Перепутья - slip

есть, люди врут?

- Преувеличивают. Или недоговаривают, тут как посмотреть, - Квинт пожал плечами, - Мне предложили место, да, но еще ничего не решено. Как-то так. Не хотел говорить, пока все не будет точно.

Нахмурившийся Пулло явно затаил на него как минимум притворную обиду за молчание, а Ворен наоборот понимающе кивнул.

- Слушайте, у меня тоже к вам дело есть, - оглянувшись по сторонам, и обнаружив, что все слишком заняты голосованием и своими обсуждениями, Квинт продолжил, - Помните наш разговор?

Два кивка стали ему ответом.

- Так вот, кажется, я нашел нашего… Друга. Он прячется на Авентине. Предлагаю нанести ему визит после того, как освободимся здесь.

Длительных уговоров не понадобилось. Пулло с Вореном никогда его не подводили, не подвели и в этот раз.

Подсчет голосов затянулся почти до самого заката, и закрывающая выборы речь Бальба стала совсем короткой. Если бы они нарушили регламент хотя бы на несколько минут – результаты всегда можно было бы оспорить, а Квинт сильно сомневался, что это входило в ближайшие планы Бальба – и неизбежно стоявшего за ним Цезаря.

- И избранным консулом становится… - Бальб быстро скользнул взглядом по подсунутой ему помощником табличке и громко объявил так, чтобы все услышали, - Марк Валерий Мессала Руф!

Толпа взорвалась – совсем как в старые добрые, - и улыбка на лице Квинта стала еще шире.

Пока они с Вореном и Пулло добрались до Авентина, сосед с пятого успел не только вернуться домой, но и основательно приложиться к амфоре, судя по запаху.

- О, Квинт, ты опять с женой поссорился? – радостно усмехнулся тот, только завидев его сквозь щелочку между дверью и косяком, - Давай, заходи, я как раз открыл вино.

Дверь широко распахнулась и радость сползла с лица соседа. Стоявшие за спиной Квинта Ворен и Пулло явно не вызвали у него воодушевления.

- Нет-нет, мужики, столько вина у меня нет! – замахал руками он.

- Угомонись, мы здесь не за этим, - сказал Квинт, останавливая поток причитаний, - Помнишь того типа, про которого ты мне рассказывал? Который по ночам шумит и спать тебе не дает?

Сосед на мгновение задумался, а затем его губы растянулись в широкой предвкушающей улыбке:

- Помню-помню, забудешь тут. Он перешел вам дорогу, да? Как замечательно! Хоть высплюсь наконец-то…

Сосед не пустил их к себе, но зато внимательно и благодарно выслушал все то, что Квинт собирался ему рассказать, и подтвердил его опасения, - или же надежды, тут с какой стороны посмотреть.

Загадочный друг Аймара с Субурры на самом деле был с Авентина и все это время находился буквально на шесть лестничных пролетов выше.

У судьбы было странное чувство юмора, не иначе.

Дверь под крышей открылась, едва кулак Квинта коснулся толщи дерева.

- Ну где ты там ходишь?! – начала было растрепанная недовольная женщина, высунувшаяся из проема, но затем ее взгляд скользнул по ним и она осеклась, - А вы еще кто такие?

- Мы к Аймару, - голосом, не предвещавшим ничего хорошего, сообщил Квинт.

В полутьме комнаты за спиной женщины едва заметная темная фигура подскочила на ноги. Без промедления, Квинт отодвинул ее от прохода и ворвался вовнутрь, блокируя пути к отступлению.

Слабый свет светильников выхватывал из темноты очертания лица подскочившего мужчины.

Тот был похож на портрет как две капли воды.

- Аймар? – угрожающе спросил Квинт.

Мужчина сглотнул и кивнул, испуганно оглядываясь. Ворен и Пулло обступили его с других сторон, и бежать ему было некуда.

- Ты идешь с нами, - безапелляционно заявил Квинт.

- А… - пискнул мужчина, - А какого…

- Такого, - резко оборвал его возражения Квинт, - Или ты пойдешь с нами по-хорошему, или по-плохому. Третьего не дано.

Кровожадно ухмыляясь, Пулло хрустел костяшками пальцев, словно подтверждая серьезность их намерений.

Затравленный взгляд мужчины метался от одного из них к другому, но нигде не находил прорехи, через которую можно было ускользнуть.

- Правильно, так его! – неожиданно, женщина поддержала их, - Притащился сюда, объедает нас, ничего в дом не приносит, нахлебник!

Друзья оказались не такими уж и друзьями. Не сказать, что Квинт был этому удивлен.

Мужчина тяжело вздохнул – и сдался без боя как такового, позволяя им увлечь его за собой. Квинт едва успел удивиться такой покорности, странной для беглого раба, как тот раскрыл свои планы.

Стоило им опуститься по оббитым ступеням каменной лестницы во двор, Аймар с криком:

- Помогите, убивают! – рванул в сторону – и только молниеносная реакция Ворена позволила им не упустить его тут же.

На шум обернулись все присутствующие, а некоторые соседи даже повысовывались из окон.

- Помогите! – продолжал надрываться Аймар, но несколько прицельных ударов успокоили его и заставили свернуться в клубок на земле.

Сзади раздались знакомые быстрые шаги и быстрее, чем Квинт успел сообразить, над плечом раздался голос:

- Квинт, что здесь происходит?!

Вздрогнув, он обернулся. Нет, только не…

Геллия. Геллия, что, заслышав шум, выбежала из квартиры и теперь с ужасом смотрела на скорчившегося на земле Аймара, не отрывая взгляда.

- Что вы творите, Квинт?! – судя по голосу, она была на грани истерики.

- Просто помогаем другу, - в горле враз пересохло, - Я тебе все потом, дома расскажу.

Ложь еще не успела сформироваться в голове. Цезарь настаивал на том, что правды не должен знать никто – и Геллия не была исключением. Он попробовал положить ей руку на плечи в успокаивающем жесте, но она сбросила ее одним движением.

Очередной слой розовой пелены словно спал с глаз – и для того, чтобы не задумываться об этом, Квинт обернулся к соседям.

- Квириты! – зычно, по-армейски, крикнул он, - Здесь не на что смотреть. Этот мужчина – беглый раб. Его хозяин вежливо попросил меня вернуть его домой, и именно этим я и занимаюсь.

Этого оказалось достаточно. Слово Аймара не стоило и ломанного асса против слова центуриона. Соседи вернулись к своим делам – и уже никто не мешал им вывести скрюченного Аймара под руки и увести в темноту.

Недоверчивый взгляд Геллии ощущался на спине, заставляя мурашки бегать по спине и убивая на корню всякое желание возвращаться домой.

Может быть, другого варианта и не оставалось.

Может быть, ляпнутое в порыве злости посреди спора слово и было единственным выходом.

Может быть…

[1] Публий Лициний Красс с 58 по 56 года