Призрачный воин - Торп Гэв

Иврайна наслаждалась триумфом. Она стала Инкарной, а пальцы и конечности аватары — ее неземной хваткой. Она почувствовала, как сминается рукотворный мир в объятиях ее ненависти, как замигали и отключились энергетические поля, открыв купола холодной безвоздушной пустоте. В одно мгновение погибли еще тысячи, и очередная огромная волна энергии устремилась к Иннеаду. Когда она захлестнула разум и тело Иврайны, провозвестница оторвалась от земли, ее одеяния объяло пламя, а глаза вспыхнули белым светом.

Инкарна требовала больше, требовала сам дух Зайсутры за то страдание, которое причинил ей искусственный мир.

Иврайна боролось с порождением Иннеада, пытаясь сдержать его неукротимую жажду смерти. Погибель Зайсутры хотела поглотить каждую частичку материи душ, и голод ее был столь же неутолимым, как у Той-что-жаждет.

Открывающая Седьмого Пути почти утратила себя в бездонной пропасти Шепчущего бога, когда вспомнила пустоту из испытания Лэделлин, чувство забвения, что поглотило ее без остатка. Чем была та проверка — предвидением или просто воплощением ее чаяний и снов?

Воспоминания о том моменте помогли Иврайне собраться с мыслями и отделить разум смертной альдари от Инкарны. С разделением возвратилась ясность, но ей по-прежнему было сложно сосредоточиться, отступить от края манящей бездны.

Перед глазами возник шлем с красной маской.

Прошлое, почти забытое.

Она уходит от погони улицами Комморры. Рядом с ней багровый воин, сражающийся точно так же, как ее бывший экзарх. Его сверкающий меч — воплощение смертоносности. Звучат тихие слова, сказанные со всей искренностью, но не без нотки веселья:

— Отныне меня называют Визархом, ибо я давно отринул родное имя, но оно было бы тебе знакомо, Иврайна из Биель-Тана. Наши пути снова пересеклись.

За ними еще более старые воспоминания — из жизни столь отдаленной, что они могли принадлежать кому-то совершенно другому. Тот же танцующий меч на десятке полей битв, несущий погибель сотням врагов. Но в памяти всплыло не только кровопролитие. Дни покоя, минуты безмятежности посреди хаоса, коим была ее жизнь до и после. Тихое умиротворение в святилище Посеребренного Клинка.

Затем она познала иной род спокойствия, могильную тишину. Так она усмирила гнев Инкарны, который принудил ее обрушиться на зайсутранцев.

— Госпожа! Ты хочешь нашей смерти? — прорвался сквозь эйфорию голос Визарха. — Развеешь по ветру все, что мы искали?

Дщерь Теней старалась обратить Шепот на укрощение Инкарны и, постепенно придя в чувство, поняла, как близко подошла к тому, чтобы все уничтожить.

Иврайна посмотрела на врата Злобы, руны которых едва светились в сумерках зала. Если Зайсутра умрет, им не добраться до Колодца Мертвых.

Открывающая Седьмого Пути осознала, что происходит вокруг нее, и, когда энергия Шепота стихла, мягко опустилась на пол. Врата потускнели, почти целиком иссушенные полубогом, выпущенным в подпитывающую их матрицу. В последний раз воспользовавшись потусторонними чувствами Инкарны, Иврайна увидела звездолеты, исторгающие в разоренную Зайсутру челноки и транспортно-боевые корабли, заполненные ротами из чертогов призраков.

— Дело сделано, — едва не валясь с ног, сказала она и освободилась от присутствия Иннеада так, как иной мог бы сбросить с себя плащ. Со вздохом Иврайна окончательно отпустила его энергию, и Визарх тут же оказался рядом с ней, чтобы взять под руку.

Лишь два удара сердца она продолжала ощущать через Шепот дрожь угасающей силы.

А после — тишина.

ГЛАВА 28

СПАСЕНИЕ ИЯННЫ

Зачистка продолжалась. «Сон Иннеада» и остальные звездолеты иннари, висящие в пустоте за куполами и защитными полями рукотворного мира, навели орудийные батареи и нацелили торпеды на сопровождавший Зайсутру флот.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Открывающая Седьмого Пути оставалась в зале врат. После разгрома группового разума она вновь начала ощущать ободряющий прилив посвященных Иннеаду душ иннари. Шепот соединил ее с ними, как и их с нею, но тем не менее с Мелиниэлем и прочими она связалась по вещательным волнам.

— Искорените скверну! — велела своим последователям Иврайна, имея в виду заразивших альдари генокрадов. — Ни один чужак и дикарь не должен спастись.

Иннари и воинства из чертогов призраков шли по дворцовым палатам и болотистой местности, по горным долинам и залам для аудиенций, разрушая все, что встречалось им по пути. Они вскрывали само основание Зайсутры, оголяя пагубные артерии группового разума, иссохшие черные ветви и синюшные кристаллические пластины, практически отмершие после буйства мстительной Инкарны, которая на время отбыла, утолив свою жажду душ.

Призрачные властелины обрушивались на выживших обитателей рукотворного мира с мерцающими клинками, светлыми копьями и огненными пиками. Когорты Призрачных Клинков и призрачных стражей шагали подле отрядов ведьм и отделений аспектных воинов, истребляя зайсутранцев в подземных дворцах и парящих небесных храмах.

Они также рушили статуи и святыни, чувствуя лишь презрение к тем, кто возвел монументы и соборы в память о мертвых богах, ибо под маской поклонения зайсутранцы скрывали власть над собою чужаков, которые поработили их поколения назад.

Визарх шел во главе Закрученного Клинка и горстки аспектных воинов. Мысль о том, что он позволил зайсутранцам захлопнуть ловушку, не давала ему покоя, распаляя в нем жажду мести. Беспечность едва не сгубила иннари, и бывший экзарх смывал чувство вины кровью тех, кто обесчестил народ альдари.

Не имело значения, что многие из них были невольными участниками обмана иннари. Лишь некоторые зайсутранцы отдались чужакам добровольно, но заражение коснулось каждого из них. Скверна тиранидов поразила саму Зайсутру, ее улицы и мосты, реки и скалы, и никого это не приводило в ужас больше, чем Телахаса и Иясту. Слишком свежи были воспоминания об учиненных на их родине разрушениях, и слишком праведным было стремление точно так же уничтожить наследие генокрадов. Пока иннари убивали оставшихся заговорщиков, пара чародеев несла очищающий свет в последние тени группового разума.

Иянна же... не делала ничего.

Иврайна нашла ее в храме патриарха. Духовидица с отсутствующим взглядом стояла среди мертвых зайсутранцев, сжимая в руке копье. Бой и погружение Инкарны в групповой разум истощили девушку физически и духовно, но сильнее всего она ощущала усталость эмоциональную.

Духовидица не подала виду, что узнала сестру по мертвым. И даже когда Открывающая Седьмого Пути коснулась ее рукой и разумом и промолвила слова соболезнования и успокоения, Иянна не ответила.

Встревоженная Иврайна послала сообщение Альтениану, посчитав, что бывший экзарх знал Иянну лучше любого другого и был связан с ней даже более крепкими узами, чем она сама.

Когда призрачный властелин явился в зал, первым делом он бросил взгляд на трон Кхаина и разорванные останки лежащего перед ним патриарха.

— На тончайшей из сотканных старухой нитей висели наши судьбы, — сказал он Иврайне. — За такой шанс мы все в великом долгу перед Иянной, который нам не оплатить за целую жизнь.

— Ты прав, но, боюсь, она вновь страдает за нас, — ответила Иврайна, обращая его внимание на недвижимую духовидицу. — Непросто разделить свои мысли с темной душой чужака. Иянна прикоснулась к чему-то могучему и нездоровому и впустила тьму в собственный дух, чтобы мы одолели ее. Думаю, групповой разум отнял ее у нас.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Она в безопасности, — промолвил призрачный властелин, присев рядом с неподвижной духовидицей. Массивная рука осторожно опустилась на ее нагрудник, коснувшись ладонью горящего путевого камня. — Обещаю, я верну ее обратно.

От горящих развалин храмов поднимались густые клубы сизого дыма. Вдоль широкой дороги бушевал пожар. Захлестнувшие аллею мертвых взрывы обрушили портики и купола и повалили статуи.