Воздушная кукуруза - Ульяна Жигалова

обещал ему что-то феерическое. Ничего феерического там не оказалось, тяжелый рок, дым и полуголые девицы. Здесь наркота была покрепче, и Павел уехал домой, боясь получить дозу в стакане с коктейлем.

Дальше он решил знакомиться с ночной столицей в одиночестве. И в очередном клубешнике, третьем за вечер, опять встретил Ангела. Точнее его привел к ней Мрак. Пашка нашел её в толпе, и сел, пожирая взглядом. Девушка была грустной, длинноволосой, с розовой прядью и пирсингом в носу. Но глаза, серые ее глаза тоскливо смотрели вокруг, на парня, ее бесконечно шпыняющего, на подруг, хихикающих за спиной. Она танцевала все быстрые танцы, и не шла на «медляк», хотя её пьяный в зюзю друг тянул на танцпол.

Павел пригласил её на танец, и как бы мимоходом заметил, что собирается уйти, и может подвезти её до дома. Девушка вскинула на него серые глаза и усмехнулась:

— Что, так заметно? Серый, он вообще — то не такой козел, может я его просто и не знала толком. Я отказалась курить травку, вот они меня и хотели на слабо взять.

— Нет-нет-нет, вы не должны передо мной объясняться! У девушки может быть просто не тот день!

Ангел, она Ангел, стучало в его мозгу. Умные печальные глаза, нежная кожа, милая улыбка. Но как, где и когда! Это был настоящий Ангел, чистый, он не сомневался, а значит, нужен ритуал, белое платье, белые лилии…

— Я Павел, а как ваше имя?

— Я Алина, но почему на «вы», здесь все сразу тыкают.

— Я старомоден, и не сказать, что стар, но явно в два раза старше вас, у нас было другое воспитание. — Павел говорил серьезно, и нарочито, а глаза его говорили другое, он не считал себя старым.

— Павел, да вы кокетничаете со своим возрастом, вам едва ли тридцать лет есть…

— Увы, моя дорогая, мне уже тридцать пять… было пару-тройку лет назад. Но, если вам так удобнее, перейдем на ты, не против?

— Конечно, нет. Ты приезжий? По тебе видно, что не москвич, не сноб, не понтуешься. Откуда ты?

— О, я из одного сибирского города на большой реке. Далеко за МКАДом. Сейчас здесь по делам, вынужденный простой, поэтому знакомлюсь с ночной жизнью столицы. И честно говоря, масштабы поражают, но увы — это не мое. — Включился Пашка рубаха — парень, добрый и обаятельный.

— А хочешь, я тебе покажу Москву? Можем завтра покататься днём. Не тот центр, где тусуются туристы, а совсем другие места.

— Я только за! — В душе мужчины опять звенел как будто торжествующий зуммер, Ангел сама предложила встречу, а значит, он может подстроить ситуацию.

Убийца довез девушку до дома, потом вернулся в гостиницу. Однако сон не шел, все время перед мысленным взором крутились картинки — Алина в клубе, в машине, её улыбка, её взгляд чуть сбоку. Мрак тоже беспокоился, звал куда-то в ночь. Потом умчался один. Павел заснул поздно, и опять бежал вместе с Мраком, теперь уже по ночной Москве. Темные углы, странные квартиры, наркоманы, умирающие от дозы, занимающиеся сексом и насилием, маски и плети, дымный угар, сладкий дым из кальянных, и маски, маски — уродливые, жадные, фальшивые. Бандиты, затеявшие поножовщину из-за раздела прибыли. Эманации смерти были темными, душно-сладкими, и вились за парой бегунов темной дымкой.

Утром Павел оделся для длительной ходьбы, джинсы и кроссовки, спортивная куртка и тонкий белый свитер, удивительным образом молодивший его. Сейчас ему невозможно было дать больше тридцати. На встречу купил букет белых лилий, и, арендовав машину, приехал к тому дому, где вчера высадил Алину.

— Доброе утро, Алиночка! Я жду тебя у подъезда! — Голос девушки в телефоне был сонным. — Я тебя разбудил? Ты еще не готова? Я так надеялся на нашу совместную прогулку…

— Доброе. Да, я только встала. Мне нужно минут двадцать, чтобы одеться. И, извините, Павел, но вчера я вам назвала другой адрес, боялась, что будете преследовать. Вы можете пока подъехать по адресу… — Она назвала адрес, Павел глянул в навигатор, нужно было проехать пару кварталов.

— Алиночка, разве мы вчера не перешли на ты? Конечно, я сейчас приеду. Где мне тебя ждать?

— Прости, Паш, забыла. Жди меня на стоянке возле кафе «Шоколадница», там недалеко.

Девушка пришла, как и сказала, через двадцать минут. На ней были светлые джинсы и легкая белая куртка, с бледно голубым объемным шарфом. Волосы свободно лежали по плечам, а розовая прядь исчезла. От этого образ Ангела был еще ярче, и Павла заныло в душе. Эту, эту нежную и ранимую девочку нельзя было оставлять на растерзание жестокому и грязному миру. Он вышел из машины, вручил цветы и пригласил девушку позавтракать в кафе, раз уже так неожиданно вытащил её из дома. Алина согласилась без жеманства и ложной скромности, взяла только кофе и слойку с сыром. За столом беседа текла легко и непринужденно, с этой девушкой можно было говорить обо всём. Она предложила свой план прогулки, дворики старой Москвы, выставка фотографий, подъем на крышу сталинской высотки, но это если останется время. Павел со всем горячо соглашался, почти откровенно любуясь девушкой — движением её рук, мимикой, улыбкой.

— Паш, ты так странно на меня смотришь, как будто собираешься съесть. — Не выдержав, пошутила Алина.

— Что ты, съесть такую красоту, это преступление. Тебя нужно рисовать, влюбляться и любоваться, как редкой картиной.

День получился занимательный, они бродили по необычным дворикам Москвы, любовались фресками с изображением Пола Маккартни и Мика Джаггера, старой разрушающейся усадьбой, зажатой высотками, архитектурной мешаниной, где старинная церковь соседствует с современными зеркальными стенами новых зданий, по пути обедали в крошечной кафешке, пили кофе «на вынос», ели мороженое и дурачились. Щеки девушки порозовели на ветру, и когда они поднялись в поздних осенних сумерках на крышу высотки, она заметно замерзла, и Павел грел её руки в своих. Наверху он хотел сделать фото Алины с цветами, и попросил взять букет лилий, который целый день возили в машине. Фото девушки с белыми лилиями на фоне рекламных огней было потрясающе контрастным, именно то, что видел Павел, его нежный Ангел и шумный, яркий, продажный мир за её спиной.

На крыше они любовались видом вечерних огней, и, желая укрыть девушку от ветра, Павел обнял её сзади. На крыше кроме них никого не было, и Павел предложил присесть в небольшой укромной нише и еще посмотреть на город. Они сидели плечом к плечу, а в кармане Павла был шприц, с тем самым веществом. Девушка о чем-то говорила,