Карибская сага - Андрей Бондаренко

– С дороги не собьемся, поверь мне, – пообещал Ник, крепко привязывая к камышам первый ярко-красный клочок ткани. – А через то место нам сподручней будет бить безопасный коридор, так как три мины уже взорвались. Не думаю, что их было бесконечно много. Кроме того, вдруг, найдём там чего полезного, то бишь, могущего хоть немного прояснить создавшуюся ситуацию?

Про себя же он подумал: «А если бы я Бушкова не читал в своё время, тогда бы как? Наверняка, ломанулись бы напрямки, да и взорвались бы все – к нехорошей маме…».

Привязав к очередному кустику розово-лиловой травы очередной лоскут зелёной – на этот раз – ткани, Ник сделал три шага вперёд и, резко вскинув руку вверх, замер на месте.

В метре от него по фиолетовому камышу, примерно в метре от земли, косо змеился серебристый шнур. Ник не представлял, каким образом можно разминировать (и можно ли, вообще), такие сложные взрывные устройства, поэтому отметил это место сразу тремя цветными тряпочками и резко махнул рукой в сторону, мол, обходим это поганое место стороной…

В одном месте маршрут их движения пересёк странный свежий след, как будто кто-то совсем недавно проехал здесь на огромном мотоцикле – с очень широкими колёсами.

– Совсем ничего необычного, – глухо пробурчал сквозь накомарник Джедди. – Элементарная анаконда. Только очень большая. Ну, очень большая, прямо – королева анаконд. Сейчас дрыхнет где-нибудь глубоко под землёй…

– Не стоит беспокоиться, понятное дело, ясен пень, – тут же насмешливо откликнулся Банкин. – Анаконды, они существа особые, если посмотреть с философской точки зрения. Днём – они всех боятся и прячутся целенаправленно, а ночью – все остальные пред ними трепещут, прячась тщательно и, в большинстве случаев, безрезультатно…

След, плавно изгибаясь, вёл в нужную сторону, да и на его коричневой поверхности серебристые нити должны были очень чётко просматриваться, поэтому дальше по нему и двинулись – след в след, что называется.

Вскоре след упёрся в неглубокую воронку, на дне которой обнаружился фрагмент тела анаконды: полутораметровый обрубок светло-коричневого шланга с более тёмными разводами, толщиной с ляжку упитанного взрослого человека. Мясо анаконды было неожиданно нежно-розового цвета, а из неаппетитного обрубка бойко сочилась бело-молочная сукровица.

В трёх метрах от воронки, в зарослях камышей, лежал (лицом вниз), человек, одетый в пятнистый камуфляж – знакомый, до зубной боли, по недавней чукотской эпопее.

Ник совсем не удивился, что-то такое и предчувствовал.

Он перевернул труп на спину и тут же торопливо отвёл глаза в сторону: осколки взорвавшейся мины попали убитому прямо в лицо, зрелище, честно говоря, всегда малоприятное.

– Командир! – возбуждённо позвал Гешка. – Я рацию нашёл!

Действительно, в пятнадцати метрах от трупа обнаружилась чёрная коробка передатчика, помещённая в брезентовый чехол с двумя широкими наплечными ремнями. Рация совершенно не пострадала, было только пока непонятно, как её использовать в дальнейшем.

– Ладно, уже хорошо, что «пятнистые» без связи остались, – решил Ник. – На обратном пути захватим с собой, спрячем где-нибудь около лагеря, может, и пригодится потом…. Да, капитан Куликов прямо-таки провидцем оказался. А я его за обычного шалопая и болтуна держал…

Ник снова подошёл к мёртвому телу, одетому в пятнистую форму, и по длинным каштановым волосам неожиданно понял, что перед ним, несомненно, женщина.

«Вот, оно даже как!», – внутренне передёрнулся. – «Ещё одна амазонка выискалась, блин…. И чего им дома не сидится? Дети, кухня, церковь – куда как хорошо и спокойно. Нет же, подавай приключения всякие, опасности настоящие. Вот, ещё одна дурочка доигралась…»

Всё произошедшее читалось достаточно легко: парашютисткой девушка, очевидно, была совсем неопытной, а тут ещё рация тяжёлая висит за плечами, ветер поднялся неожиданно, вот, и снесло в сторону, а в камышах обнаружилась большая змея, испугалась девчушка и побежала что было сил, позабыв о полученных инструкциях, – прямо навстречу собственной преждевременной смерти…

В кармане куртки покойной Ник обнаружил только географическую карту. Зато какую! В масштабе – в одном сантиметре двести пятьдесят метров – подробный план всего Индейского Нагорья и прилегающих к нему Сизых болот.

– Ничего себе! – восхищённо присвистнул Джедди. – Да тут всё отмечено! Вот, этот крестик – место стоянки индейцев чиго. Этот кружок – вход в древнюю пещеру…. Зачем я вам теперь нужен? С такой картой вы и без меня с лёгкостью доберётесь – куда надо…

– Ладно тебе, заканчивай трепаться, – устало поморщился Ник. – Когда пройдём через это минное поле, тогда и решим, что делать дальше.

Банкин – тем временем – выкопал мачете неглубокую могилу.

Прежде, чем уложить туда тело, снял с мёртвой девушки пятнистую куртку и разорвал-изрезал данный предмет одежды на множество мелких кусочков: кончались лоскутья, выделенные Айной…

Стояла страшная жара, пот застилал глаза, миазмы всяческие окружали со всех сторон, змеи постоянно мешались под ногами. Жуть полная, если сжато резюмировать…. Да ещё петлять постоянно приходилось, обходя стороной то проклятые серебристые нити, то большие вонючие лужи с топкими берегами, заполненные разноцветной, беспрестанно пузырящейся водой…

– Кстати, ты заметил, что на обратной стороне карты написано? – спросил Ник на очередном привале у Банкина.

– Не обратил внимания, не успел, – прогундосил Гешка через сетку накомарника. – А что?

– Там написано: «Aleksandr Amatov, Klagenfurt».

– Ух, ты!

– Вот, тебе и – «Ух, ты!»…. Представляешь, эта жирная свинья – Аматов – всем желающим секрет Льва Давыдовича, друга своего детства, продал: и Лёше Сизому, и американцам долбанным, и нам с Айной. Вот же, жадность до чего доводит.

– Хорошо ещё, – заметил Гешка с философской грустинкой, – что Айна прирезала эту скотину, а то у нас каждый день добавлялось бы по новому конкуренту…

К вечеру у Ника даже голова слегка закружилась, а перед глазами всё качались и качались пёстрые камышовые заросли, увешенные разноцветными обрывками ткани.

Обратно к лагерю еле-еле доковыляли, неся по очереди рацию, которая весила гораздо больше, чем тополиная пушинка…

Два полновесных световых дня – от рассвета до заката – ушло на прокладывание безопасного коридора в этих коварных Сизых болотах.

Вечером третьего дня, уже на малиновом закате, отряд в полном составе (за исключением кошки Маркизы и лошади с возком), выбрался на каменистую почву Индейского Нагорья.

Огляделся Ник по сторонам: вдоль границы Сизых болот с Индейским Нагорьем извивалась широкая нахоженная тропа.