Инженер Магии (Отшельничий остров - 3) - Лиланд Модезитт

Обманул, не вернулся любимый мой,

Со свободой и морем венчанный...

Как прекрасна любовь, как бесстрашна весна,

Когда дивным цветком распускается!

Но приходит черед, увядает она

И холодной росой испаряется...

- Поет неплохо, - Пергун кивает в сторону худенькой женщины в блекло-голубой блузе и юбке. - Интересно, хороша ли она в постели?

- С чего ты об этом задумался?

- Трактирные певички, как правило, промышляют и тем и другим. Правда, эта, похоже, не из таких.

Доррин отпивает из кружки, глядя, как пальцы женщины скользят по струнам гитары. Ее открытое лицо усыпано почти незаметными веснушками, длинные золотистые волосы падают на грудь через левое плечо.

- Кому известно, кто из нас из каких? Мы всего лишь фигуры на шахматной доске хаоса и гармонии, - вздыхает он.

- Мастер Доррин, прошу прощения, но какое отношение могут столь премудрые суждения иметь к тому, переспит ли со мной эта девица или нет? Пергун пытается иронизировать, однако Доррин, по обыкновению, этого не замечает и отвечает прямо:

- Никакого. Но спать она с тобой не будет.

- А ты почем знаешь? Магия подсказала? - пьяно хихикает Пергун.

Доррин кивает, прислушиваясь к следующей песне и дивясь мелодичности голоса, способного брать такие поистине серебристые ноты.

Cuerra la dierre

Ne guerra dune lamonte

Rresente da lierra

Querra fasse la fronte...

- Что это за язык?

- Вроде как бристанский. Точно не скажу, а любой из языков Храма я бы узнал, - говорит Доррин. Он пьет сок - это дешевле.

- Так ты уверен, что она не захочет со мной спать? - спрашивает Пергун, вливая в себя темное пиво и поднимая кружку.

- А ты уверен, что тебе не хватит? - насмешливо спрашивает трактирная служанка. Ох, много повидала она пьяных на своем еще недолгом веку!

- Еще чего! - подмастерье лихо бросает на стол два медяка.

- Ну смотри, дело твое, - предостерегает многоопытная служанка.

- А чье же еще? Небось не маленький. Я, если хочешь знать... - он не договаривает, поскольку девушка уже упорхнула на кухню.

- Видал красотку? Нет чтобы потолковать с посетителем по душам, так она даже монеты не взяла.

- Заткнись, Пергун. Дай послушать песню.

Долго рыскали по склонам сонмы стражей грозной тучей,

Валуны они сметали, прорежали лес дремучий,

Но труды пропали втуне, не нашли в горах могучих

Юношу с душою рьяной и на лыжах ветроносных...

- О чем это она?

- Это песня про Креслина.

- А кто он такой, этот Креслин?

На стол со стуком, так, что расплескивается пена, ставится очередная кружка. Пергун обмакивает палец в пролившуюся жидкость и облизывает его.

- Пивко не должно пропадать зря.

- Гони денежки, парень.

Пергун вручает служанке медяки. Она выразительно смотрит на Доррина, и тот понимает, что сегодня его товарищу больше не нальют.

- Пергун, допьешь и пойдем, - говорит Доррин.

- Куда? Домой, в холодную койку? Спать одному? Никто меня не любит... - пьяно бормочет подмастерье лесопильщика.

- Пошли, - повторяет Доррин, допивая сок и снимая куртку со спинки стула.

- Я это... не допил...

- Пошли, пошли.

- А... ладно... потопали.

Подняв черный посох, Доррин встает. Служанка, завидев посох, непроизвольно отступает на шаг. Пергун натягивает куртку из потертой овчины и, пытаясь выпрямиться, толкает стол. Поддерживая приятеля, Доррин ведет его к выходу.

- Пр... рекрасное пиво... - бормочет Пергун. Его шатает. Он пытается удержаться за дверной косяк, но не дотягивается и не падает лишь благодаря поддержке Доррина.

- Держись ты... - встряхнув приятеля, Доррин направляет его в дверной проем. - Где твоя лошадь?

- Лошадь... ха-ха... У бедных людей нет лошадей... на своих двоих т... топаем...

Один из двух фонарей перед заведением Кирила погас на ветру, заметающем улицу мокрым снегом. Глядя в сторону темной конюшни, Доррин непроизвольно перехватывает поплотнее посох. Его сапоги плюхают по подтаявшей снежной кашице.

- ...нет ни лошадки... ни деньжат... ни нарядов... ни девчат... напевает Пергун, так отчаянно фальшивя, что уши Доррина словно закладывает свинцом. Юноша прикидывает, что на небольшое расстояние Меривен снесет и двоих.

- ...ни тебе кобылы... ни красотки милой... - не унимается Пергун.

Добравшись до конюшни, Доррин улавливает присутствие постороннего человека раньше, чем его глаза приноравливаются к полной темноте, и он непроизвольно хватается за посох обеими руками.

В сумраке ржет Меривен. Незнакомец держит ее за повод. В другой его руке меч.

- Вы, ребята, шли бы лучше своей дорогой, - говорит незнакомец. Наклюкались, так ступайте спать.

- ...ни лошадки... ни деньжат... - язык Пергуна заплетается. - А... ты... такой... кто? - подмастерье заливается пьяным смехом.

Доррин делает шаг вперед. Внутри у него все холодеет, но отдавать Меривен этому наглому чужаку юноша не собирается.

Кобыла снова ржет, и грабитель накидывает поводья на крюк, на котором висят веревки и деревянная лохань.

- Жаль, парень... - клинок нацеливается Доррину в грудь. Руки Доррина реагируют сами по себе: отбив тяжелый клинок посох вращается, и другой его конец бьет нападавшего в диафрагму. Меч звякает о ведро и падает на солому. Разбойник, захрипев, отступает на полшага и оседает на грязный пол. Глаза его делаются пустыми.

Шатаясь, Доррин бредет к выходу. В его голове вспыхивает белое пламя.

- Дерьмо... не смешно, Доррин... - бормочет Пергун.

Опираясь на посох, Доррин щурится и трясет головой, стараясь избавиться от слепящего света. В конце концов зрение его проясняется, хотя пульсирующая боль - такая, словно Яррл молотит его по макушке молотом, - не отпускает. Отдышавшись, он ковыляет к трактиру, отставляя на выпадающем снегу новую цепочку следов.

- Что стряслось, целитель? - спрашивает грузный трактирщик, протирающий тряпкой стойку.

- Там, в конюшне... грабитель. Мертвый.

Кирил извлекает из-под стойки топор.

- Всего один?

- Он мертв.

- Надеюсь, но осторожность не помешает. Форра!

Из задней комнаты высовывается молодой парень, почти такой же грузный, как Кирил.

С фонарем в одной руке и дубинкой в другой Форра первым входит в конюшню, где обнаруживаются два распростертых человеческих тела. Одно лежит ничком, другое навзничь.

- Чего ты так долго... - сонно бормочет Пергун, поднимая голову... Домой пора.

Ткнув тело бородатого разбойника дубиной, Форра переворачивает тело, и на его лице появляется изумленное выражение.

- Ну и ну! У него грудь пробита!

- Там его меч, - говорит Доррин, указывая посохом.

- Так это ты его уложил, паренек? - спрашивает Кирил, рассматривая лицо мертвеца в свете факела.

- Я не хотел, но он угрожал убить нас и забрать мою лошадь. Она там, в стойле.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});