Новый порядок. Часть 1 (СИ) - Dьюк Александр Александрович

— У вас очень… богатая фантазия, мадам, — заметила Элен с ироничной полуулыбкой.

— А зачем ты обмазалась гламарией, что не продохнуть? — обвинительно прищурила глаз Марта и потрясла флакончиком с нашатырем. — Ты не думай, я эти ваши штучки знаю, за милю чую.

— Вот как, — изогнула бровь Элен и тяжко вздохнула: — Ну что ж, вы меня подловили, мадам. Каюсь и признаю свою вину, — она молитвенно сложила ручки перед грудью. — Разве что гламария предназначалась не для них, а для вас, — блондинка стрельнула в маму глазками и невинно затрепыхала ресницами.

— Вот так, — мадам Анжелика изогнула бровь, передразнивая Элен. — Милочка, ты извращенка? — строго вопросила она. — Любишь старух?

Элен внимательно посмотрела на Марту. Смотрела долго. Женщина неуютно поежилась. Она уж и забыла, когда на нее в последний раз смотрели так, раздевая взглядом. И уж точно не помнила, когда смотрела так женщина.

— Вы не так стары, а я не так молода, как вам кажется, — сказала Элен. — Но не подумайте ничего плохого, я всего лишь хотела кое о чем спросить вас. А капля влюбленности всегда добавит чуточку искренности, как говорила Вероника Дюмор.

— Дорогуша, читай поменьше любовных романов, — строго наказала Марта. — Чтение, говорят, для женщин вредно само по себе, а уж пошлые книжонки, написанные влюбленными в дорогих проституток мальчишками, совсем разжижают мозги.

— Я не читаю любовных романов, — скромно улыбнулась Элен. Марта отдала бы левую руку за такие пухлые губки.

— Тогда откуда тебе знать, что говорила Дюмор?

Элен потупила взор. Ее тонкие пальцы нервно дрогнули.

— Она была моей лучшей подругой и наставницей, — тихо произнесла она. — Мы… любили друг друга, — откровенно призналась Элен, открыто взглянув на маму.

Марта потянула носом. Гламария все еще настойчиво лезла в ноздри, однако нашатырь глушил все ее поползновения.

— Милочка, — цокнула языком мама, — Вероника Дюмор уже лет двадцать как в могиле, упокой Господи ее душу. Когда это она успела тебя чему-то научить? Когда тебе было лет пять?

— Девятнадцать, — снисходительно улыбнулась Элен.

— Сколько же тебе лет, подруга?

— Сорок четыре.

Мама сгорбилась и слегка подалась вперед — она всегда так делала, когда не справлялась с удивлением и потрясением. В то, что блондинка оказалась старше ее самой на шесть лет, мадам Анжелика ни за что бы не поверила. Если бы перед ней не сидела чародейка. Эти до ста лет юницами ходят, и только к ста пятидесяти замечают первую морщинку, которую легко замазать пудрой.

— М-м-м, а ты хорошо сохранилась, — сухо пробормотала Марта.

— Спасибо, — улыбнулась Элен, показав мелкие, ровные белые зубки. — Видите? Я полюбила вас и искренна с вами. А вы? Полюбили бы вы меня хотя бы ненадолго? — промурлыкала она. — Хотя бы чуточку?

Мадам Анжелика тяжело вздохнула, качая головой. Ох уж эти ведьмы со своей любовью.

— Если вдруг вынюхиваешь о наших гостях, дорогая, то сразу затею эту брось, — сердито проговорила мама. — Мы надежно храним тайны наших мужчин. И не только мужчин. Даже море влюбленности тебе не поможет.

— Тайны ваших мужчин и женщин мне не очень интересны, — сказала Элен.

— Тогда, надеюсь, ты все-таки не о работе? — с надеждой проговорила Марта и мягко добавила, чувствуя за собой легкую вину: — Не обижайся, но с колдуньей я связываться не буду. Знаю, мужики от вас балдеют, и мне в общем-то все равно, кто ты такая, но если тебя вдруг найдут крысоловы, то уж лучше, чтобы не в моем доме. Не хочу опять спальни освящать, да и за коленки девчонок переживаю — им же придется твою кровь оттирать.

— Крысоловы искать меня не станут, — заверила Элен. — Но я рада, что вы о них вспомнили. Как раз о крысолове я и хотела вас спросить, — она немного помолчала, перебирая звенья цепочки. — Недавно в вашем скромном доме произошел… неприятный инцидент. Убили одного из ваших гостей по имени Рудольф Хесс. В газетах писали, что его убил крысолов, некий Хуго Финстер.

Марта ждала чего угодно, только не этого. Неприятная мысль закралась в голову. Внутри поднялась волна тревоги.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— А ты, милочка, часом, не подружка ли этому Хессу? — осведомилась Марта, потирая влажные ладони.

— Нет, мадам, — помотала головой Элен, не пряча глаза. — Я… хм… — она закусила губу, накрутив на палец цепочку. — Скорее, я коллега этого Финстера, если можно так выразиться. И он поступил очень некрасиво, взявшись за Хесса вперед меня.

Марта не стала комментировать.

— Так ты уже все знаешь, — пожала плечами она. — В газетах же написали: «Настиг гражданский исполнитель Комитета Следствия Ложи и свершил правосудие».

— Мне хотелось бы знать подробности, — как бы робко сказала чародейка.

— Милочка, — фыркнула Марта, выпятив губу, — а ты думаешь, мы стояли рядышком и смотрели, как он его убивает? Нет, дорогуша, мы тряслись и писались со страху, а наши гости держались за наши мокрые юбки, пока они там курочили спальню. Хотя, — она вздохнула, кривя губы в усмешке, — крысолов твой оказался благородным и заплатил за выломанную дверь.

— И все?

— Газетчики уже все вынюхали и обо всем написали, — снова пожала плечами Марта. — Ни я, ни девочки ничего сверх того, что написано в газетах, не скажем, — добавила она непреклонно.

— Но, — Элен поерзала на кровати, теребя несчастную цепочку, — может быть, вы хотя бы запомнили, как он выглядел?

— Да как он выглядел… — вздохнула Марта, сложив руки на колени. — Как обычный мужик. Высокий, здоровый, в плаще, в шляпе — дождь был, грязи мне нанес, натоптал, помню. Железяками увешанный весь, как на войну собрался. Лица только не помню, — нахмурилась Марта, честно пытаясь вспомнить, — но ничего такого особенного. Разве что… — она осеклась. — Разве что странный. Понимаешь, — она подалась чуть вперед, понизив голос, — он когда вошел, все в потолок таращился. Как будто точно знал, где этот Хесс с девочками развлекается. Как будто видел его. Я ему: «Здравствуй, милый друг, добро пожаловать», а он: «Рудольф Хесс», — карикатурно пробасила Марта, нарочито вкладывая как можно больше безразличия. — И голос еще такой, как мертвый какой-то, неживой. Я потом подумала, может, он отравы колдовской напился, ну, чтоб с колдуном справиться, а тогда испугалась и ой, не зря. На дверь ему указала, ребят попросила, чтоб проводили.

— А он?

— А он отметелил их за милую душу, — махнула рукой мадам Анжелика. — Девочки потом два дня в сестер милосердия с ними играли. Довольные, увальни, ходили — столько внимания женского бесстрашным заступникам за пару синяков и ссадин.

Элен улыбнулась, прикрыв глаза.

— Потом твой крысолов вломился к этому Хессу в спальню, они немного поговорили и подрались. Так Хесс и помер, без портков, с мудями голыми, прости Господи, — Марта осенила себя знаком и подержалась за дубовое святое пламя, покоящееся на величаво вздымающемся мощном бюсте.

— Они просто дрались или?.. — насторожено повернула белокурую головку Элен.

— Нет, гремели, — возразила Марта. — Да так, что весь бордель ходуном ходил.

— Хм, — чародейка потерла кончик носа, — значит, Хесс тоже сопротивлялся…

— Уж чего не знаю, того не знаю, — развела руками мадам Анжелика. — Я и так тебе лишнего сболтнула из-за твоей… капли влюбленности, — презрительно фыркнула она. — А может, просто дура старая.

Чародейка чуть наклонилась, подаваясь вперед, и заговорщицки, горячо прошептала, плутовски улыбаясь:

— Раз уж вы сболтнули лишнего, может, не стоит на этом останавливаться?

— Знаешь, милочка, — нахохлилась Марта, став похожей на маленькую, круглую недовольную птичку, — мне дорог мой скромный дом греха и разврата.

— А если так? — шепнула Элен. В ее пальцах оказался кошелек, судя по всему, плотно набитый ассигнациями.

— Нет, дорогая, — упрямо и гордо отказалась Марта, — оставь-ка свои деньги при себе. Купи себе модные чулочки.

Элен виновато склонила голову, пряча кошелек.

— А если, — она снова подалась вперед. Марта ненароком заглянула в целомудренный вырез ее платья и невольно представила, какая у нее грудь. — А если вот так? — чародейка вытянула из-за кружевной манжеты рукава маленький флакончик из мутного стекла.