стали расспрашивать о способе попадания в это время и про будущее. Похоже, что в мои слова не верят совсем и поделать тут что-то трудно. Да и не произойдет ничего такого конкретного в ближайшее время, чтобы это можно было сразу проверить. Основные мелочи записаны у меня на листах бумаги, мне их не выдают.

И можно только отвечать на вопросы, самому ничего говорить сурово не разрешается.

Однако, окончательное решение по мне еще не приняли, но, все же из транзитной гостиницы вытащили, перевели в подмосковный санаторий с усиленным режимом охраны. Присматривающих за мной сняли с виду, однако, теперь я живу с еще одним мужчиной в номере и думаю, что именно он за мной присматривает по заданию НКВД.

Косит под какого-то передовика производства, который надорвался на работе, где-то на печатном производстве и поэтому попал в привилегированный санаторий на лечение. Врет про свою работу, как сивый мерин.

Его задание заключается в том, что он все время где-то рядом со мной на периферии моего зрения следит за мной. Это я чувствую постоянно, с первого рукопожатия, поэтому вообще с ним не разговариваю о причине своего сюда попадания. Так, говорю только о том, что вижу вокруг и все в превосходных тонах.

Кормят вполне неплохо, есть площадка для волейбола. Вскоре я вычислил пару еще явно подсадных уток, тоже совершают время от времени ко мне подходы и пытаются о чем-то расспросить, ну и о себе врут тоже соответственно.

Вечером кино, днем играю в шахматы или шашки, и в волейбол тоже, правда, в дубовых ботинках и без спортивной формы это выглядит не самым естественным образом. Зато, постоянно вишу на турнике, подтягиваюсь и отжимаюсь, уже прожил таким образом две недели в санатории.

Интересное место, специально созданное для выдержки таких, как я, не совсем понятных товарищей. С которыми кем партия и ее карательные органы хотят немного более ясно определиться и желательно спровоцировать на какой-нибудь необдуманное высказывание.

Но, пока не имеет никаких оснований, чтобы просто отправить в НКВД.

Когда мой сосед с помощниками начали себе позволять более-менее откровенные высказывания про Советскую власть, провоцируя меня, я тут же рассказал местному парторгу про эту подозрительную антисоветскую деятельность.

Соседа мне тут же поменяли, остальные вообще перестали лезть с душевными разговорами. Уже такое полный и снова очень разговорчивый дядька заселяется ко мне с вещами. Ну такой душевный человек, прямо хочется с ним долго и откровенно разговаривать. Похоже, что самого успешного подсадного мне подселили, однако, я просто молчу на все его вопросы и откровенно забиваю на общение.

Я уже серьезно маюсь от безделья и отсутствия источников информации, к чему откровенно привык в Батуми.

Даже подумываю совершить побег, чтобы или добраться до Храма, или сложить буйную голову в бегах.

Был